— Так здесь никого, я думал, ты не против.

Они стояли около гаражей, недалеко от Литовского канала. Вокруг ни души, только чайки кричали и кружились над помойкой. Девушка в черном дорогом плаще с нарядным палантином на плечах несуразно смотрелась на этой забытой богом городской окраине. Ее сапожки из искусственной замши испачкались сразу же, как только она ступила с асфальтированной дорожки проспекта. Теперь они покрылись прочным слоем пыли, на тонкий каблук нанизался пожухлый лист.

Место встречи, как обычно, выбирал Шнырь. Во-первых, он чувствовал себя уверенно в родной обстановке пустыря, а во-вторых, ему нравилось гонять Наташу по неэстетичным местам.

В прошлый раз он назначил свидание в промышленной зоне около давно не работающего завода. Туда добраться можно было только на попутке, и то при условии, что найдется автовладелец, пожелающий гробить машину на таких ухабах. Сам он дошел пешком. Четыре километра для него, Сергея Пасечникова, не расстояние. А вот Наташа должна была помучиться. Он хотел отучить ее обувать высокие каблучищи. Они его раздражали. Раздражали особенно на Наташиных ногах потому, что высокий каблук он считал признаком барства, красивой жизни, никогда не доступной ему. А Ната, получалось, уже в другом мире, уже не такая, как он. Еще его низкий рост не терпел каблуков. Даже маленькая Наташа становилась выше его.

— Хорошо тут, спокойно, — произнес Шнырь, с наслаждением закуривая.

— Отвратительно.

Наташа вытащила из сумки заготовленные купюры, пересчитала и с сожалением протянула Сергею:

— Последние деньги забираешь.

— Можно подумать, свои отдаешь.

Продолжительный и громкий звук звонка известил о начале третьей пары. Старинные коридоры Электромеханического института заметно опустели: студенты разбрелись по аудиториям прилежно слушать лекции мудрых профессоров. У Снежаны по расписанию начинались упражнения по физике, а затем семинар по истории. Девушка решила с учебой на сегодня закруглиться — и так отсидела «необязательную» экономику.

Бабье лето разгулялось, балуя горожан непривычной жарой. В субботу Снежанины сокурсники ездили на пляж в Лаврики, потом три дня только об этом и говорили. Ее не позвали, ее никогда с собой не звали.

Снежана бежала к остановке, то и дело спотыкаясь на каблуках. На перекрестке показалась блестящая от солнца рыжая физиономия автобуса. В одной руке пакет с униформой, в другой ветровка и матерчатая сумочка с потертым ремешком. Пошатнувшись, девушка вплыла в душный салон. Резинка болталась в самом низу растрепанного хвоста, футболка «универсального» размера выбилась из-под пояса и теперь выглядела совсем огромной на тонкой фигурке девушки. «Почти не опоздаю», — довольно отметила про себя Снежана. Сегодняшняя смена была пятой и последней испытательной, после которой администратор бистро решит, брать ее на работу или нет.

Девушка сидела, отвернувшись к окну, и мечтательно смотрела сквозь пыльное стекло. Ее глаза светились от радости, уголки губ-лодочек приподнялись вверх. Она улыбалась сама себе, предвкушая предстоящий вечер.

Генка неожиданно для себя пригласил ее на день рождения. Снежана эту комбинацию выстраивала три дня. В понедельник она подошла к одногруппнику Лешке и попросила переписать конспект по высшей математике. Переписывать содержимое Лешкиного конспекта Снежана вовсе не собиралась, тетрадь ей понадобилась для другого. Она ее каждый день носила с собой, выжидая удачный момент. И вот на одной из перемен к ребятам из ее группы подошел Генка. Парень учился в параллельной группе, поэтому они со Снежаной почти никогда не разговаривали, хотя за время совместной учебы друг другу примелькались, и Генка даже знал ее имя. Он бы очень удивился, если бы ему кто-нибудь сказал, что девушка помнит о его дне рождения.

Или специальность, на которую училась Снежана, считалась мужской, или слишком сложной для женских мозгов было обучение, так или иначе, в ее группе девушки составляли подавляющее меньшинство. Кроме нее, еще двое — Вероника и Лиза — среди семнадцати парней. Модница Вероника красила волосы в цвет «баклажан» и каждый день меняла наряды. Лиза не отставала: наманикюренные пальчики, унизанные колечками и перстнями со стразами, на шее восточные бусы, блузки с рюшами, юбки с оборками. С малообеспеченной Снежаной девочки держались отстранение — такую в подругах иметь неудобно.

Как обычно, ее сокурсницы парочкой стояли в углу с журналом «Отдохни» и разгадывали кроссворд. Вероника стреляла накрашенными глазами и кокетливо задавала по списку вопросы: «река в Минске»? «небольшая тахта»? Оказавшийся рядом эрудит благодушно помогал девушкам заполнить пустующие клеточки.

Как-то в одной газете Снежана прочла, что есть такой способ познакомиться или привлечь к себе внимание. Для этого нужно, вооружившись кроссвордами, обращаться за помощью к окружающим. Судя по всему, девчонки преследовали именно эту цель. А народ клюет: вот Максим подтянулся, говорит что-то — девушки кивают, Вероника записывает. Валера сунулся — тоже умным выглядеть захотел. Но у него номер не прошел — Лизка брови нахмурила и отвернулась, мол, иди прочь, не мешайся. Валера им неинтересен: он сельский парень и учится посредственно — ни списать у него, ни в кино сходить.

Снежана направилась к мальчишкам, которые что-то обсуждали между собой. В другой раз она не стала бы этого делать — встревать в мужские разговоры. В такой ситуации она выглядела бы не очень хорошо: стоят кучкой парни, вдруг к ним подходит девушка, и что дальше? Что она им скажет? Она же им не близкая подруга, чтобы войти в их круг и поддерживать беседу. Сейчас у Снежаны был повод — заранее подготовилась.

— Спасибо, Леша, — протянула она тетрадь высокому парню.

— Не за что, обращайтесь еще.

Начало разговора есть, можно продолжать.

— Обращусь, — мило улыбнулась девушка, — поможешь с лабораторной? Вечером ты очень занят?

— Я помогу, — встрял в разговор балагур Миша. — Почему все красивое в этой жизни достается Лелику?

— Не вопрос, — ответил Леша. — Только не сегодня — Геша на день рождения пригласил. Скажи, Геннадий.

Гена Крылов, стоявший рядом, в подтверждение закивал.

«То, что ты к Генке сегодня идешь, я отлично знаю», — подумала Снежана и вслух промолвила:

— Гена! Так ты сегодня именинник?! Поздравляю. Желаю тебе всего-всего, самого-пресамого!

Это был мостик к последующим фразам на нужную Снежане тему. Хитрющая и изворотливая девушка не любила просить, предпочитала, чтобы люди сами предлагали. Чтобы собеседника осенила светлая мысль, стоило ее немного направить.

— И чтобы свой нынешний день рождения ты провел очень необычно, интересно и незабываемо, — подвела девушка разговор к повороту в нужное русло.

— Спасибо, очень приятно, — зашаркал Генка. — Вообще-то ничего необычного не намечается, посидим как всегда.

— А как всегда? — зацепилась за фразу Снежана.

— Ну-у-у, — протянул Геннадий, — салатики, напитки, музыка. Ты, наверно, не ходишь по таким мероприятиям.

— Хожу иногда.

— Так ты что, до сих пор девушку не пригласил?! — толкнул Генку в бок его приятель Кирилл.

— Снежана, а ты придешь? — с сомнением спросил Генка.

— Приду, — улыбнулась хитрюга.

— Что, правда придешь? — не верил парень. — Мне очень приятно… Мы в восемь собираемся. Хочешь, я тебя встречу?

Снежана никогда не бывала на студенческих пирушках и слыла среди сокурсников барышней строгой и нелюдимой. Сама она себя таковой не считала, но и не возражала против сложившегося имиджа: ей так было удобно. Ходить по вечеринкам некогда — обычно много работы и всегда нечего надеть. То есть совсем нечего. Не идти же в клуб в старом джемпере, который в институте постоянно маячит. Тогда точно решат, что ее гардероб пуст. «Одалживать» соседские вещи удавалось не всегда: заброшенный Таней свитер, надоевшую Наташе юбку, о которой она забыла, и прочие не модные, на их взгляд, тряпочки, можно было смело брать, лишь когда хозяйки надолго отлучались. Никто в институте не знал, что Снежане приходилось зарабатывать на жизнь. Ее сверстники же имели возможность беззаботно развлекаться. Снежану воспринимали как «странную» девушку: никогда не обедает в кафе, одета всегда очень плохо, не бывает на концертах и в кино, даже телевизор не смотрит. Как-то никому и в голову не приходило, что телевизора у нее в общежитии просто нет. Снежана совершенно не стыдилась своей бедности, но выносить это в общество она не хотела. Люди с достатком не поймут, в лучшем случае будут жалеть. Пусть думают, что у нее все в порядке, нежели узнают о финансовом положении.