- А мне к Дашке на юг надо. Кровь из носу надо. Можно сказать, судьба моя там решается. А ты проболтался.

  - Да, - взорвался Васька. - Я проболтался. Намеренно проболтался, если так хочешь знать. Потому что хотел нахаляву отремонтировать ту рухлядь.

  Потому что без бензовозов нам на юг хода нет. А денег, платить за ремонт - жалко. Потому как свои. Были бы казённые, компании, так хрен бы с ними. А свои жалко. Знал, что Белый купится на поездку, потому так себя и повёл. В расчёте, что тот сам предложит. Не предложил бы сам, тогда я бы ему предложил то же самое, но уже под другим соусом и с другого боку.

  Но Кур должен был сделать нам всё бесплатно. Кур купился. И теперь у нас есть шанс. А час назад его не было. Потому как на одном мотоцикле, без бензина, никуда не поедешь.

  - Ага, купился. По две цены за каждую свою железяку теперь вымогать будет. Это что, по-твоему, дёшево? - заорал Колька, забыв, что вокруг глухая ночь.

  - А ты хотел совсем нахаляву?

  Нахаляву мы с тобой уже два месяца с каргами бьёмся, а дело и ныне там, на нуле. Братья Трошины плотно заняты на мониторах и на дирижабле. Лёха с нами даже не разговаривает, сразу посылает. У него своих дел полно. Фома в нашу сторону и не смотрит, только нос воротит, когда видит. Ещё за прошлое не простил. А никого другого у нас больше нет. И если мы чего не придумаем, о летней поездке в Приморье можно забыть. А следующей зимой я туда уже и сам не поеду. Да и тебе к тому времени станет уже не актуально. Найдёт твоя Дашка себе там нового парня, пока ты тут деньги экономишь.

  Ты этого хочешь?

  Колька заткнулся. Даже простая мысль о том, что там, в Приморье рядом с Дарьей сейчас кто-то другой, огнём жгла его грудь. О таком даже думать было невозможно. А уж представить себе...

  Кровь отхлынула от лица Кольки, и он непроизвольно споткнулся.

  - Вот-вот, и я о том же, - сердито буркнул Васятка, покосившись на него. - Чем дольше тянем, тем хуже. Надо спешить. А самим нам такое дело не потянуть. Что ты, что я только на ручки газа мотоциклов и нажимать можем. А как доходит дело до чего серьёзного, до моторов, например, что ты, что я оба тупо смотрим под бак и не можем понять, как оно там всё работает.

  Только хвастаемся, что сами перебрали свои мотоциклы. А сказать кому, что это Богдан с Глебом нам всё своими руками сделали, засмеют.

  А вот Кур может. И понимает. А сынок его младший Сашка, недалеко от батяни своего ушёл. Во всех железках рубит - не нам чета. Будет у нас мотористом. Так что, не спорь со мной.

  Да хрен бы с ним, - раздражённо отмахнулся Колька. - Что Сашка, что Петька, мне без разницы. Пусть хоть оба его здоровых оглоеда нашими мотористами будут, мне не жаль. Лишь бы машины ездили. Только бы драться опять не полезли.

  Полезут, вылетят из каравана и никакой отец им не поможет, как нарушающие воинскую дисциплину в походе. Это они тут такие оба борзые, потому как здоровые. А только за ворота города выйдем - законы другие. И командует в походе один вождь. Либо я, либо ты. А не Сашок и не Петька.

  - Всё ты правильно говоришь, - тяжело вздохнул Колька. - Да как только подумаю, сколько с нас кузнец сдерёт, так дурно становится. Это ж какие деньги. Только один мотор десятку стоит. А их там два.

  Перебрать и поставить на раму - бесплатно. А редуктор, а шасси? А кузов с кабиною? А фанера на всё это. А коробка передач? Никто ж ничего забесплатно не даст. Плати, плати, плати. Никаких денег не хватит.

  Может всё же сами? Всё дешевле выйдет.

  - Ну да! Выйдет. Как у Данилы мастера каменный цветок выйдет из одного места, так и у тебя. Годика через два, а то и через три!

  А его мастера за пару недель, а то и дней за десять всё сделают.

  А деньги что. Денег жалко, конечно. Только для тебя фактор времени определяющь, а не деньги.

  В ответ Колька лишь тяжело вздохнул. Хоть и прав был Васька, а денег было всё равно жаль. Они большим трудом доставались. И платить какому-то Верене за мотор десятку - конкретно жаба душила.

  Да и не в деньгах дело было. Не хотелось связываться с кузнецом, да ещё и брать его сынков с собою в дорогу. Драчливы были парни и кулаки у них были крепкие.

  - "Вот если всё ж поднапрячься, - вдруг размечтался он, - то и самому можно было бы всё сделать".

  Только вот самому - это не менее чем через полгода, а то и через год, учитывая собственную плотную занятостью и не богатые знания в технике. А Кур обещал за пару недель сделать. Плюс кабина, кунг, колёса. За месяц управятся. Глядишь, ещё до срока отъезда баронессы на свадьбу её подруги, всё и готово будет.

  Вот в суете подготовки к отъезду и они тихо в Приморье свалят. Никто и не заметит.

  Что и надо. А то объясняйся с Изабеллой Юрьевной, что да куда. Всю душу вынет. Она такая.

  Впереди показался деревянный тын вокруг участка. Потеребив пальцами слегка выпирающий из доски гвоздь, Васятка легко вытащил его из гнезда. Едва слышно скрипнув, толстая широкая плаха легко качнулась, открыв неширокий проход внутрь заднего двора, к конюшням.

  - Да тише ты, кулёма, опять нас засыплешь.

  - Сам ты кулёма! Это кто это нас засыпал?! Я?!

  - Достал ты уже, Васька. Из-за тебя нас замели.

  - Что значит, из-за меня. Это ты заорал в полный голос: "Оно!".

  - А ты перед этим зазвенел на весь двор.

  - Не начал ты бы, орать, ничего бы не было. Посмотрели бы аккуратно и ушли. А утром бы подошли спокойно в кузню и за две, три сотни злотых выкупили бы остовы. И совсем был бы другой разговор.

  - А запчасти? А работа? Опять двадцать пять? Только что же говорили. Кто будет машины собирать? Я?! Ты, что ли? Не смеши.

  - А хотя бы и я, - тихим сердитым шёпотом возмутился Колька. - Цундап сам собственными руками перебрал. Ну и что, что Богдан помогал. Теперь я и сам могу. Что, думаешь не смогу бензовоз себе сделать? Могу!

  Нам надо то всего двести литров на нос. Чтоб с запасом.

  - Ага! На каждого! И ещё двести на обратную дорогу. На каждого! Итого - восемьсот. Где ты их повезёшь, если заправок по дороге нет, и не будет.

  - А сам цундап столько не потянет. Особенно считая наш вес и вес оружия. А без оружия туда я не сунусь. И тебя не пущу, несмотря на всю твою любовь-морковь.

  Потому как это просто самоубийство, одним туда соваться. А уж без оружия, так вообще нет слов, нечего сказать.

  - Вот и молчи, заботливый ты наш.

  - Ёпрть!

  - Что?

  - Кто-то спит на моей кровати.

  - И на моей, - изумился Васька. - Ну, ни фига себе наглость!

  - Эй, ты, - пхнул он кончиком сапога чьё-то спящее тело, скукожившееся под его одеялом, в им лично оборудованном любимом спальном лежбище на сеновале.

  Подымайся и проваливай. Хватит спать. Это моя постель. И моё одеяло. И вообще, наш сеновал.

  Блин, - тихо выругался он. - Синька, ты что ли?

  - Мы это, - донеслось из другого угла.

  - Немой? Синька? А вы как здесь оказались?

  Колька с Васькой, подняв высоко вверх зажженные потайные лампы, отбрасывающие на заворочавшихся под одеялами две фигуры синие узкие лучи слабого света потайных фонарей, в сильном обалдении недоумённо смотрели на две скорчившиеся от холода фигуры.

  - Вы чё, замёрзли, что ли? Чё трясётесь то?

  - Холодно. Погаси, - хмурый голос со второго раскинутого на соломе одеяла прервал немую сцену. - Мы это, мы. Я и сеструха моя, Синька. Ночуем мы здесь, вас дожидаючись. Второй день уж пошёл.

  - У вас покушать, ничего нет?

  - Чего? - Васька в полной растерянности смотрел на худое, до какой-то болезненно странной синевы личико сеструхи Немого. За что та в своё время и получила в их компании прозвище - Синька.

  - Вторые сутки не жрамши, - хмуро бросил Немой. - Еле пробрались сюда через охрану усадьбы. А теперь боимся выбраться. Вдруг заметят.

  - Не вдруг, а заметили.

  Сразу успокаиваясь, Васька повесил фонарь на специально прибитый для того к столбу крыши крючок и с облегчением опустился на солому.