— Похвально! Но кое в чем наш друг, безусловно, прав. У нас совершенно нет времени.

Оказывается, там, внизу, находился еще и третий! Ник попытался рассмотреть его, но не смог. Незнакомец стоял вне поля зрения.

— Согласен. Но третья попытка Маргана покажется подозрительной. У нас могут быть неприятности.

— Серьезное препятствие,— отозвался невидимый третий.— Кажется, вы упоминали о том, что мы располагаем пятью днями? Это правда?

— Пять дней. А затем придется ждать три планетных месяца, прежде чем совершить новую попытку.

— Пусть так. Мы подождем.

— Но...— Стовар хотел возразить, но его перебили.

— Подумай! Разработать весь план, найти нужного человека — за пять дней? Это невозможно! Когда-то я пытался выполнить нечто подобное, но вовремя сообразил, что забрать все с Корвара и добраться до звезд без длительной подготовки невозможно. На это уйдет не меньше трех месяцев.

— Но не забывайте,— это опять был Стовар,— что Инэд успел предпринять кое-какие шаги против нас. Поэтому я считаю: прямой бросок надежнее всего.

— Абсолютно невозможно,— холодно возразил его приятель,— Уровень безопасности не слишком высок. Я имею в виду план, разработанный Геригарцем. Никакой иной возможностью мы попросту не располагаем. И разве не вы сами настаивали еще совсем недавно на необходимости соблюдать осторожность?

— Разумеется, осторожность прежде всего. Но каждая новая отсрочка — это еще один шанс Инэду, чтобы вычислить нас.

Из темноты донесся тихий смех.

— Похоже, оказались в тупике, Стовар?.. А я, признаться, все-таки верю в свою звезду. Мы либо осуществим задуманное, либо...

— Поставим на всем крест! Некоторые детали операции до сих пор я считаю невыполнимыми. Это самая дрянная ракета, которую я когда-либо видел!

— Похоже, ваш командир не совсем согласен с вами, Боувей? Если желаете, то всегда можете выйти из игры.

В ответ послышалось ворчание.

Ник напряженно вслушивался: что-то настораживало в голосе третьего. Дело было не в произношении и не во властном тоне голоса... Все больше и больше он склонялся к тому, что этот человек не из Диппла. Обитатели бараков догадывались, что Гильдия имеет своего человека среди руководства порта.

— М-да... Три месяца,— пробормотал Стовар,— А что будет, если по истечении трех месяцев мы так и не найдем нужного человека?

— Мы постараемся найти. Во всяком случае, если верить прогнозу ФС.

Кто-то из собеседников скептически хмыкнул.

— Тогда почему бы вашей ФС не подсказать, где его искать? Может быть, этот человек даже не на Корваре. Вам такое не приходило в голову?

— Скорее всего, он все-таки здесь. Оглянитесь вокруг! Диппл — превосходное сборище, где можно отыскать кого угодно!

— Свора оборванцев среди куч грязи,— презрительно буркнул Боувей.

— Это лишь на первый взгляд. Присмотритесь повнимательнее, и вы увидите иное — самый полный набор галактических рас, это представители более чем сорока миров. Осколки войны и кораблекрушений, согнанные в одно место без всякого разбора. Такого вы нигде больше не встретите.

— Ну, разве что в другом Диппле,— вставил Стовар.

— Согласен. Однако ближайший от нас находится на Кали, шесть месяцев беспосадочного перелета. Мы не можем себе позволить длительные поиски. Если ФС предполагает, что он здесь, незачем голову ломать, надо искать. Лучшего варианта вы все равно не предложите.

— Вероятно, вы правы. Придется искать его здесь... Единственное, что объединяет этот сброд,— внешнее сходство с людьми.

— Лишь бы он сумел пройти контрольные тесты,— сказал невидимый Нику человек,— Так что терпение, и мы...

Колгерн вздрогнул; так же, наверное, отреагировал и говоривший, оборвав фразу на середине,— резкий свист оглушил их. Тени Стовара и Боувея застыли. Глядя на них, Ник ощутил, что во рту у него пересохло, часто и сильно забилось сердце. А в следующий миг каким-то шестым чувством понял, что его заметили. Закричав, юноша рванулся, пытаясь высвободить ноги, но тот, кто ухватил его за лодыжки, был намного сильнее. Словно зверек, попавший в капкан, Колгерн вертелся, но не мог сдвинуть свое тело ни на дюйм. Хватка незнакомца на мгновение ослабла, но лишь для того, чтобы подхватить свою обессилевшую жертву и швырнуть с высоких штабелей вниз, под ноги заговорщиков. Беспомощный, жалкий, Ник рухнул на землю, не в силах ни говорить, ни сопротивляться.

— Крысенок, заглянувший в чужую нору,— процедил кто-то.

Молодому человеку не следовало подниматься. Едва он сделал это, вылетевший из темноты кулак двинул ему в челюсть. Съежившись, Колгерн ждал второго удара, но его не последовало. Вместо этого яркий луч резанул по глазам, и он невольно поднял руки, защищаясь от слепящего света.

— Только поглядите на него!

Кто-то ухватил Ника за волосы и грубо подтолкнул поближе к фонарю.

— Ты знаешь его, Стовар?

— Боувей правильно сказал: крысенок, сунувшийся в чужую нору.

— Черт побери! Личико-то что надо! Наизнанку вывернет от ужаса. Стовар, а может, дать ему бластер и пускай покончит с собой? Не думаю, что жить с такой рожей большая радость.

— Какая у него рожа, это не так уж и важно,— Голос человека, державшего фонарь, звучал задумчиво и неторопливо,— Пожалуй, по росту и возрасту он нам подходит. Кто знает, возможно, это именно то, что мы ищем. Во всяком случае одной проблемой было бы меньше.

— Вы действительно собираетесь использовать этого оборванца? — удивился Боувей,— Сказать по правде, не очень мне нравится эта затея.

— Твое дело. А я вот, напротив, начинаю верить, что удача наконец-то улыбнулась нам. Покажем его Джине, и она сделает из него все, что мы пожелаем.

— Как бы то ни было, надо что-то решать. Он слышал нас,— это говорил Стовар,— Пожалуй, мы упрячем его в один из этих ящиков, и парочка ребят поможет перетащить его ко мне.

Последнее, что расслышал Ник, было недовольное ворчание Боувея. А в следующее мгновение он стремительно погрузился в непроглядную тошнотворную тьму...

*

Колгерн лежал на твердой неудобной поверхности. Куда девался кусок полотна, который обычно он расстилал на досках? Мучительно болела голова — такого никогда не было прежде. Обычно после снов Ник чувствовал себя поздоровевшим, он хотел жить и терпеть дальше горестное существование. Но сейчас все по-другому. Да и было ли это пробуждением, он все больше сомневался в этом. Чувство тошноты странным образом концентрировалось в больной голове, а не в желудке, как обычно. Продолжая лежать неподвижно, не открывая глаз, Ник последовательно, звено за звеном, выстраивал цепочку печальных событий, приведших его сюда. Склад, трое заговорщиков, внезапное нападение сзади. Да, все было именно так. Они умудрились заметить его и не позволили убежать.

От напряжения мускулы Ника заныли. Он изо всех сил вслушивался, ловя малейшие шорохи, пытаясь выжать из них хоть какую-то информацию о ситуации. Прежде чем открыть глаза и выдать тем самым свое пробуждение, Колгерн хотел узнать все, что только представлялось возможным.

Откуда-то издалека донеслись приглушенные голоса и вместе с ними — слабый, неуловимо знакомый сладковатый аромат. Точно! Так пахнет канбианское вино, и единственный обитатель Диппла, кто мог позволить себе подобную роскошь, был, безусловно, Стовар. Значит, Ник по-прежнему находился у него в руках.

Он наконец-то осмелился открыть глаза — кромешная темнота. Попробовал пошевелить руками, но обнаружил, что справа и слева тело стиснуто дощатыми стенками. Должно быть, глаза начинали привыкать к мраку, потому что юноша разглядел над собой тонкие щели между досками. В панике Ник попытался было сесть, но быстро понял, что не в состоянии сделать это.

Итак, он в ящике, и Стовар где-то поблизости. Но если Ник до сих пор жив, это говорило о многом. Заговорщики могли бы расправиться с ним еще на складе, и раз этого не произошло, значит, у Стовара нет намерения убивать его.

Бездействие вынуждало к анализу ситуации, и Ник продолжал ворошить свою память. Его схватили за ноги, а затем после приземления наступил странный паралич. Только сейчас он сообразил, что забраться следом за ним в тесную нору никто из этих троих не мог. Выходит, что сила, швырнувшая его вниз, не принадлежала человеку. Впрочем, сейчас его интересовало не это, а причина пребывания у Стовара. Кто-то из тех троих сказал, что Ник подходил им по росту и возрасту и что его уродство не имело для них никакого значения. Зачем он мог им понадобиться?..