Вдоль дороги было много укрытий: расщелины в земле, большие камни, густой кустарник, хотя последний иногда казался таким странным, что Айяр старался обходить его стороной. В полдень путник вжался в тень скалы и доел последние стручки. Хотелось пить, но воды поблизости не было. Его начали мучить воспоминания о холодных озерах леса, язык словно ощущал вкус свежей речной воды... Усилившийся ветер принес запах морской соли. Значит, цель близка. Хотя где и как он отыщет своих друзей на бескрайнем берегу, пока было неясно.

Мрачные размышления не давали юноше покоя. «Эмбер...— думал он.— Сколько же тех, кого я прежде знал и любил, служат теперь Тому, Что Ждет? Тот зал был весь уставлен зеркалами, и в них отражались чужаки, каких я на Янусе не видел. Быть может, здесь в древности жили другие расы, существовала иная цивилизация? И это мы, ифты — пришельцы? Когда же возникло Оно? Каков его возраст? И что Оно из себя представляет, чтобы держать в рабстве все живое на планете в течение необозримых веков?» Так вопрошал себя Айяр, а вокруг него кружил ветер, несущий дыхание древнего моря, суля ему скорый отдых, вселяя надежду... Это не был сладкий воздух леса, но ифты бывали у моря и считали его добрым. Что же ждало капитана Первого круга Ифткана на берегу океанской лагуны, к которой он так стремился?

Каждый холодный сезон переродившиеся ифты уходили за море, а с приходом весны снова оказывались на этом берегу, чтобы прятать в соответствующих местах тайники-сокровища, так увеличивая количество прошедших перерождение. Конечно, это был очень медленный путь воссоздания лесной расы, но другого они не знали. Удастся ли повторять это снова и снова на опустошенных теперь территориях поселенцев и в районах, где бывали люди из порта, ныне целиком находящиеся во власти Того, Что Ждет? Если бы можно было вернуть к жизни пленников зеркал и каким-то способом возвратить их в ряды ифтов! Но кому под силу отнять добычу у Того, Что Ждет?

Айяр с нетерпением ждал, когда солнце начнет клониться к закату. Наконец тени стали длиннее и гуще, и он двинулся дальше, навстречу ветру. Местность менялась, стали попадаться песчаные участки, сменившиеся затем дюнами. Юноша помнил бухту, из которой несколько месяцев назад отплывали ифты. В тот раз он добрался туда слишком поздно и не смог присоединиться к собратьям. Но в какую сторону следовало двигаться сейчас, чтобы найти заветное место? Восточнее? Или западнее? Этого Айяр не знал.

Чем ближе к морю, тем холоднее становился ветер. Плотнее запахнув плащ, ифт шел между дюнами и плоским берегом, стараясь не быть на виду, избегая открытых мест. Солнце все еще было очень ярким, но небо приобрело какой-то странный, угрюмо-фиолетовый оттенок, и юноше стало не по себе. Впервые после перерождения он предпочел бы сейчас солнечный свет мраку. В блеклом небе и в тусклом свинцовом море словно бы сгустились чувство одиночества и тяжесть дурных предзнаменований... К тому же здесь память Айяра не была ему помощницей: он был воин и охотник, но не моряк.

Лучше не рисковать и не приближаться к кромке воды — там было слишком пусто и открыто, он почувствовал бы себя совсем одиноким и беззащитным, не знал бы, куда спрятаться в случае опасности. Юноша продолжал держаться поближе к дюнам и издали высматривал знакомые утесы, обрамлявшие бухту ифтов. Наконец рельеф слева показался похожим на тот, что он искал. За неимением лучшего знака Айяр повернул на восток и медленно двинулся к береговой линии. Впереди поднимались утесы. Из-за одного донесся условный свист — и словно бы лишил идущего остатка сил. Достигнув наконец места встречи с товарищами, он утратил остатки воли и решимости, которые так долго заставляли его идти вперед. Теперь у него не было сил сделать и шагу. Голова закружилась, юноша покачнулся, тяжело навалился на «трость». Палка под его весом глубоко ушла в песок, не дав удержаться на ногах.

Свист повторился. Теперь он прозвучал слева. Айяр лежал, обессиленный, и ждал прихода друзей. Первым рядом с ним оказался Локатат, за ним Джервис и еще кто-то, незнакомый. Наверное, те, что уходили за море, вернулись раньше срока. И в самый опасный момент. Юноша спешил сюда поделиться всем, что он узнал и понял. Но теперь, когда настало время говорить, пересохшее горло и потрескавшиеся губы не слушались его.

Айяра отнесли за утес. Там, в бухте, на воде покачивалось огромное дерево — корабль ифтов. На маленькой лодке измученного путешественника перевезли к отверстию в стволе. Влезть сам он не мог, его втащили на ремнях и понесли по длинному коридору вниз, в каюту, которая напомнила ему дорогие сердцу комнаты Ифтсайги. Ее стены окружили уютом, подобно тому, как теплый плащ спасает замерзшего путника от порывов холодного ветра. Последнее, что помнил Айяр,— это мягкая постель, куда его уложили, и склонившееся над ним озабоченное лицо Килмарка.

Иллиль... Это имя разбудило его. Он пошевелился, с усилием освобождаясь от сна. По телу разливалось приятное тепло, энергия наполняла его, словно он пил сок Ифтсайги...

— Что с Иллиль?

Вопрос повторился, и Айяр открыл глаза. Рядом стоял Джервис, испытующе глядя на него, и ждал ответа.

— Я оставил ее в укромном месте. Мне не удалось ее разбудить. Она...— И юноша чуть снова не потерял сознание.

В конце концов ему удалось сосредоточиться и связно рассказать обо всех подробностях путешествия от Зеркала через пустошь, в самый центр владений Того, Что Ждет, а затем к морю. Столпившись позади Джервиса, его жадно слушали все бывшие на корабле ифты. Но Айяр рассказывал, словно обращался только к господину Зеркала. Когда он поведал о мертвом дереве-башне и о рядах фигур под корнями этого дерева, среди его слушателей возникло замешательство и юношу впервые прервали. Кто-то, невидимый за Джервисом, попросил:

— Расскажи еще раз об этой компании ларшей!

Айяр так устал и разволновался, вновь переживая прошлое, что ему хотелось скорее закончить свой рассказ, но он подробно еще раз описал шеренгу безмолвных слуг Того, Что Ждет,— ларши, эволюционирующие от зверей до астронавтов.

— Ты уверен, что они стояли именно так, ифт из ранних времен — рядом с человеком?

Он молча кивнул. Джервис, в свою очередь, обернувшись, спросил:

— Ты полагаешь, Омирон, это имеет какое-то значение?

— Вполне возможно. Продолжай, Айяр.

И юноша снова заговорил. Когда он дошел до описания оплавленного люка, Омирон снова вмешался:

— Ты уверен, что То, Что Ждет, находится именно там, внизу?

Айяр не сомневался, как, впрочем, и в том, что в одиночку ему не справиться с металлической преградой. Он закончил повествование встречей с Эмбером; слабость опять навалилась на него. Килмарк, кажется, понял это и протянул ему деревянную чашу с живительным соком Ифтсайги, по-весеннему сладким, освежающим сознание и смывающим усталость. Большинство слушателей вышли из каюты, но Джервис, Килмарк и Омирон остались. Последний, вздохнув, произнес:

— Итак, дело еще не завершено.

Воину показалось, что в этих словах прозвучало явное неодобрение его, Айяра. Он холодно взглянул на Омирона. Но Джервис ободряюще улыбнулся, и на юношу словно повеяло теплом.

— Все не впустую,— сказал господин Зеркала.— Теперь нам ясно, что это сражение не выиграть с одной атаки. Скажи, Омирон, есть ли среди вас кто-нибудь, кто помнит, как управляться с машинами, которые смогли бы открыть люк?

Айяр приподнялся в постели и осторожно передвинул раненую ногу: она все еще болела, хотя и не так мучительно, как прежде.

— Мне кажется, что обращаться к человеческой памяти во владениях Того, Что Ждет, опасно. Можно мгновенно попасть под его власть.

— Тогда, быть может, создадим цепочку памяти,— предложил Джервис.— Пусть каждый из нас вспомнит свои человеческие знания, но сам ими не будет пользоваться, а расскажет другому. Сведения, полученные из вторых рук, будут безопасны, и тот, кому они понадобятся, останется неуязвим, как ифт. Так, Омирон?

Тот согласно кивнул:

— Видимо, да. В этой истории так много нового! Я чувствую, что для нас очень важно понять смысл строя ларшей. Но мне это никак не удается... Да еще все эти зеркала, производящие из отражений послушных роботов... Что-то тут есть... Скажем, те ифты, что попали в зеркала,— они только там и остались или существуют еще и в реальном мире? Нас ведет сила, исходящая от Зеркала Танта, живая сила воды. Само Зеркало Танта — бесконечная водная гладь, и отражающийся в ее поверхности не умирает. А какова судьба отражений, собранных в хранилище зеркал? Плен? Или... смерть?