Строй голубых точек, казавшихся издали совсем крошечными, держал курс на запад где-то над Лонг-Айлендом. При одном взгляде на них глаза у Грэхема разгорелись. «Отличная цель,— подумал он, как всегда забывая, что сам представляет собой еще лучшую цель.— Так и напрашивается сравнение с армией трудолюбивых пчеловодов, спешащих обыскать тысячи ульев, населенных десятками миллионов пчел. Можно поспеть туда и сюда, и в десятки других мест, да только везде разом не поспеешь. Вот где их слабое место!»

Он снова посмотрел на медные провода заземления. Сможет ли даже такая мощная система принять на себя чудовищный удар мстительного врага? Он не был уверен. Будь она и в десять раз больше, ей не удалось бы сдержать адскую ярость, которая обрушилась на Силвер-Сити.

Позади площадки, предназначенной для передатчика, виднелась огромная яма. Ее стены, покрытые шестидюймовым слоем быстросохнущего бетона, уходили вглубь. В центре торчал гладкий шест.

Передатчиком должен был управлять один человек. В случае успеха он попытается уйти от неминуемой гибели, которую повлечет за собой этот успех, соскользнув по шесту в шахту, в ее спасительную черную глубину. Конечно, убежище примитивное, но в данных обстоятельствах ничего лучшего не придумаешь.

Грэхем вернулся в цех и спросил у Лори:

— Сколько осталось?

— Пятнадцать минут.— Лори вытер потный нахмуренный лоб.— Еще пятнадцать минут, и мы готовы. Если выиграем, тут же приступаем к сборке еще десяти передатчиков.— Он махнул рукой в сторону суетящихся рабочих,— И если нас не прикончат, мы их слепим за какую-нибудь пару часов.

— Ничего подобного! — властно отрезал Грэхем тоном, не допускающим никаких возражений,— Вы сию же минуту перебросите заготовки в безопасное место. Ведь если витоны озвереют, все здесь взлетит в воздух, так что на случай заварушки стоит отправить ваши железки подальше от греха.— Он взял микрофон и стал торопливо отдавать распоряжения.

Через три минуты у входа развернулась колонна грузовиков. Каждый забирал свой груз и с грохотом отъезжал. Притихшие, задумчивые рабочие тоже уехали, оставив совершенно пустое помещение, посреди которого, поблескивая, застыл излучатель поляризованных волн. Четверка экспериментаторов торопливо за-канчивала последние приготовления.

Облокотившись на поворотный круг, Грэхем наблюдал за ними с каким-то отстраненным спокойствием, удивлявшим его самого: ведь время решающего испытания стремительно приближалось И вот после многодневной изматывающей нервы гонки он вдруг обрел бесстрастие каменного Будды — так ощущает себя человек, который после тягостного ожидания в приемной наконец оказался в зубоврачебном кресле. Взгляд его задержался на одном из четверых ученых, тщедушном коротышке с венчиком волос вокруг блестящей лысины.

Как только он закончил работу, Грэхем намеренно резко произнес:

— Мне не ясно, кого вы пытаетесь обмануть, присоединяя подающий провод к выключателю ускорителя.

Услышав его ядовитый тон, окружающие вздрогнули. Человечек, к которому он обратился, повернулся к Грэхему морщинистое обезьянье личико, бессмысленно тараща бледно-голубые глаза. Выронив конец провода, он незаметно полез в карман, как будто собираясь достать кусачки.

Грэхем уложил его на месте; мощный выстрел в упор отбросил коротышку назад. Пока Лори с товарищами, побледнев, не сводили с него глаз, Арт Воль как ни в чем не бывало шагнул вперед, порылся в карманах трупа и извлек маленький яйцевидный предмет.

— Вот дьявол — бомба! Ведь эта штуковина могла запросто разнести нас на куски!

— Ладно, проехали. Забери ее, Арт, и брось в пруд там, за цехом,— Грэхем обратился к Лори: — Отключите ток, Дункан, и проверьте всю цепь. Просмотрите, все ли в порядке. Если да, пора выкатывать установку — нужно ведь еще присоединить ее к проводам заземления.

Через минуту Лори объявил:

— Все готово! Лучше работать она не будет, даже если у нас ничего не выйдет.

— Порядок!

Поляризатор выкатили, подключили к системе заземления. Лори с тремя спутниками ушел, остался только Воль.

Грэхем забрался наверх и занял место за пультом. Все было под рукой — подача тока, ускоритель, рычаги управления подъемником и поворотным кругом. Над головой тяжело нависло хмурое небо. Высоко на юге клубился дым ракетного залпа. Оставалось отделаться от Воля.

— Беги, Арт! — приказал он.— Витоны приближаются.— Он показал на стаю шаров, подлетающую с северо-востока.— Мне некогда сидеть и спорить. Догоняй Дункана и его ребят. Даю тебе полминуты, чтобы исчезнуть.

— Но ведь...— попытался возразить Воль.

— Сказано, убирайся! — свирепо рявкнул Грэхем.

Он смотрел, как Воль с несчастным видом трусит прочь, выжидая, пока тот скроется за углом цеха. Прямо перед Грэхемом, подобно дулу гигантской пушки, вздымалась цилиндрическая труба. От приближающихся шаров его отделяла всего миля.

Давая приятелю время уйти на безопасное расстояние, он зорким взглядом обшаривал небо. «Мы так никогда и не узнаем, откуда взялись витоны,— размышлял он.— Их происхождение останется для нас такой же загадкой, как и возникновение пневмококков, пуделей да и всех прочих творений природы». И все же он склонялся к выводу, что именно витоны — коренные обитатели планеты, и предчувствовал, что их вот-вот навсегда сметут с лица Земли — не одна враждующая группировка землян, так другая.

Подошел решающий час, судьбоносный миг настал. Грэхем развернул гигантскую трубу, нацеливая ее на подлетающие шары. Труба легко двигалась на шарнирах, а сама установка плавно вращалась на своем поворотном круге. Слушая, как в цехе ровно гудят генераторы, он подумал, что всего девяносто минут отделяют Европу от гибели. Нажал на выкл ючатель и подал в установку ток.

Прошло несколько секунд — трубки нагрелись. Где-то наверху, на высоте десяти-двенадцати этажей, застыли на своих постах наблюдатели, бинокли подрагивали у них в руках.

И вот направленный поляризованный луч с длиной волны полсантиметра брызнул в отверстие трубы и вырвался из жерла излучателя. Ось его закрученных импульсов шла параллельно прицелу, наведенному на свору витонов.

Такая частота выходила за пределы даже зрительного диапазона, открытого Бьернсеном, и луч был невидим. Зато был виден результат его действия, да еще какой! Вожак стаи налетчиков, состоящей из десяти шаров, застыл в воздухе, как будто наткнулся на невидимую преграду. Цвет его сгустился, превратившись из ярко-голубого в темно-фиолетовый, потом почти мгновенно сменился ослепительно сверкающим оранжевым — и вдруг шар лопнул! Исчез так неожиданно и бесследно, что армия затаившихся наблюдателей долго не могла прийти в себя.

Оставшаяся девятка нерешительно замялась; еще один остановился, прошел все фазы исчезновения — от голубой до оранжевой,— и тут вся свора бросилась наутек. С быстротой молнии шары взвились вверх и скрылись за облаками.

Кто-то заревел, как раненый слон, увидев, что Грэхем поднял трубу и сразил третьего витона на лету. Кто-то отпустил дурацкую шутку, мол, срезать их в полете — куда увлекательнее.

Краем глаза Грэхем заметил, как где-то в районе Бродвея взвился гигантский столб белесого желтоватого пламени. Послышался гул, потом налетела ударная волна, едва не сбросившая его с сиденья. Он крепко стиснул зубы. Странный звук затих. И тут Грэхем осознал, что это он орал как оглашенный.

Какое-то шестое чувство — может быть, экстрасенсорное восприятие — заставило его развернуть установку. Метнувшись за кожух ускорителя, он прицелился в вереницу шаров, атакующих с юга. И снова заорал, увидев, как вожак наливается фиолетовым. Остальные витоны затормозили так резко, что он подумал: уж нет ли у них ног, и, тщетно пытаясь остановиться, продолжали по инерции скользить вперед. Слишком велика была скорость. Они врезались в подбитого собрата как раз в то мгновение, когда он вспыхнул слепящим оранжевым огнем.

— Вот вам — за Мейо! — взревел Грэхем, подпрыгивая на сиденье.— А вот — за Уэбба! Теперь — за Бича, слизняки вонючие, чертовы паразиты! А теперь — за Фармилоу! А вы, сволочи поганые, получите за Бьернсена!