– Да уж, хмурое и неприветливое местечко. Скорее всего, в этом лесу могут выжить только волки, – съязвила она, бросая на старика испытывающий взгляд.

– Ты не права. Это только на первый взгляд волки обитают, словно дикари среди зарослей, а на самом деле они воздвигали непреодолимые крепости, прокладывали дороги, прорывали туннели. В былые времена в этих местах стояли города. На высоком холме стоял белокаменный замок, в котором обитала королевская семья. Да, в этих местах суровый климат, зима порой длится полгода, заметая снегами всю округу, сковывая льдами даже реки. Холодные ветра завывают за окнами, нагоняя тоску на обитателей этих мест. Полгода зима, а полгода прохладное лето.

– Мне не понятна привязанность здешних обитателей к подобным местам? Я выросла в землях, где круглый год тепло. Там нет снегов и морозов, а люди ходят облаченные в легкую одежду. Леса там не такие – зеленые и приветливые, они таят опасность на каждом шаге, джунгли тянуться бесконечными рядами непроходимых зарослей.

– Черный лес! За высокими горами начинается темный лес. Никто не смеет ступить за грань того леса. Иногда, оттуда долетают жалобные стоны, душераздирающие вопли и рычание, которое заставляет кровь леденеть в жилах тех, кто проходит рядом с этой землей. Даже звери, и те обходят стороной лес древних духов черных волков. Да и сами волки опасаются туда ступать.

Антония содрогнулась, мороз пробежал по ее телу. Не по сердцу девчонке пришлись подобные рассказы. Не верила она в подобные басни. Да вот, сердце, вопреки здравой логике, замирало от страха.

– Почему вы не ладили с волками?

Старик сплюнул. Пройдя несколько шагов, он из-за своей неосторожности, а может просто из-за гнева, споткнулся, и едва не свалился в болото, да вот ветка спасла. Антония не удержалась и прыснула со смеху. Обиделся старик, недовольно покосился на девицу, бормоча себе под нос ругательства.

– Издавна точилась война между племенами волков и людей. Оборотни и налы, то есть мы, не находили мира. Жрецы налов сжигали волков сотни лет. Охотники вылавливали волков и жестоко истребляли. Последние из волков вынуждены были скрываться в лесах. Старики вспоминали, что, мол, давным-давно был мир между нашими народами, да произошел раздор, который вылился в войну. Что послужило раздором уже никто и не вспомнит.

– Глупая вражда между людьми и волками, – скептически заметила Антония.

– Я все хотел тебя спросить, но язык не поворачивался. Юнец то твой – волк?

Антония резко остановилась. Над ее головой ветер всколыхнул ветви широколистных деревьев, рассыпая пушистый снег. Мелкие снежинки упали на ее лицо.

– Полукровка. Он сын волчицы и человека, принца из далеких земель, брат короля и мой друг.

На последнем слове, Антония сделала особенное ударение.

– Эх, жаль мальчишку. Понравился он мне. Зря сгинет.

– Что ты несешь старый пьяница? – закричала Антония, хватая старика за ворот плаща. – Вольфред хорошо обученный опытный воин и даст фору любому вашему охотнику. Он стоит целой армии, в нем течет кровь дрекендорфцев, что издавна славились как воинственная нация, наделенная сверх силой.

С вызовом кричала Антония прямо в лицо старику. Ее пальцы сильно сжали ворот старика, причиняя тому боль.

Огонь в ее глазах и резкая речь только рассмешили старого охотника. И не таких он видывал, да все они сгинули в пастях волков.

– Боги ему в помощь…

На заре следующего дня, охотник подвел Антонию к обрыву, от которого тянулся мост на другую сторону. Там на другой стороне начинался темный лес, а внизу бежала быстрая река, омывая каменистые берега.

– Тут мы и расстанемся. Дальше я не пойду.

– Сам-то доберешься обратно?

– Обижаешь меня девица. Во мне еще остался огонь. Ступай с благословением богов!

– Спасибо тебе. Хороший ты старик, хоть и ворчишь много. Не поминай лихом, будь здоров.

Антония помахала старику на прощание и шагнула на мост…

Она шла словно в неизвестность. Мысли лихорадочно путались. Ноги и руки озябли от холода и даже меха шубы не согревали. Старик говорил о городах, но где же они? Один бесконечный пустой лес. Будто бы вся округа вымерла. И где эти чертовы волки? Может, закричать? Куда мне идти?

В лесу стемнело. Девушка окончательно запуталась в дебрях леса, утомленная она развела огонь и присела возле костра, чтобы хоть немного согреться. Усталость клонила ко сну, глаза постепенно слипались.

Костер догорел и тьма заполнила собой всю округу. Сквозь сон, Антония уловила тихий реп снега и треск сухих веток. Но странно, она не могла проснуться, словно кто-то ее одурманил. Тяжелый сон крепко удерживал ее в своих невидимых сетях. Она хотела закричать, но голос предательски молчал, хотела рвануться с места, но вялость не позволяла. Она видела, как они пришли и окружили ее, видела их черные глаза, слышала ворчание и тихий спор. Укутанные с головы до ног люди леса, вели спор, жестикулируя руками, бросая на нее недобрые взгляды.

«Видимо, не могут решить, что делать со мной?»

Голоса смолкли и от кольца лесных жителей отделилась одна фигура в серой шубе. Бородатый черноволосый мужик склонился над ней и ткнул палкой в ее плечо. Сухие губы скривились в довольной улыбке. Мужик занес руку для удара, и Антония тут же провалилась в забвение. Последнее о чем она успела подумать: и как глупо с ее стороны было уснуть».

Ее держали в сыром и темном помещении без окон. Антония пребывала, словно в бреду, она просыпалась, чтобы тут же уснуть. Перед глазами в моменты пробуждения, мелькали огни и расплывались силуэты. Ее поили каким-то горьким зельем, после чего она снова засыпала.

«Бояться меня волки».

Ей не давали права голоса, не позволяли задавать вопросы, у нее не было возможности сказать и слова в свою защиту. Чужеземку приговорили к смерти. Как во сне Антония слушала свой приговор. Она постоянно бормотала одно и то же имя – Вольфред, звала его, проклинала волчью стаю, грозилась перебить их всех, когда освободиться. А они все стояли над ней, взирая свысока пустыми черными глазами. Ее часто избивали, обливали ледяной водой, морили голодом, а она, сцепив зубы, все терпела. Из ее уст вырывались только проклятия и гневное рычание. Тонкая рубаха не согревала тело, толстые цепи сдирали кожу запястий и лодыжек до крови.

Ранним утором ее грубо разбудили, не давая времени опомниться, поволокли как скотину на свет. Босая, в одной рубахе, Антония ступала по снегу. Израненные ноги оставляли кровавый след на белом снегу. Светлые волосы слиплись от грязи и крови. Пустые глаза пленной посмотрели на свет стеклянным взором. В голове шумело, мир расплывался перед ней.

Антонию вывели на середину площади и привязали руками вверх к деревянному столбу. Светлые глаза обвели тяжелым взглядом толпу, что окружила плотным кольцом «площадь».

– «Безжалостные звери. Смотрите, как умирают истинные королевы! Вы заслужили свое безрадостное существование. Вы достойны своего проклятия».

Антония внезапно засмеялась. Ее смех срывался хриплым звуком, как у сумасшедшей. Истерический смех приговоренной заставил с ужасом содрогнуться население деревни. Женщины виновато потупили глаза, мужчины обозлено зарычали, а дети ничего не понимая, смеялись, бросая в Антонию тухлые овощи.

Высокий худой старик с белыми длинными волосами, чьи глаза выцвели от времени, а белая туника свисала на теле как тряпка, зажег факел и приблизился к столбу. Сухие тонкие уста скривились в довольной улыбке. Не говоря и слова, он швырнул факел в свору сухих веток, что прижимались к подножию столба.

Ветки вспыхнули мгновенно, пламя молниеносно разгорелось. Жгучие языки пламени неумолимо подкрадывались все ближе и ближе к телу Антонии. Она повернула голову вправо и посмотрела на соседний обугленный столб.

«На том столбе сожгли тебя. Это место стало твоим последним пристанищем. Здесь ты издал последний вздох. А эти звери слышали твой последний крик».