Литмир - Электронная Библиотека

Торк сидел на пляже и наблюдал за тем, как стайка пеликанов ловит рыбу. Птицы взмывали на несколько футов вверх и устремлялись к воде, покачивались на волнах. Иногда какой-нибудь пеликан вдруг резко выныривал с полным клювом рыбы.

При мысли о сырой рыбе измученный пивом желудок Торка протестующе сжался. В затылке засела тупая боль, пульсирующая в такт плещущимся волнам. Бывало у него похмелье и похуже, конечно, но нельзя же выпить столько пива вообще без последствий!

Казалось бы, уж я-то должен был привыкнуть?

Торк тянул воду из бутылки, ожидая, когда тропическое солнце раскроет все его поры и вытопит токсины из организма. Ничего лучшего в голову не приходило, к тому же этот план не предполагал никаких усилий с его стороны.

Он поправил темные очки в тяжелой оправе и заметил, что по пляжу идет Шейла. Она была полностью одета, точно к ужину в ресторане, а в руках держала яркий солнечный зонтик с роскошными тайскими узорами. Она заметила Торка, и он неуверенно махнул рукой. Разговаривать не хотелось. Не то чтобы развод предстоял болезненный… Соль на рану? Назад, в реабилитационный центр? Вовсе нет, просто долгий и скучный процесс. Пусть лучше договариваются юристы и бухгалтеры, оценщики и помощники, посредники и судьи, которые вот-вот налетят на их грязное белье, точно стая голодной мошкары.

Шейла подошла к нему и присела в тени пальмы.

— Очевидно, я должна тебе все объяснить.

Что тут объяснять, думал Торк. Те чувства, которые он испытывал, казались ему естественной и неизбежной частью человеческого существования, и он считал, что Шейла чувствует то же самое. А как иначе? Брак — всего лишь социальный договор. Он не имеет отношения ни к биологическим инстинктам, ни к природе человека, ни к естественному ходу событий. Раньше, на заре цивилизации, мужчины и женщины вступали в брак, чтобы объединить имущество, защититься от врагов, а также произвести на свет потомство или для работы в полях, для наследования семейного состояния. Моногамность и брак были придуманы для очень практичной цели — выживания.

Теперь Торк начал понимать, что такое подходит не каждому человеку. Во всяком случае, в современном мире. Человеку не свойственно ограничиваться единственной самкой. По сути дела, брак — это своеобразное отрицание человеческой природы; вот в чем причина проблем между мужчиной и женщиной! Торку стало казаться, что семья — это искусственное образование, надувательство, шулерские фокусы, реквизит в которых — мужское сердце и достоинство. В институте брака есть изначальный недостаток, встроенная «отравленная пилюля». Брак обречен на провал, потому что не принимает в расчет наши собственные — отнюдь не моногамные! — животные инстинкты. Люди готовятся к моногамности, но вдруг увлекаются кем-то еще (не женой или мужем) и принимают это слишком близко к сердцу. Они верят, что влюблены в новых знакомых, что новая страсть — «та самая, единственная». А затем — новые измены, разбитые сердца, взаимные упреки, ссоры и развод.

Напрашивался вывод. Если люди просто честно признают, что им нравится кто-то еще, что это нормально и не имеет никакого отношения к браку, что это чистая химия и биология, может быть, они не станут разводиться. Может, даже скажут: «Конечно, я хочу ее трахнуть, она клевая!», но делать этого не будут. Поймут, что это не их «настоящая любовь», не вина супруги, не кризис среднего возраста; это — нормально. Как иначе объяснить огромную популярность интернет-порно? Ведь эти сайты позволяют женатым людям удовлетворять глубинные, животные порывы — без последствий. Такова жизнь. Все мы развратники; только не все хотим признаваться.

Торк все это понимал, хотя сомневался, нужно ли и можно ли объяснить это Шейле.

— Не волнуйся.

— Я должна объяснить.

Торк кивнул.

— Мне не следовало выходить за тебя. Прости!

Торк не смог сдержать язвительности:

— Это и есть твое объяснение?

Шейла покачала головой.

— Нет! Тут еще другое, только не знаю, готов ли ты услышать…

— Ты намерена расстаться. Я не собираюсь тебя отговаривать. Я даже не уверен, что хочу тебя отговаривать.

Во рту чувствовался желчный привкус, печень протестовала против такого обращения. Торк глотнул воды, пытаясь смыть горечь. Шейла не сводила с него взгляд.

— Но ты меня спас!

— Спас, верно.

— Почему?

Торк пожал плечами.

— Мне казалось, что так правильно.

Шейла отвела глаза, не в силах смотреть на мужа, уставилась на океан. Торк погладил ее по руке.

— Нам ведь было весело. О чем еще просить?

И Шейла улыбнулась в ответ.

— О да! Нам было весело.

* * *

Хайдеггер стоял на деревянной подставке в центре своего номера. Мэрибет сидела на кровати с чашкой кофе. Такако Мицузаке пристроилась на краешке дивана с ноутбуком на коленях. Портной, пожилой таец с полным ртом булавок, будто проглотил дикобраза, суетился вокруг Хайдеггера, примеряя раскроенный костюм прямо на его будущем долговязом обладателе.

Хайдеггер листал каталог с образцами ткани, выискивая идеальную текстуру среди лоскутков шелка и льна.

— Можете сшить один костюм из индийского льна? В клетку?

Портной кивнул. Мэрибет прыснула.

— В клетку? Будешь Человеком-Пауком?

Хайдеггер повернулся в ее сторону и недовольно заявил:

— Не стоит недооценивать хороший льняной костюм!

Такако со стоном обхватила голову.

— Все пропало!

Хайдеггер переключился на нее.

— Что такое?

— Похоже, «Пост» собирается публиковать что-то про похищение Шейлы.

— Как они узнали?

Такако пожала плечами.

— У них много источников. Как у ЦРУ.

— Не пойму, чем это плохо для нас.

— Вы уже поговорили с Торком?

Мэрибет заметила, как Такако и Хайдеггер переглянулись.

— Что происходит?

Ответил Хайдеггер:

— Нам нужно, чтобы они еще немного побыли вместе.

— Зачем?

Такако обернулась к девушке.

— Сначала нужно представить историю о похищении и спасении. Дать людям время все осознать.

— И продать парочку миллионов дисков, — вмешался Хайдеггер.

— Потом можно сообщить о грустном: что у Шейлы в связи с похищением возник посттравматический синдром, и ее лечат в какой-нибудь частной клинике.

— Публика тут же купит еще пять сотен тысяч дисков.

— И наконец придет черный день, и Торк со слезами на глазах объявит, что у них с женой возникли неразрешимые разногласия после того, как она побывала в плену… но что он желает ей всего самого лучшего.

— И мы продаем два миллиона дисков!

Мэрибет уставилась на эту парочку.

— Господи, какие вы мерзкие!

Хайдеггер улыбнулся.

— Мне нравится думать, что мы — гениально мерзкие.

Портной замерил бедро Хайдеггера и взглянул на клиента.

— Застегивать направо или налево?

— Как мои политические убеждения, — осклабился тот. — Налево и посвободней.

* * *

Венди сидела на ресторанной веранде, любуясь прекрасным видом. Она завтракала: ела манго и пила капучино, дожидаясь Мэрибет. Одета она была, как все остальные отдыхающие: шлепанцы, капри цвета хаки и одна из рок-н-ролльных футболок Мэрибет. На входе пришлось показать ключ от номера, чтобы проводили к столику. Впрочем, она сильно отличалась от остальных гостей, большинство из которых ели яйца с беконом и огромные вафли. Люди за другими столиками были в основном белые — европейцы, канадцы, австралийцы и американцы. Венди оказалась единственной не работающей, а отдыхающей тайкой, хотя персонал отеля считал, что она в некотором роде тоже работает.

Все для Венди было необычно. Она прилетела на Пхукет по просьбе Мэрибет, рассчитывая на полное возмещение расходов в обмен на секс, и втайне надеялась получить хотя бы намек на приглашение в Соединенные Штаты. Теперь все перевернулось с ног на голову. Мэрибет ни слова не сказала о поездке в Лос-Анджелес, а Венди охватила пугающая эйфория страсти, вероятно, даже любви. Худшее, что может приключиться с проституткой. Голос в голове Венди, голос, который всегда давал ей советы по выживанию и самосохранению, требовал, чтобы она уехала. Прямиком в аэропорт — и назад, в Бангкок. Но Венди была не в силах его послушаться. Она влюбилась по уши.

48
{"b":"187068","o":1}