– Ха-ха, – прокомментировал появление Джиббса Флетч. – Ха-ха-ха.

После чего начал внимательно разглядывать свой бокал.

Затянувшееся молчание прервал улыбающийся до ушей Джиббс.

– Флетч, а не представить ли тебе нас? Флетч пожал плечами, не поднимая глаз.

– Я полагал, что вы и так знаете друг друга. И, искоса глянув на Фредерику Эрбатнот, заметил, как блеснули ее глаза.

Леона все это время поправляла шляпку.

– Но я знать не знаю, кто они такие, – недовольно проворчала она. – Кто вы, черт побери?

– О, мисс Хэтч, извините, – оживился Флетч. – Это Дональд Джиббс. А это – Роберт Энглехардт. Они работают в Центральном разведывательном управлении. Мисс Леона Хэтч.

Улыбка сползла с лица Джиббса, шеи, и ускользнула куда-то под воротник рубашки.

Энглехардт, крупный, лысый мужчина в плохо сшитом коричневом костюме, побледнел, как полотно.

– У вас в голове одно ЦРУ, – пробормотала Фредерика Эрбатнот.

Флетч вновь пожал плечами.

– И, откровенно говоря, мисс Хэтч, я понятия не имею, кто эта юная леди.

Энглехардт выступил вперед и схватил руку Леоны.

– Рад познакомиться с вами, мисс Хэтч. Мистер Джиббс и я приехали на ваш конгресс наблюдателями. Мы – представители канадской прессы. Хотим провести в следующем году аналогичный конгресс. В Онтарио...

– У вас не канадское произношение, – осадила его Леона Хэтч.

– Пип, – вырвалось у Джиббса. – Пип, пип, пип.

– Поп-пап, – откликнулся Флетч.

– Понимаете, что я имею в виду? – продолжила Леона. – С каких это пор канадцы говорят «пип»?

Энглехардт, лысина его покрылась пленочкой пота, он бросил на Флетча убийственный взгляд.

– И слово «наблюдатели» вы произнесли неправильно. – Леона дернула рукой. – Мистер, мне больно.

– О, извините.

Энглехардт, отпуская ее руку, отступил на шаг, отчего потянул Леону вперед и та чуть не свалилась, но в последний момент удержалась на ногах. Шагнул назад и Дон Джиббс. Боязнь окончательного разоблачения по-прежнему отражалась на его физиономии.

– Мисс Хэтч, я – Фредерика Эрбатнот, – отвлекла внимание старушки Фредди. – Я работаю в журнале «Ньюсуорлд».

– Ерунда, – фыркнула Леона. – Никто не работает в журнале «Ньюсуорлд».

– А вот и наша очаровательная молодая пара, – к их группе присоединилась Хелена Уилльямс. – Привет, Леона. Все в порядке?

Хелена с любопытством взглянула на Джиббса и Энглехардта.

Те попятились.

– Флетч и... – Хелена смотрела на Фредди. – К сожалению, забыла ваше имя.

– Она тоже, – ввернул Флетч.

– Фредерика Эрбатнот. Для краткости можете называть меня мисс Блейк.

– Ты знаешь, Леона, я предложила им «Свадебный люкс». Но они настаивали, что неженаты! Куда катится мир?

– Это большой шаг вперед, – ответила Леона. – Большой шаг.

– Хелена, что-то я совсем не вижу Джейка, – повернулся к ней Флетч.

– Да, конечно. Он старается как можно больше времени проводить с Младшим. После ухода Уолта... Кто-то должен принимать решения, а Младший пока явно не в форме, – она поправила волосы. – Боюсь, Джейку этот конгресс не в радость. Да и нам, пожалуй, тоже.

– Если я не увижу Джейка, передайте ему мои наилучшие пожелания. Скажите, что я питаю к нему самые теплые чувства.

– Обязательно, Флетч.

И Хелена унеслась к другой группе журналистов.

– За каким чертом тебе это понадобилось? – послышался под ухом Флетча хриплый шепот.

Он обернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Доном Джиббсом и Робертом Энглехардтом.

– А вы пытались когда-нибудь лгать такой, как Леона Хэтч?

– Она сама часто врет.

– Вы пытались лгать такой, как Леона Хэтч, даже если она сама часто врет?

Энглехардт стоял мрачнее тучи.

– Она сразу выведет вас на чистую воду. Собственно, именно так оно и вышло.

Оставляя за собой широкий проход, к ним подошла Кристал Фаони.

– Мисс Кристал Фаони, – торжественно изрек Флетч, – позвольте представить вас мистеру Роберту Энглехардту и мистеру Дональду Джиббсу, сотрудникам Центрального разведывательного управления.

Глаза Энглехардта медленно закрылись и открылись вновь.

Верхняя губа Джиббса, с капельками пота, дрожала.

– Привет, – поздоровалась Кристал и повернулась к Флетчу. – Я задержалась в номере, чтобы прослушать вечернюю проповедь Льюиса Грэхэма. Знаешь, что он сделал?

– С нетерпением жду, пока ты мне расскажешь.

– Свои девяносто секунд он употребил на то, чтобы уверить телезрителей, что, объявив во всеуслышание об уходе на пенсию, люди должны держать слово, от чего бы им ни пришлось ради этого отказываться. И сослался при этом на судьбу Уолтера Марча.

– Мы написали ему текст за ленчем, – улыбнулся Флетч.

– Можно сказать, что мы внесли свою лепту, – поправила его Фаони.

– Он воспользовался теми же библейскими цитатами.

– Естественно.

– Да, как обычно, определить источник информации Льюиса Грэхэма не составляет большого труда. Вы позволите сопроводить вас в столовую, мисс Фаони?

– С удовольствием! Мы придем туда первыми? Хочется хоть в чем-то быть рекордсменом.

– Мисс Фаони, – Флетч взял ее под руку. – Мне есть что тебе сказать.

– Ты узнал, кто убил Уолтера Марча?

– Нет, речь пойдет о более важном.

– Что может быть важнее?

– Единство и борьба противоположностей. Смерть в присутствии жизни; жизнь в присутствии смерти.

– Пусть это покажется тебе странным, но от подобных головоломок у меня возникает острое чувство голода.

– Кристал, дорогая, сегодня днем ты пыталась забеременеть.

– Думаешь, нам это удалось? – тут же спросила она.

– О, Боже, – вздохнул Флетч.

– Если ты помнишь, математика всегда была моим коньком.

Они вошли в столовую.

– Кристал, присядь.

– О, как мило с твоей стороны. Ты уже заботишься обо мне, – она села на предложенный стул. – Не волнуйся, Флетчер.

– Не буду.

– Я не могу еще девять месяцев не работать. Святое небо! Я же умру с голоду.

Флетч сел напротив.

– Кристал, ведь именно так ты потеряла работу в прошлый раз. Это жестокий мир. И ничего в нем не изменилось.

– Отнюдь, – она покачала головой. – Уолтер Марч мертв.

7:30 Р. М. Обед.

Большая столовая.

– Откровенно говоря, я считаю, что вы все несправедливы, – Элеанор Иглз положила салфетку рядом с кофейной чашечкой. – Никогда в жизни я не слышала, чтобы с такой злобой и ненавистью говорили об одном человеке, как здесь, на Плантации Хендрикса, говорят об Уолтере Марче.

Флетч сидел за круглым столом на шестерых с тремя женщинами, Элеанор Иглз, Кристал Фаони и, разумеется, Фредди Эрбатнот. Ни Роберт Макконнелл, ни Льюис Грэхэм не почтили их своим присутствием.

– Вы ведете себя, как банда подростков в исправительном заведении, дующихся на то, что самого здорового из них пырнули ножом, а не как подобает уважающим себя журналистам и порядочным людям.

Кристал рыгнула.

– А что мы такого сказали? – спросила Фредди. Справедливости ради, следует отметить, что за столом держались нейтральных тем, обсуждая, главным образом, завтрашний приезд вице-президента и кандидатуры журналистов, которые сыграют с ним в гольф (Том Локхарт, Ричард Болдридж и Шелдон Леви; Оскар Перлман пригласил вице-президента на партию в покep, дабы доказать, что скрывать ему нечего), и гадая, возьмет ли он на Плантацию Хендрикса свою очаровательную супругу.

Лишь Фредди упомянула о богослужении в память усопшего Уолтера Марча, намеченном на следующее утро в Хендриксе.

– О, я не о вас, – Элеанор негодующе оглядела столовую. – Я обо всех этих прохвостах.

Элеанор Иглз, симпатичная и едва ли не самая высокооплачиваемая журналистка одной из телекомпаний, не пользовалась любовью и уважением коллег, потому что на прежней работе, в другой телекомпании, делала рекламные ролики (большинство журналистов полагало подобное унижением профессии), что, однако, никоим образом не отразилось на ее блестящей карьере.