— И здесь я и останусь?
— Нет, конечно, — радостно всхрюкнул Дип, расправил крылья, расправил уши и стал светиться красноватым золотом. — Если при другом раскладе тебе пришлось бы провести здесь пару сотен лет — сейчас у тебя есть Удук. Нужно только пожелать. Чего-то определенного. Если не хочешь жить на облаке. В воздушном замке… Отсюда ближе всего до воздушных замков. Да только это такая же иллюзия, как и островок, на котором ты стоишь, и огненное море вокруг…
Дип стал полупрозрачным — словно бы сделанным из хрусталя.
— Я хочу узнать людей, — вздохнул я. — Потому что я люблю их…
— Да, любовь двигает миры, — склонил голову Дип. — Но выбора у тебя мало… Отсюда трудно выбираться напрямую. Ты не хочешь испытать власть?
— А совмещаются ли власть и любовь?
Дип смешно взмахнул ушками, заявил:
— Не знаю. Любовь — суть взаимодействие между монадами. Время — показатель развития монады. Власть — такое же взаимодействие, только однобокое. Ты можешь менять мир других — но они всегда могут уйти от тебя… Грань тонка, балансировать на ней сложно… Может быть, любая власть — это жертва себя. Попытка отдать себя, а не взять что-то у других. Потому что жертвовать надо для других. Но чем? Настоящая жертва — только память, знания, свобода…
— Разошелся ты, — беззлобно указал я Дипу. — Стремителен полет твоей мысли, за которым я не успеваю…
— Это оттого, что мы с тобой вдвоем. Классический случай — диалог двух мудрецов среди пустыни!
— Скромно, — засмеялся я.
— Зато справедливо, — ответил Дип и свернул хвост колечком.
Он вновь опустился на землю, расправил короткие крылышки и, вертя головой, пытался разглядеть их кончики.
— Ты знаешь, почему я захотел побыть бродягой? Отверженным?
— Как же, — фыркнул тот. — Чтобы познать полную свободу! Свободу от людей и от мира. Хочешь — спишь, хочешь — стихи пишешь. Никакого барахла, совсем мало привязанностей…
— Да нет, — покачал головой я. — Просто ты не представляешь, как меня все достало… Я хотел уйти от ответственности. Я не хотел ни за что отвечать…
— Глубоко порочное желание, — вытянув губы трубочкой, присвистнул Дип. — Даже не то, чтобы порочное, ибо что есть порок, как не условность, но весьма неконструктивное.
— Я хотел отдохнуть.
— Вот это — другое дело! Отдыхать можно и нужно! Хочешь, я тебе такой круиз устрою — закачаешься!
— В собственном воображении?
— Зачем же, — фыркнул Дип. — В желании отдохнуть, испытать романтические приключения, ты нет одинок. Компания найдется. И не все будет идти, как по маслу. Потому что отдых каждый видит по-своему!
— Ладно, давай, — согласился я.
— Вот тебе билет!
Дип извлек из уха золотистую полоску бумаги, развернул ее, сунул мне за пазуху.
— Ты уж извини, как-то все скачками… Но надеюсь, отдохнешь, дальше плавно пойдет… Недоработки Удука, понимаешь… Чересчур резкое действие!
— Да ладно уж…
Я чувствовал, что меня вновь куда-то засасывает. Чувствовал на этот раз непривычно отчетливо. И даже в какой-то степени мог управлять процессом — как управляешь сном, когда еще не до конца заснул, поворачивая его в интересующее тебя русло. Сон обещал быть приятным.
Глава 8
Золотая молодежь
Море, солнце, чайки, соленый ветер, брызги мелкие, холодные… Поначалу было неплохо, потом как-то начало надоедать. Лайнер слегка качает на волне. Земли не видно. Теплеет с каждым днем. Несколько дней, как обогнули мыс Горн. Идем на остров Пасхи.
Один из моих новых знакомцев, бритоголовый, с массивной золотой цепью и почти что священническим по размерам крестом, убеждал меня, что корабль движется на юг, и пусть капитан не заливает, что мы идем на север. Если на север — почему становится теплее? Теплые течения, что ли?
Убойная логика, сильные аргументы. Когда я попытался объяснить ему что-то насчет экватора, предложил посмотреть карту, он закивал, и опять сказал: так на экваторе ведь тепло? Даже жарко? Там юг… Значит, идем на юг.
Похоже, про южный полюс и Антарктиду он просто не слышал. Как и про то, что Земля имеет шарообразную форму. Школу в тот день прогулял, а для жизни ему знания не пригодилось — вот и обходится… Да и в круиз Витек поехал, можно сказать, по делам — отсидеться пару месяцев, пока им слишком интересуются дома. Здесь, на французском круизном лайнере, место для отсидки, что и говорить, гораздо удобнее, чем у нас на родине.
Впрочем, молодой человек не так уж плох. Ругается редко, всего в жизни достиг самостоятельно. Ну а незнание географии вряд ли самый тяжкий из его грехов… Хотя, насколько я понял, людей он не убивает. Только кидает. Какой-то бизнес с автомобилями. Ко мне относится покровительственно. Даже пытается чему-то учить. Особенно забавляет, когда это касается правил хорошего тона. При этом он неодобрительно косится в сторону европейцев и ворчит: «а то эти грамотеи нас за людей считать не будут».
Я попал на этот корабль почти случайно. Поехал на Канары, а там что-то тоска заела… Тут лайнер французский как раз в Японию отправлялся. Через Тихий океан. Редкий маршрут. Почему бы и не попутешествовать? Всегда мечтал посмотреть Полинезию, Микронезию и все острова вокруг — как уж они называются? Что касается архипелагов Тихого океана, я их знаю едва ли лучше, чем Витек антарктические воды. Но хочу узнать и увидеть. Тут, пожалуй, мы отличаемся. Витек не вылезает из бара и казино и сходит на берег только для того, чтобы посетить местные бары и казино, а я все же иногда езжу на экскурсии. Или просто стою на палубе, глядя на проплывающие мимо лайнера берега. Читать не хочется, писать не хочется.
Гулко загудел тяжелый медный колокол. Чувствовалось, как от лайнера в океанские дали понесся над водой звук. Но шелест волн быстро заглушил сигнал. Помощник капитана ударил в колокол еще раз. Да, на этом лайнере абы кого не поставят сзывать пассажиров к обеду — только помощника капитана.
Проводя на свежем воздухе много времени, легко приобрести хороший аппетит. В ресторан, где для пассажиров первого класса накрывали обед, я отправился с радостью. Вот, вроде бы, стремление набить брюхо — низменное. Но сколько приятных минут процесс набивания может доставить человеку! Особенно, если набивать с чувством, с расстановкой, ощущать, как мозг перестает получать сигналы от голодного желудка, как приходит эйфория, сравнимая разве что с опьянением, как отступают на второй план все желания, и приходит покой…
К столу я пришел одним из последних. Пожелал приятного аппетита соседям — пожилой паре из Лиссабона, и жизнерадостному, но не говорящему ни на каком другом языке, кроме родного, немцу. Я, к счастью, совершенно не знаю немецкого, и от общения с веселым представителем Германии всегда могу увильнуть. Потому что использовать, как переводчицу, пожилую даму из Португалии, учившую немецкий в школе, жестоко и по отношению к ней, и по отношению к нам. А немец знает английский очень плохо.
Взяв нож и вилку, я бросил взгляд на соседний столик. Как же, Инна Андреевна уже грызла свой салат. Улыбалась соседям, но улыбалась отстраненно. Не смотрела в сторону спутника — Васи из Ростова. Толстый, килограммов под сто пятьдесят, Вася сегодня был хмур. Вообще говоря, мрачный тип. И, кажется, даже муж Инны, а не любовник. Ведет себя слишком солидно. Что редкость по нынешним временам. Это я об оформлении отношений, а не о солидности поведения.
Инна, конечно, заметила, что я пришел. Но взглянула на меня только спустя минут пять. Словно бы и не на меня. Уверен, все увидела, все запомнила. Да, нелегко быть подругой Васи из Ростова! Но навыки, наверное, приобретаются.
Мне легче — я сижу к девушке лицом, она — вполоборота. Поэтому рассмотреть ее могу хорошо. Гладкая высокая шейка, шаловливая темная прядь, падающая на глаза, нежный обвод высокой скулы. И очень изящный носик, конечно. У меня тяга к изящным носикам. Полагаю, для меня в лице женщины главное — нос. Если нос не той формы, то и женщина кажется некрасивой. Впрочем, может быть, я преувеличиваю?
