— Но я не давал ему никаких денег! — недоуменно возразил тот,— Он, конечно, утверждал, что уже получил деньги, но... Черт побери! Фальшивый чек уже идет через расчетную палату! Он должен быть выписан, пока я еще жив! А я должен умереть до того, как по нему выдадут наличные, иначе я заявлю, что это фальшивка! Но если бы я умер, никто не смог бы поставить под сомнение...

— Совершенно верно,— подтвердил Галиль,— К сожалению, банки еще не успели проверить документацию. Я надеюсь получить эти сведения завтра.

Лори положила руку Коглену на локоть.

— Ты действовал быстро, Томми! — вдруг сказал Мэннерд,— Ты и лейтенант Галиль. Как ты догадался броситься на него, когда погас свет?

— Сначала я ни о чем не догадывался,— признался Коглен.— Но потом увидел, как он посмотрел на часы. Сегодня у меня дома он показал один фокус, где нужно было с точностью до доли секунды знать, когда произойдет определенное событие. Я как раз подумал — если вчера вечером он был уверен, что свет должен отключиться, то вполне мог столкнуть вас с лестницы. А потом свет погас здесь... и я прыгнул на него.

— Всему виной отчаяние,— вмешался Галиль,— Он четырежды пытался убить вас, мистер Мэннерд.

— Вы вроде говорили что-то относительно...

— Вы были под охраной с того самого момента, как месье Дюваль показал мне известную вам книгу со странной надписью — признался Галиль,— Вы взяли напрокат автомобиль. Мои люди обнаружили в его глушителе подстроенную неисправность — смертоносная окись углерода должна была попадать прямо в салон. Ее починили. Потом вам отправили посылку с бомбой, которая пришла позавчера — еще до того, как я поговорил с мистером Когленом. Ее,— он сконфуженно улыбнулся,— перехватили. Сегодня утром на Мраморном море он пытался отравить вас. Этой попытке помешало происшествие, которого он не понял, и это ему не понравилось. Более того, история с книгой напугала его. Он решил, что вокруг Мэннерда затевается еще какой-то заговор, который может помешать его планам. Эта загадка и необъяснимый провал всех его попыток убить вас довели Аполлония почти до безумия. Когда даже заложенная им бомба не взорвала мою машину...

— Давайте-ка,— хмуро сказал Мэннерд,— вы попробуете объяснить фокус с книгой, который вы с Дювалем пытаетесь провернуть!

— Я не могу его объяснить,— спокойно ответил Галиль.— Я сам ничего не понимаю. Но думаю, что мистер Коглен на верном пути...

В дверь номера позвонили. Галиль впустил официанта с огромным подносом в руках. Тот сказал что-то по-турецки, водрузил поднос на стол и удалился.

— В подвале поймали человека с секундомером,— сообщил Галиль,— Он отключил свет, а потом снова включил его. Этот тип до смерти перепуган. Все расскажет, как миленький.

Лори взглянула на Коглена. Потом, все еще немного дрожа, принялась снимать крышки с блюд.

— Но что это за чертовщина с книгой, отпечатками пальцев Томми и той штуковиной на стене? Это все части одного и того же дела!

— Нет,— возразил турок.— Вы повторяете мою ошибку, мистер Мэннерд. Вы считаете, что два факта, связанные с третьим, должны быть связаны между собой. Но это не так. Иногда просто кажется, что это так — по чистой случайности.

— Томми,— вставила Лори,— мне кажется, нам стоит поесть.

— То есть вы хотите сказать,— не отступал Мэннерд,— что это не мошенничество? Вы хотите, чтобы я поверил, будто существует устройство, у которого есть дубль? Вы полагаете, что Томми Коглен оставит свои отпечатки под посланием, в котором будет сказано, что меня убьют? Что он напишет его?

— Нет,— ответил Галиль.— И все же это невероятное послание стало причиной, по которой три дня назад я приказал своим людям охранять вас. Поэтому вы до сих пор живы.— Он голодным взглядом окинул дымящиеся блюда.— Умираю с голоду! — признался он.— Можно мне поесть?

— Нет, это уже слишком! — воскликнул Мэннерд,— Это было бы настоящее чудо! Такая путаница во времени, и все ради спасения моей жизни! Чушь собачья! Законы природы нельзя отменить...

— Если задуматься, сэр,— сосредоточенно сказал Коглен,— это силовое поле — не плоскость. Оно похоже на трубу — примерно такую, какую можно сделать из растянутого пузыря.

Вот что сбило меня с толку. Если задуматься о том, что магнитное поле делает с поляризованным светом...

— Можешь считать, что я уже задумался,— буркнул Мэннерд,— И что?

— Я мог бы воспроизвести это поле,— задумчиво произнес Коглен,— Придется повозиться, и трубу я из него сделать не смогу, но зато я в состоянии создать поле, которое будет поглощать тепло и преобразовывать его в энергию. Я могу сконструировать морозильное устройство, которое будет преобразовывать тепло в энергию. Надо будет провести кое-какие исследования...

— Ты в этом уверен? — рявкнул Мэннерд.

Коглен кивнул. Он был уверен. Он видел, как действовало это поле. И отчасти даже выяснил каким образом. Теперь он мог сделать то, что первоначальным создателям этого устройства было не под силу. Мировая история, разумеется, уже знала такие случаи. Как-то раз один голландец, делавший очки, сложил вместе две линзы и получил подзорную трубу, которая увеличивала предметы, но — вот незадача! — показывала их вверх ногами. А на другом конце континента, в Италии, некий Галилео Галилей прослышал об изобретении и всю ночь ломал голову — а на следующее утро смастерил подзорную трубу, настолько превосходившую ту, о которой говорилось в слухах, что по ее образу и подобию по сей день делают все бинокли.

— Я буду финансировать исследования,— немедленно сказал Мэннерд,— Если ты заключишь со мной контракт. Все без обмана. Выгодное дело.

Он взглянул на дочь. Ее лицо было непроницаемо. Вдруг взгляд Лори просветлел. Она улыбнулась отцу. Тот улыбнулся в ответ.

— Томми,— сказала она,— если у тебя получится... неужели не понимаешь? Пойдем-ка на минутку в другую комнату. Я хочу поговорить с тобой!

Он прищурился. Потом плечи его распрямились. Он глубоко вздохнул, пробормотал четыре слова и сказал:

— Ха!

Потом взял ее под локоть и увел в соседнюю комнату.

— Это же прямая выгода! — бушевал Мэннерд.— Заморозка, которая дает энергию! Электростанции в тропиках! Заводы, которые будут работать от тепла Гольфстрима!

— Но разве это не такая же утопия, как устройство, у которого есть дубль? — поинтересовался Галиль.

— Нет,— отрезал Мэннерд.— Это наука! Я этого не понимаю, но это наука! И потом, Лори хочет выйти за него замуж! И вообще, я знаю этого парня! У него все получится!

Зазвонил телефон. Они услышали, как Коглен поднял трубку.

— Лейтенант! — крикнул он.— Это вас!

Галиль взял телефон. Он нарочито не замечал ни нового, уверенного выражения в глазах Коглена, ни радости, которой так и лучилась Лори. Он сказал что-то по-турецки и повесил трубку.

— Я возвращаюсь обратно на улицу Хусейна,— сказал он отрывисто.— Что-то произошло. Бедный месье Дюваль впал в истерику. Им пришлось вызвать врача. Они не знают, что случилось, но в комнате произошли изменения.

— Я еду с вами! — немедленно заявил Коглен.

Лори не пожелала оставаться в неведении. Мэннерд тоже засобирался. Все четверо снова набились в полицейскую машину и поехали обратно в бедный квартал, где стоял дом, в котором находилась комната с дублем устройства. Лори сидела рядышком с Кошеном, и вид у обоих был самый что ни на есть радужный. Галиль смотрел на проносящиеся мимо улицы и здания. Проезжая часть с каждой минутой становилась все темнее и уже, а дома, казалось, обступали мчащуюся машину и нависали над ней.

— Аполлоний предусмотрел все,— нарушил он наконец молчание.— Ему так необходимо было убить вас, мистер Мэннерд, что он даже изобрел повод появиться у вас в номере, чтобы осуществить свое черное дело, хоть и надеялся, что бомба, которую он заложил на улице, уже сделала за него эту работу. Видимо, его фальшивый чек должен был вот-вот прийти в банк! И с письмом он тоже хитро придумал. Оно должно было перевести все подозрения на создателей загадки древней книги.