— Мне кажется, что ты не ошибаешься, — сказала она наконец. — Наше общее желание заключается в том, чтобы ты как можно скорее влюбился, объяснился и чтобы свадьба твоя была немедленно, как только на это согласится Присцилла Бэйярд.

— Вот это ясно, бабушка! Я буду подражать вам в откровенности и прежде всего спрошу вас: разве не довольно одного брака, чтобы связать два эти семейства?

Что за беда, если я останусь равнодушен ко всем достоинствам Присциллы, когда сестра моя выходит за ее брата?

— Но знаешь ли, Мордаунт, что Присцилла Бэйярд первая красавица в Йоркской колонии.

— Теперь это не колония, а штат, бабушка. Я согласен с вами, мисс Присцилла очаровательна.

— Ну так что? Что ты желаешь еще?

— Я не говорю, что я навсегда отказываюсь жениться на ней, но это время не пришло еще. Это слишком важный шаг в жизни, и поэтому надо сначала подумать.

Бабушка была, кажется, поражена. Ей казалось, что она действовала неудачно, и поэтому, устремив глаза в землю, она некоторое время молчала.

— Послушай, Мордаунт, — сказала она наконец, — тебе известно, что я принимала не малое участие в браке твоих родителей, а ведь едва ли какой союз был счастливее этого.

Об этом я слышал от бабушки несколько раз и прежде, и каждый раз, когда она говорила, легкая улыбка появлялась на лице матери; улыбка эта, казалось, опровергала все бабушкины показания. Мои родители обвенчались по взаимной любви, и я чувствовал, зная их характеры, что иначе и не могло быть. Я хотел следовать их примеру и поэтому решил уже отвечать бабушке с такой энергией, какая, может быть, и не шла внуку, как вдруг обе подруги, Присцилла и Кэт, показались у дверей беседки и положили конец нашей секретной беседе. Никогда молодые девушки не бывают так милы, как в деревне, в своих легких, простых, утренних нарядах. Моя сестра была мила; но мисс Присцилла — очаровательна; она шла с улыбкой, непринужденным, спокойным шагом; одним словом, она была так хороша, что я готов был сказать на ухо бабушке, что решил серьезно подумать о том, что она мне сказала.

— Мордаунт оставляет нас на все лето, мисс Бэйярд, — сказала бабушка, не считавшая себя еще побежденной. — Я удержала его здесь, чтобы поговорить с ним кое о чем. Кэт будет часто приезжать сюда, но Мордаунта мы не увидим раньше зимы.

— Господин Мордаунт едет путешествовать? — спросила мисс Бэйярд с таким любопытством, какого требовала не более как учтивость. — Если он едет в Лайлаксбуш, то это так близко, что можно было бы иногда приезжать сюда.

— О нет, он уезжает далеко, далеко, в такую часть света, что я просто в ужасе!., Дрожу за него!

При этих словах мисс Бэйярд обнаружила некоторое удивление; она молчала, но глаза ее были вопросительно устремлены на меня.

— Я вижу, что нужно объясниться, в противном случае мисс Бэйярд может подумать, что я еду в Китай.

Дело в том, что я не выезжаю из Йоркского штата.

— Предположим. Но штат так обширен, что я вполне понимаю беспокойство бабушки, если ее внук уедет к самой границе. Вы, может быть, едете, майор, к Ниагарскому водопаду? Многие из молодых американцев думают предпринять эту поездку, я сама была бы восхищена, если бы поскорее исправили дороги, чтобы можно было ездить дамам.

— Какая вы смелая, мисс Бэйярд! — воскликнула бабушка, не желая упускать ни малейшего случая похвалить Присциллу.

— Мне кажется, миссис Литтлпэдж, для этого не надо большой смелости. Правда, по дороге попадаются индейцы, нужно переезжать большую степь, но эту поездку уже совершали дамы, как я слышала. Так много чудесного рассказывают об этом водопаде, что, право, я решилась бы на все опасности, чтобы только увидеть его.

Переносясь к годам моей молодости, когда путешествие к Ниагаре казалось тоже опасным, как и путешествие в Европу, я едва могу понять, каким образом в такое короткое время все так могло измениться note 1.

— Мне было бы очень приятно, — сказал я к невыразимой радости бабушки, — быть вашим рыцарем в то время, мисс Бэйярд.

— Так вы точно хотите предпринять это путешествие, майор?

— Не сейчас. Таким удовольствием я надеюсь воспользоваться позже. Теперь я еду в Равенснест, который находится только в пятидесяти милях от Олбани.

— Равенснест, воронье гнездо! Вот прекрасное название! Что это такое Равенснест, господин Литтлпэдж?

— Довольно большое имение, которое досталось мне от дедушки Мордаунта. Мой отец и полковник недалеко от этого имения имеют свои владения, которые называются Мусридж. Я должен посетить оба эти владения.

Пора заняться ими, так как на протяжении войны они были совершенно заброшены.

— Говорят, что ко всем работам приступят тут же, как только наступит лето, — сказала Присцилла. — Очень многие плантаторы из Штатов и Новой Англии едут сюда.

— Трудно, мне кажется, найти другую девушку, которую бы все это интересовало так, как вас, мисс Бэйярд. Я по всем признакам вижу, что говорю с вигом, а это синоним доброй патриотки.

Присцилла покраснела и, казалось, решила молчать, но Кэт поддержала разговор.

— Кто ж этот чудак старик, о котором ты мне говорил, Мордаунт, — спросила она, — с которым ты ведешь переписку о землях?

— Ты, наверное, спрашиваешь меня о старом сослуживце землемере? Это прозвище, которое дали капитану нашего полка, Койемансу. Теперь этот капитан снова принялся за свое ремесло, и ему я доверил все дела по имению.

— Как! Вы доверили все простому землемеру? — спросил Томас, приближаясь к нам.

— Эндрю Койеманс прекрасный землемер. Он принял на себя эти обязанности, но вместе с тем взял с собой межевщика под свою ответственность, потому что он сознает, что слаб в вычислениях. Могу вас успокоить, что в колониях все будут ему доверять.

— Вы сказали, майор, что его зовут Койеманс? — спросила равнодушно мисс Бэйярд.

— Да, мисс, его зовут Эндрю Койеманс, он принадлежит к почтенной фамилии. Но этот старик так привязан к лесам, что нужен был весь его патриотизм, чтобы заставить его выйти из них перед началом войны. Прослужив с честью всю кампанию, он возвратился опять к своим обязанностям и поэтому говорит, что он вечно носит цепи, хотя и дрался за свободу.

Присцилла, как мне показалось, колебалась. Наконец она спросила:

— Не видели ли вы когда-нибудь племянницу землемера, Урсулу Мальбон?

Этот вопрос очень удивил меня. Я никогда не видел Урсулу, но дядя ее так часто мне рассказывал про свою племянницу, что для меня она была близкой знакомой.

— Откуда вы знаете ее? Где вы ее встречали? — воскликнул я неосторожно (потому что свет велик, и в нем могли встретиться две девушки и без моего ведома; тем более, что одну из них я никогда не видел, а с другой был знаком всего лишь пятнадцать дней). — Старик Эндрю много рассказывал мне про свою племянницу, но мне и в голову никогда не пришло бы, что вы могли быть знакомы, вы, которая занимает такое положение в свете!

— Несмотря на это, мы не только знали друг друга в пансионе, но были даже подругами. Я очень люблю Урсулу, несмотря на то, что она тоже странная, как и ее дядя, если только верить всему, что говорят о нем.

— Удивительно! Позвольте вам задать один вопрос, хотя он, может быть, удивит вас, после всего, что вы сейчас мне сказали, но я не люблю долго сомневаться: может ли Урсула Мальбон своим образованием и своей любезностью сравниться с мисс Бэйярд?

— Сравниться? Во многом она гораздо выше многих своих сверстниц. Я и раньше слышала, что она из хорошей фамилии, но она бедна, очень бедна, особенно сейчас.

Прнсцилла замолчала, голос ее дрожал, и я заметил даже слезы в ее глазах.

— Бедная Урсула! Она нуждалась еще в пансионе, а между тем никто из нас не посмел сделать ей никакого подарка. Мне страшно было попросить ее принять ленту или что-нибудь другое, тогда как сделать это с Кэт или с другой подругой мне не стоило бы труда. У Урсулы прекрасная душа, но не все ее понимают!