Я вошел в открытую настежь входную дверь. Еще в холле я услышал тяжелое, прерывистое дыхание Галли — дыхание бегуна, упавшего на финише. Она заметила меня, когда я уже был в нескольких шагах от нее. Она приподнялась, уперевшись в пол локтями и коленями, и навела на меня короткий ствол своего пистолета. В глазах, смотревших на меня из-за упавших на лицо спутанных черных волос, было что-то звериное. Я застыл на месте.

Покачиваясь на корточках, она постепенно выпрямлялась и наконец встала во весь рост. Она стояла, пошатываясь на широко расставленных ногах, сжимая пистолет обеими руками. Движением головы она откинула волосы назад, и я увидел остановившиеся на мне глаза в черных провалах глазниц.

— Что здесь произошло? — спросил я.

— Не знаю, — ответила она тихим усталым голосом. — Наверное, я потеряла сознание.

— Дайте сюда пистолет, — сказал я, делая шаг вперед. Следующим шагом я рассчитывал выдвинуться на дистанцию броска, но ноги мои внезапно приросли к полу.

— Назад, — скомандовала она. — Назад — туда, где вы стояли.

Я отлепил подошвы от пола и попятился назад. Глаза ее были пустыми и зловещими, как дуло ее пистолета.

— Где Марио? — спросил я.

Она нетерпеливо передернула плечами.

— Откуда я знаю?

— Вы ведь ушли из кафе вместе.

— Боже, до чего я презираю вас, Арчер, — Рот ее перекосился. — Грязный жалкий соглядатай, всюду сующий свой нос. Ну зачем вы все время лезете в чужие дела?

— Мне нравится воображать себя Господом Богом. Но на самом деле я на свой счет не заблуждаюсь. Надо быть убийцей, чтобы всерьез вообразить о себе такое. А я всего лишь крошечная мушка. Но если меня не будет заботить, что происходит с другими такими же мушками, то о чем мне еще беспокоиться? И если о них не позабочусь я, то кто тогда? Ведь звездам на них наплевать. — Своей скороговоркой я пытался оттянуть тот момент, когда ее пистолет поставит последнюю точку в нашем разговоре. Но все эти заклинания не могли выманить оружие у нее из рук.

— Перестаньте нести чушь, — оборвала она мой монолог. Найдя ногой стул позади себя, она осторожно села, подперев пистолет коленом. — Если вам так хочется поговорить, поговорим серьезно. Садитесь.

Я неловко примостился на кожаную табуреточку возле камина. С потолка падал тусклый желтый свет, уродуя все вокруг. Из сильно рассеченной скулы Галли сочилась кровь.

— У вас лицо в крови, — сказал я.

— Наплевать.

— И руки тоже.

— Зато ваши чистенькие. Пока. — Она с горечью улыбнулась. — Теперь я хочу объяснить вам, почему я убила Кейта Даллинга. А потом мы решим, что нам делать.

— Мы в неравном положении. У вас пистолет.

— Он у меня и останется. Но был он у меня не всегда. Мне пришлось драться за него, когда я убила Кейта.

— Понятно. Необходимая оборона. Недурно. Вот только сможете ли вы это доказать?

— Я говорю правду.

— Впервые с тех пор, как я вас знаю, если это действительно так.

— Пусть впервые. — Она заговорила глуховатой скороговоркой: — Когда я привезла Джо в Пасифик-Пойнт во вторник утром, я заметила у пристани машину Кейта. Он знал, что Джо там появится: я сама ему сказала. Я не подозревала о том, что задумал Кейт. Я вернулась в Лос-Анджелес, в квартиру Кейта, и стала его дожидаться. Когда он вернулся, я спросила, что он сделал, и он во всем признался. Они схватились с Джо на яхте, и Кейт столкнул его за борт. Он решил, что теперь нет препятствий для нашего брака. Я не могла скрывать, что я о нем думаю, да и не пыталась. Он был убийцей, и я сказала ему это в лицо. Тогда он выхватил пистолет — ваш пистолет, который вытащил из сумки Джо, вы угадали. Мне пришлось притвориться, что он меня убедил, — надо было спасать свою жизнь. Я усыпила его бдительность, завладела пистолетом и застрелила его. У меня не было выхода. Потом я испугалась, выбежала на улицу и бросила пистолет в канаву. Когда меня допрашивали в полиции, я обо всем лгала. Мне было страшно. К тому же я знала, что Джо мертв и ему все равно, назову я имя его убийцы или нет. Теперь я понимаю, что совершила ошибку. Когда это произошло, мне следовало вызвать полицию и рассказать всю правду. Грудь ее неровно вздымалась. Как всякая красивая женщина, попавшая в беду и пострадавшая от чьего-то дурного обращения, она вызывала к себе покровительственную симпатию, которую, однако, полностью разрушал пистолет в ее руке. Я вспомнил Спида и подумал, как легко подавить волю человека с помощью пистолета. Самого меня не раз держали на мушке, даже на нескольких сразу, но привыкнуть к этому нельзя, прошлый опыт мало чем помогает. В руках такой женщины, как Галли, пистолет был крайне опасным оружием. Сейчас в ней не осталось ничего человеческого — это была охваченная ужасом самка, готовая на все ради спасения своей жизни, важней которой в мире не было ничего.

— И вы утверждаете, что рассказанное вами — правда? Но вы уже столько раз переиначивали эту историю, что я сомневаюсь, помните ли вы еще, что произошло на самом деле.

— Значит, вы мне не верите? — Мне показалось, что лицо ее сузилось и удлинилось. Я никогда еще не видел ее такой уродливой. Уродливая женщина с пистолетом в руках — страшная вещь.

— Верю, но лишь частично. Даллинга убили вы, это точно, однако обстоятельства выглядят довольно неубедительно.

Струйка крови из ее рассеченной скулы красной змейкой стекала по щеке.

— Зато мне поверит полиция, если я заткну вам рот навсегда. Лейтенанта Гери я легко обведу вокруг пальца. — Это было бахвальство висельника.

— Вы очень подурнели, — заметил я. — Убийство отнимает у женщины красоту. За взятую жизнь приходится расплачиваться так дорого, что убийство никогда не оказывается тем выгодным делом, каким выглядит поначалу. — Я услышал шорох в глубине дома и говорил, чтобы заглушить его. Шум был такой, точно где-то в темноте блуждает пьяный.

Галли посмотрела на свой пистолет, потом опять на мое лицо, точно намечая траекторию полета пули. Я увидел, как ее пальцы сильнее сжали рукоятку.

Не вставая со стула, я подался чуть вперед, перенося вес на упертые в пол носки ног.

— Предупреждаю, если вы выстрелите в меня, я еще успею вас изувечить. Даже если вы выживете, красивой вы уже никогда не будете. Даже если выживете, полиция докончит дело. Вам ни за что не выпутаться. — Послышался скрип двери на кухне. — Вам ни за что не выпутаться! — громко повторил я. — На вашей совести два или три убийства — и это еще не конец. Но всех вам не перестрелять. Нас слишком много для одной сумасшедшей бабы с пистолетом.

Нетвердые шаги приближались к гостиной. Галли услышала их. Взгляд ее метнулся в сторону двери справа от нее и снова пригвоздил меня к стулу, прежде чем я успел двинуться. Она боком соскользнула со стула, пятясь к окну так, чтобы держать под прицелом и меня, и дверь в кухню. Через секунду дверь распахнулась и на пороге появился Марио.

Он покачнулся и ухватился рукой за косяк. У него был размозжен подбородок, и удар был нанесен явно чем-то более тяжелым, чем кулак. Кровь лилась ему на грудь, орошая густую черную шерсть, выбивавшуюся из расстегнутого ворота рубашки. В глазах его была смерть. Не думаю, чтобы он разглядел Галли, пока не подошел к ней почти вплотную. Его развороченный рот выдул большой кровавый пузырь, в котором отразилась перевернутая и искривленная комната.

Галли по-собачьи взвизгнула и выстрелила в упор. Пуля развернула Марио кругом и швырнула на стену. Но, оттолкнувшись от нее руками, он опять повернулся лицом к Галли. Она выстрелила снова: пистолет прыгнул у нее в руке, как черная жаба. Однако она не выронила его, продолжая следить исступленным взглядом за Марио и за мной. Марио сложился вдвое и ткнулся лицом в пол. Но, каким-то сверхъестественным усилием собрав остатки сил и жизни, он продолжал ползти к ненавистной ему женщине, поливая кровью ковер у ее ног. Ее третий выстрел пришелся в забинтованную голову Марио и прикончил его. Но Галли уже не могла остановиться. Стоя над трупом, она одну за другой всадила ему в спину три пули.