Первая модель носила мирный характер и заключалась в том, что жертва шла к ведьме, пыталась договориться с ней или даже просила у нее прощения. Главной целью здесь была стабилизация ситуации, направленная на то, чтобы убедить ведьму простить свою жертву и нейтрализовать свое колдовство. Очевидно, эта модель обычно применялась в случае, когда жертва колдовства точно знала навредившую ей ведьму и знала конкретный случай в прошлом, который мог послужить поводом для колдовских действий. Другими словами, жертва должна была знать, чем она обидела или оскорбила ведьму, и, более того, осознавать свою неправоту и чувствовать вину за случившееся. Примеры, иллюстрирующие указанную модель, в доступных мне памфлетах не встречаются[321]. Однако это вполне логично объясняется идеологическим характером большинства памфлетов, с присущей тому центральной идеей о виновности ведьм и необходимости их искоренения. Вместе с тем, подтверждения о существовании такой модели в традиционных культурах можно найти в этнографических наблюдениях, в частности в работе А. С. Сидорова, изучавшего колдовские верования и практики народов коми. По его наблюдению, вредоносное колдовство, а точнее, его самая распространенная форма — порча, являлись актом мести колдуна, который наказывал обидевшего его человека за нарушение своих личных интересов. В условиях существования деревенской общины и незначительной имущественной дифференциации в деревне эти интересы были общими и значимыми для всех членов общины, и укладывались в рамки обычного права. Таким образом, порча была явлением «правовым» и согласовалась с моральными устоями населения. Именно поэтому человек, обидевший колдуна, понимал его обиду и должен был испытывать чувство вины[322].
Вторая модель реализовывалась в случае, если жертва не знала или не могла назвать точно, кто являлся виновником ее страданий и каким образом от них избавиться[323]. Она применялась также и в тех случаях, если предполагаемая ведьма при обращении к ней не признавалась в содеянном[324] или же не прощала жертву[325], и потому последней требовались магические контрмеры для нейтрализации наведенного колдовства. В этих ситуациях жертва или ее родственники шли к «белой ведьме», знахарю, «мудрому человеку» (cunning man) и просили у тех помощи[326]. На плечи последних ложилась задача определения виновника, нанесшего магический вред и изобретение средства устранения последнего. Закономерно, что в силу своего особого положения в традиционной культуре, знахари должны были играть важную роль в формировании общественного мнения. Именно поэтому прогностическая функция, лежавшая на «мудрых людях», в социально-коммуникативном плане представляла собой легализацию уже существующих подозрений относительно конкретной персоны[327]. Другими словами, знахарь «озвучивал» подозрения, которые имплицитно или эксплицитно возникали вокруг случаев колдовства, придавая им вес и публичность[328]. Такая социальная функция знахаря делала последнего чрезвычайно важным посредником в конфликтных ситуациях, связанных с ведовством и в рассматриваемый период «охоты на ведьм», что подтверждается распространенностью практики обращения к знахарям, отраженной в источниках[329]. Третья модель носила наиболее агрессивный характер, и применялась в том случае, когда ведьма была доподлинно, по мнению жертвы, известна. В этом случае, жертва пыталась разными способами встретиться с ведьмой (необходимо заметить, что в таких случаях вокруг жертвы, как правило, уже образовывалась коалиция сочувствующих и также агрессивно настроенных по отношению к подозреваемой ведьме людей) и пыталась публично расцарапать ей лицо и/или тело. В этом жесте артикулировалось народное верование в то, что по принципу обратной связи, причинение вреда ведьме ее жертвой нейтрализует причиненный ведьмой магический вред[330]. Бытование указанной традиции в рассматриваемое время подтверждается разными источниками. В 1616 году пуританский проповедник Александр Робертс в своем ученом трактате возмущался существованием этой «полной греха» практики, распространенной, по его мнению, «среди христиан, которые считают, что одно ведовство может вытеснить другое»[331]. В более раннем памфлете 1606 года описано, как считавший себя жертвой околдовывания мужчина, не задумываясь, поступил согласно традиции, встретив ведьму на улице: «Но на следующее утро, когда он встретил ее в переулке, его боль скорее усилилась, чем успокоилась, и тогда он расцарапал ей своими ногтями все лицо»[332]. В памфлете 1582 года я также встретила ситуацию, указывающую на существование обозначенной выше практики: «Эта допрашиваемая и упомянутая Урсула Кемп, по прозвищу „Серая“ были сведены в очной ставке. Упомянутая Урсула обвинила тогда эту допрашиваемую в том, что та извела и причинила муки ребенку Майкла, из-за чего он и умер. А также в том, что ребенок жены Фортуна зачах по той же самой причине. В ответ на эти обвинения упомянутая допрашиваемая использовала оскорбительные слова, называя упомянутую Урсулу „шлюхой“, и, говоря, что она исцарапает ее, потому что та — ведьма…»[333]. Наконец, в памфлете 1592 года, вобравшем в себя популярные верования и представления о ведовстве простого народа[334], персонаж по имени Роберт поступил с ведьмой, надо заметить, при поддержке не только своего хозяина — джентльмена, соседей, но и священника, тем же самым образом: «Когда же она пришла, то этот Ричард набросился на нее и не остановился, пока не раскровянил ей все лицо, приговаривая при этом, что делает богоугодное дело, с помощью которого он сможет излечиться»[335]. A priori насильственный характер указанной традиции способствовал тому, что связанные с ней экзекуции часто выходили за обычные рамки[336], заканчиваясь самосудами и убийствами подозреваемых в ведовстве женщин. Такие случаи происходили чаще всего тогда, когда люди, считавшиеся околдованными, умирали, и родственники начинали мстить за них тем, кого они подозревали в причастности к их смерти. Однако, как отмечает исследователь английской судебной системы Дж. X. Бэйкер, в период правления Тюдоров месть со стороны жертв и их родственников в любом конфликте стала считаться преступлением, преследоваться и наказываться законом[337]. По свидетельству юриста Бернарда, царапать и избивать ведьму также считалось противозаконным[338]. В связи с этим, резонно предположить, что третья модель в новых условиях стала менее доступной и популярной. При этом необходимость существования этой модели в повседневной жизни очевидна и объясняется социально-психологической необходимостью разрешения конфликта в тех случаях, когда другие способы и модели не действовали. Другими словами, такая модель была нужна, когда конфликт находился на острой, неразрешимой мирным путем стадии. Следовательно, когда государство наложило запрет на применение самостоятельных насильственных мер по отношению к ведьмам, образовалась лакуна, которую необходимо было заполнить альтернативным средством разрешения конфликтов. Таким альтернативным средством как раз и стало антиведовское законодательство, предложенное обществу впервые Тюдорами, а затем и Стюартами в качестве новой модели правового решения проблемы.
вернуться Попытка примирения с ведьмой описана в трактате А. Робертса применительно к случаю Марии Смит. Была ли это именно попытка попросить у ведьмы прощения пострадавшей стороной, исходя из текста источника, определить затруднительно: «Те, кто искали способы [добиться — Ю. И.] ее добровольного согласия помириться с несчастной заболевшей стороной, [не добились ничего — Ю. И.], кроме того, что она скрыла и замаскировала свои предыдущие бесчеловечные и жестокие действия, ибо никакого облегчения [состояния жертвы — Ю. И.] за этим не последовало». См.: Roberts A. A Treatise of Witchcraft… P. 45, 49–50. См. также: The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1054. вернуться Сидоров А. С. Знахарство, колдовство и порча… С. 76, 131. вернуться Подозрения в причастности к нанесению порчи конкретного человека вполне могли быть у самой жертвы, однако за подтверждением этих подозрений часто обращались к знахарям: «Эта допрашиваемая говорит, что в течение многих лет у нее были проблемы, связанные со странными болями в костях, и во всем остальном [теле — Ю. И.]. По этой причине она хирела на протяжении двух или трех лет. И говорит, что ей сказали, что около Седбери живет некий Херинг, прозванный Каркуном, к которому она пошла, и который открыл этой допрашиваемой, что она живет с ведьмой (называя жену Арнольда). И что она не избежит смерти без какого-нибудь лекарства, после чего, эта допрашиваемая говорит, она упросила упомянутого Херринг помочь ей». W. W. A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. C2. См. также: H. F. A True and Exact Relation… P. 142. вернуться Так, например, в памфлете 1582 года свидетель против обвиняемой Урсулы Кемп рассказывает следующую историю: «И упомянутая Эннис говорит, что приблизительно 10 февраля прошлого года она пошла к упомянутой Урсуле и сказала ей, что общалась со сведущим человеком, который сказал ей, что она, упомянутая Урсула, околдовала ее ребенка. На что упомянутая Урсула ответила, что она знает, что не совершала этого. И, продолжая далее, она сказала, что может положить об заклад свою жизнь в том, что она, упомянутая Эннис, ни у кого не была. После этого она попросила женщину, которая пряла в том доме вместе с упомянутой Урсулой, быть свидетелем того, что она сказала. И на следующий день состояние ее ребенка по наблюдению было наихудшим, поэтому она подумала, что было бы хорошо отнести его к матушке Рэтклифф, потому что та имеет некоторый опыт и мастерство в таких делах. Упомянутая матушка Рэтклифф, когда увидела ее, сказала упомянутой Эннис, что она сомневается в том, что сделает этому ребенку сколько-нибудь лучше, тем не менее, она помогла ему». W. W. A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. 2A3-2A3V. вернуться В трактате 1616 года в числе разного рода случаев, произошедших с обвиняемой Марией Смит, описывается провалившаяся попытка ее соседей помирить Марию с жертвой: «Те, кто искали способы [добиться — Ю. И.] ее добровольного согласия помириться с несчастной заболевшей стороной, [не добились ничего — Ю. И.], кроме того, что она скрыла и замаскировала свои предыдущие бесчеловечные и жестокие действия, ибо никакого облегчения [состояния жертвы — Ю. И.] за этим не последовало». По признанию автора трактата, сведения о случае Марии Смит были почерпнуты им из официальных документов, в этом смысле данный отрывок из трактата близок к памфлетной литературе. См.: Roberts A. A Treatise of Witchcraft… P. 45, 49–50. Публикацию этого случая см. также: The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1054. вернуться В качестве иллюстрации традиции обращения к знахарю в случае подозрения в порче можно привести следующий классический случай: «Упомянутая допрашиваемая говорит, что когда некая жена Пейджа и некая жена Грея, будучи увечными и околдованными, попросили ее прийти к ним и послали за ней, и она к ним пришла. И говорит, что она знала, что они околдованы, и по их желанию она помогла им вышеуказанным лекарством, так что вскоре они поправились». W. W. Ор. cit. Р. 2А7У. Подробное описание магического ритуала снятия порчи знахаркой См.: Anon. The Witch of Wapping… Р. 4. вернуться По мнению некоторых историков, в силу особого доверия к «мудрым людям» со стороны народа, те при случае могли даже выполнять функцию «охотников» за ведьмами. Currie Е. P. Crimes without criminals… P. 126; Notestein W. A History of Witchcraft… P. 43. вернуться В приведенной ниже ситуации, несмотря на то, что автор истории подчеркивает неосведомленность отца жертвы Эдуарда Дрейка в произошедшем, очевидно, что у того, как и у знахаря, на момент визита к последнему уже были подозрения относительно обидчицы его дочери, и именно визит помог ему укрепиться в своих мыслях: «…Эдуард Дрейк, ее отец, прибыл в город, взволнованный тем несчастьем и мучениями, которые случились с его дочерью. Он взял ее мочу и пошел к одному человеку за советом…. И, тот первым назвал ему причину его прихода, которая заключалась в том, что он хочет помочь своей дочери. И добавил, что она так истощена, что если бы тот помедлил хотя бы еще день, женщина, которая навредила ей, иссушила бы ее сердце, и болезнь стала бы неизлечимой. Вслед за этим он показал отцу ее лицо [ведьмы — Ю. И.] в магическом кристалле. Затем он открыл первопричину ссоры, возникшей перед этим из-за курицы. Дрейку, который никогда прежде не знал и не слышал об этом, он дал свой совет по излечению, которого тот искал и жаждал». См.: Roberts А. A Treatise of Witchcraft… P. 52. или The Case of Mary Smith, for Witchcraft… P. 1055. вернуться Кроме памфлетных материалов, чрезвычайная популярность практики обращения к знахарям и «мудрым людям» засвидетельствована многими учеными авторами в демонологических трактатах. Так, по словам юриста Ричарда Бернарда, народ считал «мудрых людей» «подарком Господа», и верил в то, что они «истинно совершают свои дела с помощью Господа, ибо используют молитвы и добрые слова, и часто — имя Господа». Bernard R. А Guide to Grand-Jury Men… Р. 144–146. О практике обращения к знахарям см. также Р. 184. По свидетельству проповедника Дж. Гиффорда, сельские люди считали, что «одна „добрая ведьма“ сделала за год больше добра, чем все священники сделают за весь срок своей жизни». Gifford G. Dialogue concerning witches… Р. Мзv. В свою очередь, Генрих Холленд, указывая на всеобщность обращения к колдовству в самых разных жизненных ситуациях, сетовал на то, что «…среди глупых христиан есть всем известные ведьмы и искусные колдуны, к которым те приезжают и приходят во всех своих нуждах иногда за 20, а некоторые за 30 и даже за 40 миль…». Holland Н. А Treatise against Witchcraft… Р. 11. Среди тех, кто отмечал указанную склонность народа, был и автор бестселлера о меланхолии Р. Бертон: «Колдуны (sorcerers), объединяющие в целом мудрых людей (cunning men), волшебников (wizard), и „белых ведьм“ (white-witch), как они называют их, есть в каждой деревне, и, если возьмутся лечить, помогут от любой болезни тела и разума». Burton А. The Anatomie of Melancholy. Р. 220. вернуться Указанное верование имело и другую вариацию, согласно которой вред не нейтрализовался, а лишь временно смягчался после экзекуции, и затем возвращался снова. Подтверждение бытования этого верования можно найти в некоторых памфлетах. Кроме того, о нем упоминает в своем руководстве для судей Ричард Бернард. См. Bernard R. A Guide to Grand-Jury Men… P. 187. вернуться См.: Roberts A. A Treatise of Witchcraft… P. 58. вернуться Anon. How a witch Served a Fellow in an Alehouse. P. 129. вернуться W. W. A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. C3. вернуться См. специально посвященное этому памфлету исследование: Игина Ю. Ф. Ад, Дьявол, ведьма… вернуться О самом злобном деянии некоей негодной ведьмы… С. 57. вернуться Формы и масштабы, которые могла принимать деревенская экзекуция над ведьмой, удачно иллюстрирует следующий случай: «Но эта осведомитель не успокоилась, пока не пустила кровь вышеназванной Марии Джонс; и, столкнувшись с ней в продолжительной драке, эта осведомитель выбила зубы вышеназванной Марии Джонс. И тотчас же вдруг вся боль у этой осведомителя исчезла, перестал болеть желудок, в котором практически две недели не было почти никакой еды, и в следующую ночь она хорошо выспалась, так как все время, пока ее беспокоила боль, она не находила себе места». H. F. A True and Exact Relation… P. 157. вернуться Baker J. H. Criminal Courts… P. 15. вернуться «Избивать подозреваемых [в ведовстве — Ю. И.], по предписанию магистрата, является противозаконным». В далее: «Бить подозреваемых [в ведовстве — Ю. И.] и царапать его или ее до крови — незаконное средство…». Bernard R. A Guide to Grand-Jury Men… P. 185, 187. |
