Странным ей показалось другое. Хотя она и встала очень рано, она не заметила, когда клумбу, появившуюся перед домом новой матроны, успели украсить. Как и другие, она была отделана множеством раковин критил. Цветы еще, конечно, не выросли, но, судя по взрыхленной почве, уже были посажены.

Мисс Камингс и ее коллеги на корабле без устали обсуждали брачную церемонию. Дар жениха — драгоценные раковины критил — напоминал земной обычай выкупа невесты. Вероятно, жених подарил и жемчужины, но мисс Камингс их не видела. Использование драгоценных раковин для украшения цветника было явным излишеством, напоминающим праздник потлеч [3]индейцев Аляски. Тот факт, что свадебный подарок не имел практической ценности, напоминал старинный обычай на Борнео, когда нетерпеливый жених, чтобы доказать, что он достоин своей возлюбленной, должен был подарить ей свежеотрубленную человеческую голову.

Тем временем жизнь в деревне шла своим чередом. Новоиспеченная матрона старательно поливала украшенный раковинами цветник. Она гордилась своим новым положением. Но ее муж оставался невидимым.

За последующую неделю мисс Камингс почти о нем забыла. Она почувствовала, что ее собственный статус начал меняться. Она теперь изучала распределение власти в деревне и тут обнаружила, что старшая матрона стала относиться к ней с явным неодобрением. Статус этой важной особы примерно соответствовал статусу старосты деревни, хотя прямых распоряжений она не отдавала. Время от времени она указывала, что пора заниматься общественными работами: обработкой почвы, починкой домов. И каждая женщина деревни делала то, что в этот день было необходимо. Никто не просил никаких инструкций. Все, включая самого маленького крага, казалось, прекрасно знали, что им надо делать. И все разговоры носили исключительно констатирующий характер.

Когда мисс Камингс прожила в деревне пять недель, ее посетила старшая матрона. Она вошла в скромный девичий домик мисс Камингс и с неодобрением взглянула на нее. Гостья мисс Камингс напомнила ей постаревшую замужнюю выпускницу, вернувшуюся в колледж своей юности и насмешливо глядящую на неженатого профессора средних лет, который так и не смог сделать карьеру. Важная особа сделала два заявления: первое, как постановили лингвисты корабля, можно было перевести так: «возраст у тебя почтенный, а детей нет». Второе не имело однозначного перевода: «финиш», «конец», «заключение» — любое слово со значением конца чего-то. Затем матрона крагов подала мисс Камингс странный заостренный инструмент, сделанный из единственного твердого дерева, растущего на островах архипелага. И важно вышла из домика мисс Камингс.

Обеспокоенная мисс Камингс передала изображение инструмента на корабль. Антропологи смогли определить, что инструмент был старым, острым и абсолютно непонятного назначения. У мисс Камингс, однако, появилась догадка, которая ей совсем не понравилась.

Здесь, надо сказать, инстинкт мисс Камингс послужил ей лучше, чем Рею Хейлу методы, которыми он пользовался. Она смогла догадаться, для чего нужен странный инструмент. В это время Хейл находился менее чем в семидесяти милях от острова мисс Камингс. Он знал о жемчуге и раковинах критил больше, чем любое другое человеческое существо. А вот об этом инструменте ему ничего известно не было.

Догадка вызвала у мисс Камингс негодование. Краги были абсолютно практичны. Старшая матрона решила, что мисс Камингс слишком стара, чтобы найти мужа, поэтому и дала ей заостренный странный инструмент, чтобы та приняла соответствующие меры.

Мисс Камингс пришла в ярость: они не имеют права заставлять ее совершить самоубийство. Но если она не выполнит инструкций... Кто знает — они ведь могут и помочь...

Мисс Камингс ужасно злилась. Похоже, что ей придется покинуть исследуемый объект! Другой антрополог займет ее место! Это может означать, что научную работу о жизни и культуре крагов напишет кто-нибудь другой, и там будет лишь неискренняя благодарность и слова о вкладе мисс Камингс, на которые никто не обратит ни малейшего внимания!

Мисс Камингс начала носить деревянный инструмент с собой. Ей казалось, что жители деревни смотрят на нее с легким презрением: почему она еще до сих пор жива? Старшая матрона как-то остановила ее на улице и повторила два своих заявления: возраст немалый, а детей нет, и второе — связанное с концом. Днем позже две другие матроны сказали ей то же самое. Еще через день мисс Камингс подвергли остракизму. Даже юные девушки холодно говорили ей, что она уже в возрасте, а детей нет, и — конец.

Ее сердце разрывалось от незаслуженной обиды, и ей стало очень страшно. Но в то же время она была вне себя от ярости. Мисс Камингс чувствовала, что это ее работа! Краги принадлежали ей и только ей! Она выучила их язык! Она составила полный перечень их обычаев, социального устройства и даже участвовала в брачной церемонии! Она никому их не отдаст!

Теперь она спала, сжимая в руке маленькое, почти невидимое оружие, когда ей вообще удавалось заснуть. Но через два дня, в течение которых ее игнорировала вся деревня, она все-таки заснула ог полного изнеможения и проснулась только утром от шума, доносившегося из джунглей. Она в страхе вскочила на ноги, потому что услышала голоса — голоса крагов. Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди: наверное, они идут убить ее. Она же получила указание покончить с собой и не исполнила его. Теперь они идут помочь ей...

Она выглянула из хижины, готовясь вызвать вертолеты с корабля. Внутри круга, образованного хижинами девушек, собрались почти все жители деревни. Детишки-краги носились вокруг. Девушки взволнованно о чем-то переговаривались. Матроны изучали раковину критил. Как и раньше, они делали это с величайшей тщательностью, как будто нюхали ее.

Наконец самая старшая матрона, глава деревни, издала одобрительное ворчание. Она решительно направилась к домику, где жила мисс Камингс, и вручила ей раковину критил. И мисс Камингс взяла ее.

Она быстро и твердо объяснила ситуацию своим коллегам на корабле. Скорее всего, сказала мисс Камингс, они должны будут извлечь ее из деревни крагов сразу после наступления ночи. Позднее она сможет указать точное время. Это будет уникальная возможность записать торжественную церемонию бракосочетания крагов от начала до конца. Трудно себе представить, что такой шанс представится когда-нибудь еще, поэтому, как только появится мужчина-краг, с вертолетов должны сбросить дымовые шашки и под прикрытием дыма увезти ее вместе с бесценным антропологическим сокровищем — подвенечным платьем крагов. В настоящий момент мисс Камингс, конечно, вооружена, и оружие будет наготове до конца церемонии.

Детишки умчались в джунгли. Вернувшись, они сразу начали строить дом. Самой мисс Камингс занялись деревенские матроны. Она включила свой коммуникатор и весь день передавала ценнейшие антропологические данные, от которых коллеги мисс Камингс пришли в самый настоящий экстаз. Большая часть этой информации еще до сих пор не расшифрована, и никто, кроме антрополога, не найдет в ней ничего интересного. Однако на пленку записывалось все. В конечном счете здесь оказалось больше сведений о Те-Тарке, чем можно было мечтать, и приоритет мисс Камингс как главного специалиста по крагам был установлен навсегда.

Только одну любопытную деталь упустила мисс Камингс и ее коллеги с корабля. Им не пришло в голову, что, организовав их триумф, Те-Тарк добился своей главной цели — спас народ крагов от уничтожения.

Постепенно небо стало темнеть, и, когда спустились сумерки, мисс Камингс вышла из своего большого нового дома, построенного специально для нее. На ней был подвенечный наряд крагов. Даже мисс Камингс была потрясена его роскошью, увидев платье вблизи. Конечно, платье было варварским, грубым. Но переливающиеся изменчивые краски украшенной жемчугом фаты, жемчужного ожерелья и удивительное богатство самого платья подарили мисс Камингс ни с чем не сравнимые ощущения.

Стемнело еще больше, дети снова исчезли и вернулись, только когда небо совсем почернело и стало темно по всей деревне. Впереди шел самый младший ребенок с зажженным факелом, остальные факелы еще не зажгли.