– Вы знаете, что Энид лишь временно исполняет обязанности председателя совета директоров? И вскорости «Уэгнолл-Фиппс» возглавит Франсина?
Чарлз Блейн улыбнулся.
– У меня складывается ощущение, что сейчас вы знаете о нашей компании несколько больше, чем на прошлой неделе, при нашей первой встрече.
– Я делаю на этой неделе то, что следовало сделать две недели тому назад. Но, откровенно говоря, я до сих пор не уверен, что статья в двенадцать абзацев о крошечной, никому не известной компании вроде «Уэгнолл-Фиппс» стоит таких усилий.
– Так почему вы это делаете?
– Должен докопаться до сути. Я – хороший репортер.
Блейн поправил сползающие с вспотевшего носа очки.
– Ваше предположение о том, что Энид консультируется с Франсиной вполне логично.
– Благодарю.
– Но оно не объясняет служебных записок.
– Наконец-то мы добрались до служебных записок.
– Записки продолжали приходить. Поначалу я подумал, что причиной тому – медлительность почты. И они просто задержались в пути.
– Еще одно логичное предположение.
– Оно оставалось логичным, пока в служебных записках не начали затрагиваться проблемы, возникшие после смерти Томаса Бредли.
– После?
– После, черт побери. После!
– Материализация духов?
– Поневоле задумаешься над этим.
– Я вас понимаю.
– А в конце каждой стояли инициалы. Не подпись. Подделать инициалы не составляет труда. Вы видели эти записки. Видели инициалы.
– Да. Видел. Это точно. Вы их мне и показывали.
– Нельзя же винить меня за любопытство. Не только инициалы остались прежними, не изменился и стиль. Конечно, я не эксперт, чтобы выносить квалифицированное заключение. Я специально показывал вам служебные записки, датированные как до смерти Томаса Бредли, так и после. Вы заметили разницу?
– Меня не предупредили о том, что я должен ее заметить.
– Меня разбирало любопытство.
– Вполне возможно. Вы говорили кому-нибудь об этих записках?
– Да. Алексу Коркорану. Но он, похоже, даже не понял, о чем речь. Он никогда не понимал меня. То ли я говорю с ним недостаточно громко, то ли причина в чем-то еще.
– Но как-то он должен был отреагировать? Вы показали ему служебные записки, не так ли?
– Он едва глянул на них. Не стал вникать, о чем речь. Пропустил мои слова мимо ушей. Я приходил к нему дважды, пытаясь разъяснить, что меня тревожит. Наконец, он сказал: «Слушай, оставь Энид в покое, а?»
– И вы оставили?
– Я же подчиненный, мистер Флетчер.
– С этим все ясно, мистер Блейн. А теперь давайте выслушаем вашу версию. Если только вы не верите, что некоторые люди имеют устойчивые каналы связи с адом, раем или чистилищем.
– Я не хочу гадать. Я хочу знать.
– Итак, вы получали эти служебные записки несколько месяцев.
– Совершенно верно.
– И как вы объясняли для себя их появление?
– Или Энид Бредли писала их сама, а подписывала инициалами мужа, чтобы к ним отнеслись с должным вниманием, или... – Блейн пожал плечами.
– Я весь внимание.
– ...Или их писала его сестра, Франсина, подделывая его инициалы, или...
– Не вижу особой разницы в этих двух вариантах.
– ...Или Томас Бредли не умер.
– Вы забыли четвертый вариант.
– О чем вы?
– Инициалы подделывали вы.
– С какой стати?
– Потому что вы тронулись умом.
– Полагаю, с вашей точки зрения возможен и такой вариант.
– А какой из вариантов выбрали бы вы?
– Вы упустили еще один, мистер Флетчер. Тот, что более всего волнует меня. Возможно, вы этого и не поймете. Я считаю себя серьезным бизнесменом. Я – дипломированный бухгалтер. Мне выдана лицензия на ведение бухгалтерской деятельности. А вариант, упущенный вами, не дает мне спать по ночам.
– Что же вас пугает?
– Возможность того, что компанией, через Энид Бредли, управляет абсолютно безответственная личность, не имеющая на это никакого права. Энид не первая вдовушка, попавшая в цепкие когти честолюбивого, не имеющего ни стыда, ни совести жиголо.
– Ваши подозрения подтверждаются служебными записками? От них веет невежеством, безответственностью?
– Нет. Но среди этих мошенников встречаются умные люди. Такой человек может оказаться прав в девяти случаях из десяти. А вот в десятом порекомендует решение, которое пустит корабль ко дну.
– Согласен, мистер Блейн, о таком варианте я не подумал.
– И напрасно. Потому что мне он представляется наиболее реальным. Происходило что-то странное, и я считал себя обязанным во всем разобраться.
– А тут под руку подвернулся репортер из «Ньюс-Трибюн»...
– И я честно показал вам инструменты, посредством которых управляется компания «Уэгнолл-Фиппс».
– Служебные записки от покойника.
– Да.
– Однако вам не хватило честности сказать мне об этом. Вы не упомянули, что Томас Бредли умер.
– За это я приношу свои извинения.
– Извините за беспокойство, – сказал палач, опуская топор.
– Я же не ожидал, что вас уволят. Признаю, я использовал вас. Я пытался привлечь внимание к занимавшей меня проблеме. Прояснить ситуацию. Я должен знать, кто руководит «Уэгнолл-Фиппс».
– Мистер Блейн, кому выгодна смерть Томаса Бредли?
– Не знаю. Не могу никого назвать. Акции «Уэгнолл-Фиппс» принадлежат семейному фонду. Страховки, по-моему, у Бредли не было. И мне не известен человек, у которого смерть Томаса Бредли вызвала бы прилив положительных эмоций.
– Это вы тонко подметили: прилив положительных эмоций.
– Вы предполагаете, что его убили?
– Мистер Блейн, я приготовил для вас сюрприз. Вы готовы к сюрпризу?
– Я бы с большим удовольствием выслушал ответы на поставленные вопросы.
– Ответов пока нет. Есть сюрприз.
– Какой же?
– Томас Бредли не умер в Швейцарии. Я проверил.
Чарлз Блейн долго смотрел на репортера.
– Скорее, это вопрос, чем ответ, не так ли?
– Абсолютно верно.
Блейн наклонился вперед, оперся локтями о стол.
– Пожалуй, я могу сказать вам, кому более всего выгодна смерть Томаса Бредли. Департаменту налогов и сборов министерства финансов Соединенных Штатов Америки.
– И вы говорите, что до сих пор не уплачены налоги на собственность.
– Да. Это еще один источник моих тревог. Я не хочу участвовать в уклонении от уплаты налогов. Я не хочу, чтобы у кого-либо даже возникла мысль о том, что я помогаю уклоняться от уплаты налогов.
– Понятно, – кивнул Флетч. – Лучше порушить мою карьеру, чем свою.
Покраснев, Блейн откинулся на спинку стула.
– Я сожалею, что вы воспринимаете происходящее под таким углом. С другой стороны, иного и быть не может. Я поступил дурно.
– После драки кулаками не машут. Нефть на перышках утки.
Блейн разглядывал пустой бокал.
– Что вы хотите сказать последней фразой? Что происходит, если нефть попадает на перья утки?
– Утка тонет.
– Ясно, – Блейн обвел взглядом пустынный в полдень пляж. – Похоже, мы не продвинулись ни на шаг, и знаем столько же, что и в начале нашего разговора, так?
– Энид Бредли сама говорила вам, что ее муж умер?
– Да. В прошлый четверг. После публикации вашей статьи. Перед тем как сказать, что у меня не все в порядке с головой, и мне с Мэри следует отдохнуть в мексиканском раю, – Блейн чихнул и невесело рассмеялся.
– Пуэрто де Сан-Орландо выбрала Энид Бредли?
– Да. Она платит.
– Но вы и раньше отдыхали в Мексике?
– Да, – Блейн снова чихнул. – В Акапулько.
– Понятно.
– Тут очень пыльно, знаете ли. Когда вы возвращаетесь?
– Самолет завтра в полдень.
– А что будете делать до этого?
– Поваляюсь на берегу.
– Вы позволите Мэри и мне пригласить вас к обеду?
– Конечно. Так мило с вашей стороны.
– У меня такое ощущение, что я, сам того не желая, причинил вам много вреда, – Блейн встал. – Девять часов подойдет?
– До вечера, – кивнул Флетч.
– Ресторан на веранде отеля, – Блейн протянул руку. – И давайте обходиться без «мистера Блейна» и «мистера Флетчера». Подозреваю, что мы оба жертвы одной интриги, хотя я и вовлек вас в эту историю.
