– Будем искать что-нибудь на двоих, – подхватил тот. – Для меня дом вполне годится, но для нас обоих не совсем.

Мередит уловила в тоне суперинтендента воинственную нотку, будто он думал, что слушатели ему не верят. Те, кто хорошо их знают, сказали бы: «Вы оба чересчур независимые» или даже «Слишком долго тянете». Вместе с воинственностью слышится удовлетворение. Он добился желаемого. Она же до сих пор не уверена, что желает того же.

Джулиет деловито оглядела обоих:

– Что вам нужно?

– Постойте, – осторожно сказал Алан. – Мы ваш гонорар не потянем.

– Я пока ничего не прошу. Конечно, мои расценки могут вас не устроить. Но мне хорошо известно положение дел на рынке недвижимости, соотношение между моими запросами и требованиями моих клиентов. Могу кинуть подсказку.

– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул он.

Джулиет задумчиво посмотрела на Мередит:

– Мне надо взглянуть на дом, прежде чем говорить.

– Пожалуйста. Скажи когда, я дам ключ. Он недалеко от вокзала, если кому-нибудь каждый день надо ехать в Вавилон.

– Значит, ты по-прежнему в министерстве? – уточнила Джулиет.

– Все сижу в кабинете. – Мередит почувствовала на себе пристальный взгляд Алана. Неужели до сих пор боится, что какой-нибудь босс сжалится и предложит ей пост за границей, а она согласится глазом не моргнув?

И задумалась, согласится ли. Неужели поэтому не желает связать себя узами даже с Аланом? Он понимает, что она согласилась жить с ним под одной крышей только потому, что ее собственный дом временно стал непригодным для проживания.

Алан дергается, сидя с ней рядом. Приперт спиной к книжным полкам, с одной стороны его заклинила Мередит, с другой внушительный Джеймс Холланд.

– Хорошо, что вы сюда вырвались из большого города, – обратился он к Джулиет, высвобождая локти.

– Никак не могла пропустить новоселье, – сказала та с некоторым сожалением. – Да еще и деловой визит… в Форуэйз.

– К старушкам Оукли?! – воскликнул Джефф. – Только не говори, что какой-то богач с Ближнего Востока хочет жить в этом доме, осыпав старушек мешками наличных!

– Нет. Ближневосточные богачи на него даже не глянут. Усадьба чересчур запущена. Просто Дамарис Оукли написала мне, попросила приехать.

Джулиет замешкалась в нерешительности.

– Пожалуй, ни для кого не секрет, что сестры Оукли давно испытывают трудности. Они решились продать дом за то, что дадут, и переехать в подходящую квартиру, предпочтительно на нижнем этаже, близко к морю. Признаюсь, я успела его хорошо осмотреть. Отчасти для того, чтоб составить понятие, сколько денег останется на квартиру после продажи, отчасти для того, чтоб учесть требования перспективных клиентов. А когда осмотрела… – Она надула губы. – Честно сказать, в нынешнем состоянии усадьбу продать трудно, но необходимо, потому что у них ничего больше нет.

– Сад наверняка тоже запущен, – вставил Алан Маркби, заинтересованный этим аспектом.

– Сад лучше, чем дом. Один старичок бесплатно ухаживает. Это его хобби.

– Рон Гладстон, – кивнул Джеймс Холланд. – Это я устроил. Кажется, получилось неплохо, не считая случайных разногласий по поводу прокладки мощеных дорожек.

Джулиет оглянулась на брата:

– Теперь видишь, Джефф, чем я могу помочь таким, как сестры Оукли. У них нет ни машины, ни сил, ни возможности разъезжать по округе в поисках квартиры. Дамарис меня попросила заняться. И я согласилась.

– Только не обижайся, – предупредил Джефф, наученный долгим опытом, – но сколько ж придется запросить за дом с учетом твоего заоблачного гонорара?

Джулиет на сей раз не обиделась.

– А я с них ничего не возьму. Всю жизнь знаю старых куриц, бог свидетель! Чувствую себя обязанной подыскать им квартиру на старость, передав другим клиентам усадьбу.

– Милая моя девочка, – кивнул Джеймс Холланд. – Благородно с твоей стороны тратить время на помощь сестрам Оукли.

– Я тебе вовсе не милая девочка, – воинственно объявила Джулиет. – Вообще никому. Не надо гладить меня по головке, Джеймс.

– Разве я когда-нибудь гладил?..

– Кстати, если вас интересуют отравления в викторианские времена… – начал Джефф.

– Хочешь напомнить о случае в семействе Оукли? – перебила Джулиет. – Не лучше ли позабыть?

– А, загадочная смерть Коры Оукли? – вмешался Алан Маркби. – Я слышал об этом деле. Но охотно еще раз послушаю.

– Я вообще ничего не знаю, – признался Джеймс Холланд.

– Я тоже, – подхватила Мередит.

– Чудовищная история, – объявила Джулиет. – Пожалуйста, Джефф, не рассказывай!

– Джеймсу и Мередит интересно, – заупрямился Джефф. – Ну, если нельзя рассказывать, у меня есть записи, могу дать почитать. Знаете, я собираюсь когда-нибудь написать книгу о сомнительных старых судебных процессах… Когда будет свободное время, если когда-нибудь будет. Конечно, семья мне не помогает. Прямо и недвусмысленно объявили, что не станут перетряхивать кости скелетов. Но я просто случайно вчера вытащил материалы по Оукли. Они на письменном столе у меня в кабинете. Если желаете, можете взять. Я сохранил все на диске.

Мередит с Джеймсом Холландом переглянулись.

– Дамы в первую очередь, – галантно кивнул викарий. – Когда прочитаете, Мередит, передадите мне.

Джефф послал обоим сияющую улыбку.

– Уильяма Оукли обвинили в убийстве жены. И он весьма удачно отделался. Многие отправлялись на эшафот при не столь очевидных доказательствах.

– Я видела портрет Уильяма, непочтительно засунутый в пыльный чулан в Форуэйзе, – неожиданно вставила Джулиет. – Случайно наткнулась, когда Дамарис водила меня по дому. Она сильно смутилась. Сухо объявила: «Мой дед» – и поспешила дальше. Я мельком оглянулась. Уильям на портрете настоящий красавчик по тем временам. Пышные черные кудри, пышные усы, физиономия пьяницы… – Джулиет все это проиллюстрировала жестом правой руки и скривилась, потом покраснела, и все взглянули на нее. – Ну ладно, – призналась она, – мне интересно. Я не говорю, что история неинтересная, просто она чудовищная. В любом случае достаточно увидеть Уильяма, чтобы понять, что он вполне способен убить жену.

– Преступный тип личности, – задумчиво проговорил Алан Маркби. – Некогда это была популярнейшая теория, хотя нынче отвергнута полностью. А что было с Уильямом после суда? Едва ли его с радостью приняли в обществе после такого скандала…

Джефф пожал плечами:

– Хотелось бы сообщить, что он получил по заслугам, но фактически никто не знает, что с ним стало. Разумеется, ходили слухи. Все его опасались, репутация рухнула, родственники с обеих сторон ясно дали понять, что он должен навсегда исчезнуть. Уильям уехал за границу, больше о нем никто не слышал. В те времена так заглаживали семейные скандалы. Сына вырастили родные. Когда ему исполнилось двадцать один год, он подал в суд прошение об официальном признании отца мертвым. По-моему, для того, чтобы закрепить наследственные права на поместье, которое тогда очень дорого стоило. В ходе активных розысков никаких следов Уильяма не обнаружилось. От него не было никаких сообщений. Значительное состояние покойной жены досталось по ее завещанию сыну, а у Уильяма денег практически не было. Все его достояние заключалось в камнях, из которых сложен Форуэйз, хотя он ни к кому не обращался за финансовой помощью. Очевидно, исчез с лица земли, и поэтому его признали мертвым.

Помолчав, Джефф продолжил:

– Сын, слава богу, не стал повторением старика, прожил счастливую жизнь в Форуэйзе с женой и детьми, хоть, по слухам, так и не оправился после гибели единственного сына Артура. Обе дочери замуж не вышли. Теперь, как говорит Джулиет, состарились и не совсем здоровы. Неудивительно, что хотят найти удобное жилье. Хотя все-таки жаль, что последние Оукли покидают Форуэйз, где семья прожила почти… сколько же?.. сто тридцать лет. Сказать по правде, мне трудно представить, что им будет хорошо в маленькой современной квартирке с соседями под носом.

Мередит усиленно переваривала информацию.