Если знать соседнего Касимовского ханства составляли татарские аристократы – пришельцы из самых различных регионов Европы и Азии, где обитали татары, – приходившие туда на поселение то из Казани, как основатель ханства Касим, сын первого казанского хана Улуг–Мухаммеда, то из Сибири, как потомки хана Кучума, ставшие царевичами Сибирскими и Касимовскими, а первые известные владетели тех мест, князья Мещерские, давно перебрались в Москву, то аристократия Темниковского княжества не принимала в свой состав практически никого со стороны, за исключением крымцев. Все темниковские князья и большинство мурз либо восходят непосредственно к Бехану, либо состоят в близком родстве с беханидами.
В то время, как феодалы Касимовского ханства принимали активнейшее участие во всех перипетиях московских военно–политических дел, особенно в борьбе с Казанью, то темниковцы впервые были активно задействованы во внешнеполитических делах Москвы только в 1534 г., когда под началом Тениша князя Кугушева в ходе Ливонской войны приняли участие в походе на Литву[22].
Впрочем, уже в 1528 г. ногайские мурзы сами жаловались в Москву с просьбой унять темниковцев, которые нападали на ногайские владения. Хотя Москва старалась иметь союзные отношения с ногайцами, чтобы оторвать их крымских и казанских татар, никто темниковцев за нападения на ногайцев наказывать не стал, а наоборот, Василий III указом от 6 марта того же года пожаловал князя Тениша Кугушева новым владением, уже в Мещере, на территории собственно Касимовского ханства[23].
Сопровождая своих ханов, мурз, султанов, беков, тарханов, с середины XV в. на постоянное жительство в Касимовское ханство из степи, из Сибири прибывали все новые тюркоязычные воины, а с ними и их семьи, что существенно меняло языковую ситуацию. В результате причудливого смешения представителей самых разных тюркских племен, на базе первоначального мишарского диалекта местного тюркского населения мещерских земель возник особый касимовский говор татарского языка, который тюркологи затрудняются отнести к какому-либо татарскому диалекту, считая касимовских татар особой этнической группой[24]. Язык же темниковских татар, наоборот, лег в основу мишарского диалекта и стал нормой его “чокающего” говора.
Вскоре после присоединения к России в жизни Темникова наступили большие перемены. В 1536 г. был перенесен на новое место центр княжества – город Темников. Как указано в “Русских летописях”: “…преставлен город Темников на иное место, на реке Мокше же, того ради, что был старый город мал и не крепок и великая княгиня [Елена] велела его прибавити и срубити новой, а доделан того же лета, августа 2”[25]. Конечно, ветхость городов никогда не являлась причиной их переноса. Этой причиной стало то, что в сравнении со временем основания Темникова кардинально изменились векторы обороны и нападения. Старый Темников был хорошо защищен от нападения со стороны Москвы и Рязани рекой Мокшей и болотами, а от нападения со стороны степи не было никаких естественных преград. Теперь, когда противник был не на севере и западе, а на юге и востоке, перенос Темникова на другую сторону Мокши и на 10 километров выше по течению (рядом со старым золотордынским городищем близ нынешнего села Итяково) давал несомненные преимущества. Теперь стало возможным контролировать речные броды, через которые ногайцы и крымцы могли идти на Москву. Если раньше степняки переправлялись на правый берег Мокши и обходили старый Темников, остававшийся на левом берегу ниже по течению, то теперь это было невозможно.
В том же 1536 г. темниковцы продолжали участвовать в Ливонской войне, хотя на их собственные земли в это же время нападали казанские татары. В 1539 г. умер темниковский князь Тениш Кугушев. Иван IV указом от 6 июля подтвердил право его сына, князя Еникея, “…татар и тарханов и башкирцев и можарян которые живут в Темникове судить и ведати их по старине потому как на перед того судил и ведал отец его Тениш”[26]. Относительно спокойная (после нападений казанцев в 1536–40 гг.) жизнь была прервана в 1550 г. сначала тяжелым разорением крымцами Мещеры, а затем нападением на край ногайских мурз. Темниковские войска разбили ногайцев и отогнали их[27].
Татарские аристократы ТМ в составе России сохраняли все свои права, но центральная власть понемногу начала ограничивать их власть. Например, когда кадомская мордва в 1538 г. пожаловалась на бесчинства князя Енгалыча Бедишева, его братьев и его приставов, на то, что они накладывали непомерно большие штрафы, Иван IV лично указал, чтобы князь и его люди не занимались судебным наказанием населения “…оприч душегубства и разбоя с поличным”, а остальные дела велел передавать в ведение московских дворецких[28]. Это означало сокращение поступления денег к княжескую казну из-за того, что штрафы по обычным делам начали уходить в Москву.
Но татарские князья продолжали пользоваться большим почетом в Москве – на тех государственных актах, где требовались подписи высших должностных лиц, их подписи стоят впереди других, на пирах они сидят на лучших местах. Это не случайно – в то время эффективно бороться с крымскими и ногайскими татарами могли только отряды татарских феодалов на службе у Москвы[29].
Административное деление Темниковского княжества после присоединения к России не менялось – татарские князья, подчиняясь владетельному князю, сидящему в Темникове, продолжали собирать ясак со своих беляков, как обычные феодалы. У самого владетельного князя также был свой беляк, с которого он тоже собирал ясак. Со временем беляки по наследству дробились, их число росло, а размеры уменьшались. Так, по документам XVII в. только в пределах современной Мордовии упоминается более 15 беляков[30].
Несомненно, наиболее известным и определяющим событием в истории русско–татарских отношений является последний захват Казани в 1552 г. и уничтожение Казанского ханства как государства. Темниковские войска, в которых были не только татары, но и мордва, под руководством Еникея князя Темниковского принимали в этом активное участие[31].
Ликвидация Казанского ханства совершенно изменила военно–политическую ситуацию в Поволжье – в течение нескольких лет к России были присоединены огромные пространства с большим населением – чуваши, татары, башкиры, удмурты, марийцы, мордва. Для контроля над этим населением, в основном настроенном недружественно к новой власти, для подавления их то и дело вспыхивавших восстаний, темниковские князья и мурзы с их отрядами подходили как нельзя лучше. Они говорили практически на одном и том же языке с казанскими татарами и башкирами, исповедовали тот же ислам, но в то же время преданно служили русским царям. Так же привычным было для татарских мурз иметь дело с языческим населением, – тюркоязычными чувашами и угро–финноязычными марийцами, удмуртами и мордвой. Татарские феодалы Касимовского ханства также широко использовались для подавления выступлений населения колонизируемых земель[32].
Так с середины XVI в. началось расселение по Поволжью и Приуралью не только татарской аристократии ТМ, но и значительных групп татарского населения Темниковской Мещёры, мишарей, потомки которых до сих пор, проживая уже сотни лет в левобережье Волги, в Приуралье, называют себя “тэмэннэр”, т. е. по–татарски “темниковцы”.
Но не все татарские феодалы ТМ из тех, кто был вовлечен в процесс колонизации, оставались на жительство на новых территориях. Активная жизнь татарской аристократии ТМ продолжалась и на старой территории. Например, 10 сентября 1557 г. специально для князя Еникея Темниковского за его заслуги в подавлении восстаний 1552–54 гг. и 1556 г. казанских татар и черемисов была учреждена должность темниковского воеводы[33]. Но при этом к нему приставляют вторым воеводой русского дворянина Петра Протасьева[34]. Братьям князя Еникея мурзам Исяшу и Емашу Кугушевым 19 марта 1554 г. передается Кучуков беляк (иначе Сурский беляк или Ихретинская мордва), в районе современного Кузнецка, ранее закрепленный за перешедшим на русскую службу казанскому князю Мамышу с сыном, а затем переданный “…Шакчуре да Мешаю…”[35].
