— А может, устроить воздушную атаку? — предложила Изабель.
— На трех-то таратайках, вооружившись ручными бластерами? — презрительно фыркнул Торсон.— И не забывай, что роботы тоже летают. А у центра есть и силовое поле, и ракеты, и пучковые пушки; тут и военному кораблю забот бы хватило.
— Кроме того,— вмешался Талассократ,— я предупрежден, что в случае серьезного нападения на обсуждаемое нами место этот город будет уничтожен с воздуха. На такой риск идти нельзя. Скорее я прикажу вам удалиться и попробую прийти к какому-нибудь соглашению с вашими врагами.
«И ведь нам придется подчиниться,— подумал Долмеди.— Ему достаточно попросту запретить туземцам работать на нас. Да даже и этого не потребуется».
Он вспомнил сегодняшнее заявление Предводителя кочевников.
— Мы выполняем свои обязательства по договору,— сказал тот,— а вы свои — нет,— Все только что вернулись из последней разведывательной вылазки: сулейманиты — на своих животных, а Долмеди — на гравискуттере.— Твои предшественники поклялись, что защитят нас от любых пришельцев с неба. Если ты не можешь прогнать этих захватчиков, как можем мы верить тебе дальше?
Долмеди попросил дать ему еще немного времени и получил в конце концов неохотное согласие — все-таки караванщики ценили торговлю с людьми. Но если долго тянуть с решением этой проблемы, вряд ли удастся потом восстановить отлаженную систему.
— Мы не станем подвергать вас опасности,— заверил он Талассократа.
— А насколько реальна эта угроза? — спросил Накамура.— Вряд ли Лига оставит без внимания массовое убийство ни в чем не повинных туземцев.
— Да,— кивнул Торсон,— но это совсем еще не значит, что Лига пойдет на что-нибудь большее, чем выражение протеста. Особенно когда бабуриты начнут доказывать, что это мы вынудили их на такой шаг. Они делают ставку на безразличие Лиги и, как я сильно подозреваю, ничуть в этом не ошибаются.
— Верна или неверна бабуритская оценка психополитики,— сказала Элис,— в любом случае она определяет их собственные действия. А какова эта оценка? Известно ли нам хоть что-нибудь об их образе мыслей?
— Значительно больше, чем тебе кажется,— заговорила Ивонна.— Иначе и быть не может, ведь мы контактируем с ними на протяжении многих поколений, а кто же будет заключать торговые соглашения без предварительного скрупулезного исследования партнера? Последнее время вы очень мало меня видите — именно потому, что я зарылась в материалы по бабуритам. Прямо здесь, у нас, имеется уйма самой разнообразной о них информации.
Долмеди напряженно выпрямился, в ушах отдавались учащенные удары пульса. Эта незначительная, захолустная фактория имела обширную и разнообразную ксенологическую библиотеку, и удивительного здесь мало: микропленки стоят гроши, а никогда заранее не известно, что может случиться и кто из инопланетян может подвернуться под руку, так что принято снабжать базу полным набором справочного материала по всему сектору.
— Ну и что там? — хрипло спросил он.
— Боюсь,— криво улыбнулась Ивонна,— что ничего такого экстраординарного. Самые рутинные сведения: три или четыре главных языка, обзоры истории и основных современных культур, анализ технического уровня, разнообразная статистика по производству и народонаселению — это если не считать планетологии, биологии, психопрофилирования и тому подобного. Я изо всех сил старалась найти какое-нибудь слабое место, но — увы. Да, конечно же, я могу показать, что эта операция крайне обременительна для их ресурсов и будет оставлена, если не начнет окупаться в самое ближайшее время, но то же самое относится и к нам.
— Если бы мы сумели соорудить какую-нибудь такую штуку...— Торсон задумчиво затянулся своей трубкой и выпустил большой клуб дыма.— Ведь у нас здесь вполне приличная мастерская. Этим я последнее время и занимаюсь.
— А что ты придумал? — без всякого энтузиазма в голосе поинтересовался Долмеди — скучный тон инженера не предвещал ничего особо интересного.
— Сперва я подумал о роботе, который охотился бы на этих сборщиков. И я могу построить такого робота, лучше защищенного и сильнее вооруженного, но,— рука Торсона упала на стол ладонью вверх,— только одного. А у компьютера их сотня, и сам он на много порядков хитрее, чем любой мозг, который я состряпаю из запасных деталей. Кроме того, как уже сказал Талассократ, в качестве возмездия по нашему космопорту могут шарахнуть ракетой, а такой риск совершенно недопустим, ведь тогда и от города почти ничего не останется. Затем я подумал насчет помех связи и о том, нельзя ли как-нибудь вывести из строя сам компьютер, но тут уже нет никакой надежды. Он ведь и близко нас к себе не подпустит. Так что,— обреченно вздохнул инженер,— давайте признаем, что нас хорошо вздрючили, и начнем думать, как бы свести потери к минимуму.
Талассократ сохранял невозмутимость, как и подобает монарху, но главный глаз Переводчика подернулся пленкой, крошечное тело словно стало еще меньше.
— Мы надеялись,— воскликнул он,— что если не мы, так хотя бы наши потомки научатся у вас, будут странствовать среди бессчетных миров... Неужели вместо этого нас ждет нескончаемое правление чужаков?
Долмеди с Ивонной переглянулись, их руки встретились. Он знал, что и ее мучает та же самая мысль: «Мы, работники
Лиги, не вправе притворяться, что вся наша деятельность — чистый альтруизм. Но мы и не чудовища. Какой-нибудь ко всему безразличный бухгалтер, сидящий на Земле, прикажет нам уезжать. Но сможем ли мы сами, мы, которые долго пробыли среди этого народа, кому этот народ доверял, сможем ли мы бросить их и жить дальше, словно ничего не случилось?»
И тут в его мозгу всплыла древняя, очень древняя легенда.
На минуту или две он перестал замечать вялый, вымученный разговор, продолжавшийся за столом. Первой заметила его пустой, невидящий взгляд Ивонна.
— Эмиль,— негромко спросила она,— тебе плохо?
С торжествующим воплем Долмеди вскочил на ноги.
— Что такое? — испуганно отшатнулся Накамура.
Фактор взял себя в руки; он дрожал от возбуждения, по его телу волнами пробегал нервный холодок, но голос звучал спокойно, уверенно:
— У меня есть идея.
Поверх раздувавшейся на ветру одежды Переводчик нес неприметную, миниатюрную телекамеру, соединенную с рацией. Долмеди посадил свою машину за одним из ближайших холмов, машина Торсона, игравшая роль релейной станции, парила чуть поодаль; и они, и оставшиеся на базе Ивонна, Элис, Изабель и Накамура, и Талассократ в своем ледяном дворце не сводили глаз с экранов, на которых прыгал, раскачивался из стороны в сторону вид местности. Сотрясаемые порывами ветра, мотались и с треском хлестали одна о другую ветки кустарника, их длинные черные листья рваными вымпелами вились в завывающих струях воздуха; между кустов сгорбились валуны и ледяные глыбы; грохотавший где-то справа аммиачный водопад застилал поле зрения искрящейся пеленой брызг. Корпуса аэрокаров содрогались от медленного, густого ветра, мощное притяжение планеты вжимало наблюдателей в сиденья.
— Я продолжаю считать,— сказал со второго экрана Торсон,— что нужно было дождаться помощи. Они же там такую систему сляпали — не подступишься.
— А я продолжаю утверждать,— возразил Долмеди,— что твоя профессия заставляет тебя излишне суетиться. И как бы там ни было, туземцы вряд ли согласятся долго ждать.
«К тому же, если мы прищучим бабуритов одними подручными средствами, это украсит мой послужной список. Лучше бы я не думал о таком, но что есть, то есть, нет смысла врать самому себе. И решение принимает Фактор, то есть я. Как это все-таки одиноко — взваливать на себя огромную ответственность. Жаль, что здесь нет Ивонны».
— Тихо,— приказал он.— Сейчас что-то будет.
Переводчик перевалил через невысокую гряду и теперь спускался на гравискуттере вдоль противоположного склона. Помощи ему не требовалось: после нескольких дней обучения он управлялся с машиной довольно лихо, несмотря даже на сковывающую движения одежду. Здесь начиналась охраняемая роботами территория, и один из них косо пошел вниз, наперехват. На охристом фоне облаков огненно сверкнул кривой металлический бок.
