– Это по работе, а о ней сейчас не хочется. – Игорь тряхнул головой и попытался сменить тему: – Как спектакль?

– Ты мне зубы-то не заговаривай! – Катя с улыбкой подперла щеку ладонью, демонстрируя готовность слушать. – Что у тебя случилось?

– Да Лобанов какой-то странный… – вздохнул Игорь, ощущая, как где-то внутри снова начинает просыпаться дурное предчувствие.

– В смысле? – В глазах невесты вспыхнуло азартное любопытство.

Игорь понизил голос:

– Предлагает проект налево продать.

– Да ладно… – Пораженная Катя откинулась на спинку обитого войлоком кресла, но тут же снова придвинулась к Игорю. – А кому?

– Он не говорит.

– Торгуются?

– Ты думаешь, я действительно способен…

– Прости. – Катя взяла в ладони его руку и прижала к губам. – Конечно, не думала.

– Хотя бы сегодня давай не о работе.

– Ну не кипятись, зая. – Она погладила его по колючей щеке. – Прости. Ой, а вот и мороженка!

Они отстранились друг от друга, давая официанту расставить на отутюженной скатерти хрустальные вазочки с мороженым. Катя тут же схватила ложечку и отколупнула кусочек от оранжевого шарика, украшенного свежим мятным листом.

– М-м, вкуснятина! – блаженно смежив ресницы, проворковала она.

Когда вышли на Невский, Катя, увидев что-то интересное на другой стороне улицы, потащила Игоря за собой. У кованых перил Казанского моста выделялась долговязая фигура, которую частично скрывал огромный красный аккордеон. Черное трико, белые перчатки, грим и шапочка с красным помпоном – это был мим. Подойдя к нему, выводившему на своем инструменте незатейливые французские рулады в стиле Ришара Гальяно, Катя бросила пару монет в лежащий на мостовой раскрытый чехол. Мим поклонился, заметил ее спутника и, перетянув аккордеон за спину, стал делать приглашающие жесты, указывая под мост. Подойдя к перилам, молодые люди увидели покачивающуюся на воде легкую вытянутую гондолу. Пока инженер рассматривал изящную лодку, гибкий женский ум Кати уже принял решение, и она стала договариваться с мимом о цене.

– Брось, – разморенный уютной атмосферой кафе, Игорь попробовал капитулировать.

– Ну, до Малого Конюшенного, – прижимаясь к его руке, Катя указала в сторону алых луковиц Спаса на Крови. – Ну, разочек, а?

Игорь знал, что сопротивление бесполезно, поэтому, покорно отсчитав деньги, стал спускаться за Катей к воде. В конце концов, сегодня особенный вечер. Пусть покуражится.

– Знаете, вы очень странный гондольер, – сказала Катя, с интересом изучающая мима, пока лодка плавно отчаливала от ступенек.

Демонстративно оглядевшись, мим приложил палец к груди и состроил такую гримасу, словно хотел сказать: «кто, я»?

– Какой вы гондольер, если не можете говорить?

Гримаса разведшего руками мима была настолько выразительна и подходила под фразу «ну и что?», словно актер сказал ее вслух.

– Если вы настоящий гондольер, то должны петь баркаролы, разве нет? – Катя ехидно выгнула бровь, с любопытством ожидая, как тот выкрутится. Мим оказался находчив. Отпустив весло, он нагнулся, достал из-под отполированного множеством задов сиденья старый магнитофон, и через мгновение над водой понеслись первые аккорды какой-то страстной итальянской песенки. Пока играло вступление, мим заменил свою шапочку с помпоном на гондольерскую шляпу с ленточками. Когда в мелодию стал вплетаться романтический мужской баритон, актер подхватил весло и стал шевелить губами так, словно это он с глубоким чувством распевал песню. Катя засмеялась и захлопала в ладоши.

Лодка плавно скользила по каналу, в котором пастельно отражалось алеющее небо с фиолетовыми мазками облаков. Замечающие гондолу прохожие и туристы, гуляющие вдоль канала, приветственно махали руками, на что Игорь изредка махал в ответ. Катя обняла его, прижавшись щекой к плечу, и он вдруг захотел, чтобы этот момент никогда не кончался. Он представил, как будет плыть и плыть в легкой лодчонке, управляемой мимом-капитаном, прижимая к себе самое дорогое существо на свете. Десять взмахов весла, сто, тысяча, прямиком в бесконечность…

Так они и сидели, обнявшись, сопровождаемые разлетающимися над водой витиеватыми итальянскими мелодиями, влюбленные, полные надежд и мечтаний…

Игоря разбудили настойчивые звонки в прихожей. Оторвав голову от подушки, он посмотрел на часы. Была половина третьего ночи. Протирая слипающиеся глаза, Витис осторожно сел на кровати, чтобы не разбудить лежащую рядом Катю.

– Кто это? – сонно заворочалась потревоженная звонком невеста.

– Понятия не имею, спи, – сунув ноги в тапки, Игорь прошлепал в прихожую.

Линза дверного глазка искажала освещенную одинокой моргающей лампочкой лестничную площадку и две плечистые фигуры в строгих костюмах, стоящие перед дверью в квартиру Игоря.

– Вам кого? – не сдержав зевок, он прикрыл рот рукой.

– Витис Игорь Николаевич? – осведомилась одна из фигур.

– Да? – насторожился Игорь.

– Откройте, пожалуйста.

– А вы, собственно, кто?

– Нам нужно с вами поговорить.

– В полтретьего ночи?

– Это срочно.

– Вы не представились, – нахмурился инженер.

– Имена ничего не скажут.

– Назовитесь, – снова потребовал Игорь.

– Боюсь, это исключено.

– В таком случае, до свидания, – Витис отстранился от глазка и уже почти захлопнул внутреннюю дверь, когда снаружи донесся приглушенный голос:

– Это касается проекта «Силидий».

Упоминание названия, известного лишь узкому кругу посвященных, заставило Игоря насторожиться.

– Минуту, я оденусь.

Запрыгнув в джинсы и включив в прихожей свет, Игорь защелкал замками, отпирая входную дверь.

– Вы из университета? Что-нибудь случилось? – взволнованно поинтересовался он, пропуская в квартиру незваных гостей.

– Зая, кто это? – сонно промурлыкала Катя из спальни, таинственные посетители быстро переглянулись и, прежде чем Игорь успел среагировать, один из незнакомцев сунул ему в лицо металлический баллончик, из которого тут же брызнуло неизвестное зловонное вещество. Сделав несколько шагов к спальне, ослепленный изобретатель провалился в бездонную пустоту.

Вода была настолько ледяной, что обожгла скулу как жесткая оплеуха. Сознание нехотя возвращалось в раскалывающуюся от боли голову. В висках ритмичными ударами пульсировала кровь. Игорь с усилием разлепил глаза и тут же застонал, зажмурившись от слепящего натриевого освещения. В носу и глотке неприятно щипало. Связанные руки затекли и не хотели слушаться, словно принадлежали не живому телу из плоти и крови, а безвольной тряпичной кукле, щедро набитой ватой. Онемела спина. Немного привыкнув к освещению, Игорь огляделся и обнаружил слева от себя обмякшего на стуле Лобанова. Голова лаборанта безжизненно склонилась на грудь, рубашка под подбородком была испачкана красным. И если бы не связанные так же как у него – за спинкой стула, – руки, безвольно кренящийся вперед Борька непременно бы упал. Игорь попытался пошевелиться и понял, что его положение не лучше.

– Наконец-то, а мы уже заждались, – Игорь повернулся к источнику звука и увидел лабораторный сейф, в котором хранились образцы силидия.

Значит, его привезли в университет. Он тряхнул головой. Сразу бросились в глаза кнопки на консоли для ввода кода, измазанные чем-то зеленым. Рядом с сейфом стоял невысокий мужчина в белом комбинезоне, его лицо было скрыто под черной маской с прорезями для глаз, в одной из которых мерцал голубым высокоточный оптический протез.

– Что вы с ней сделали? – пробормотал Игорь и поморщился, почувствовав во рту привкус неизвестного химического вещества. – Где она?

– Спящая красавица лежит под одеялом в вашей квартире и очнется через несколько часов, – заложив руки за спину, неизвестный в комбинезоне прошелся по помещению. – Утром ей придется принять аспирин, чтобы унять боль в головке, и хорошенько почистить зубы. В отличие от вас, она не представляет для нас интереса.