- Да.

  Он развернул меня и поцеловал, это был самый нежный поцелуй из всех.

  - И еще, - сказала я, когда смогла оторваться. - Ты должен понять, что я не буду тебе подчиняться и со мной невозможно говорить с позиции силы. Мне ничего от тебя не нужно, и руководить собой или проявлять неуважение ко мне я не позволю.

  Он как-то нехорошо усмехнулся.

  - Это сейчас тебе ничего не нужно. И не забывай, что есть еще твой отец, у которого свои интересы и планы.

  - Не смей так говорить о моем отце, - это прозвучало как приказ. Синоби удивился, а потом рассмеялся. Пронесло, и это в первый раз, а сколько еще раз мне придется одергивать его?

  - Пойду я... - И он меня отпустил.

  Оказавшись дома, я предупредила Эзру о госте и принялась быстренько готовить еду, такого гостя надо встретить угощением, приготовленным собственноручно. Пообщалась по видеофону с отцом и потребовала, чтобы он подтвердил, что не заключал никаких сделок с Синоби насчет меня. Если бы я была рядом, наверное, он опять попытался ударить вместо ответа, но так лишь заверил, что никаких сделок не было и не будет. Я, как могла, уверила, что все просто замечательно, что мы с Синоби объяснились и нашли общий язык. Отец понял, от кого у меня эта идея о сделке, и это вряд ли улучшит его отношения с Синоби. Ну ничего, они лорды расчетливые и хладнокровные, разберутся как-нибудь.

  К двенадцати лорд Синоби выветрился из моей головы, и я с легкой дрожью в руках ждала Даниэля. Он припозднился на полчаса. Когда я открыла ему дверь, то первое, что увидела, это букет нежных розовых роз.

  - Даниэль, они прекрасны, спасибо, - и я поцеловала в щеку каменного от волнения парня. Его нервозность странным образом успокоила меня.

  - Проходи, ты, наверное, голоден? - и тут я заглянула ему в глаза. Букет оказался на столике, а мы сплелись в объятиях. Через несколько секунд я услышала рвущиеся наружу рыдания. 'Не сдерживайся', - шепнула я, и Даниэль разрыдался, у меня тоже слезы навернулись. Возникло чувство дежа-вю, такое уже было, только я была намного меньше и руки были зажаты перед грудью, а над ухом точно так же рыдал отец.

  - Извини, не ожидал от себя такого, - сказал Даниэль позже, я без лишних слов отвела его умыться.

  А потом мы сели за стол, и он ел, как на приеме, мне надоело смотреть на такое.

  - Даниэль, ну ты же не дипломатическом ужине...

  Он улыбнулся и набросился на еду, как, наверное, я у Синоби.

  - Очень вкусно.

  - На здоровье.

  После мы сидели плечом к плечу на солнышке, млея после вкусного обеда, и неспешно переговаривались. Нам хотелось все время касаться, держаться друг за друга, и в этом не было ничего сексуального - так, наверное, я бы липла к Ронану после долгой разлуки и опасных приключений. Даниэль рассказал, что по прибытии на Синто его взяли в оборот Шур и Грюндеры. Что, в принципе, все было не так плохо, как могло бы. От него отстали через десять дней и подтвердили гражданство, а после поселили в поместье Хоресов. Вот тут-то и началось самое неприятное - его терпели, с трудом, так, как будто он был преступником и позором семьи. И он фактически находился под домашним арестом, хоть это и было незаконно, ведь претензий к нему не выдвинули и гражданство подтвердили. Помучившись пятнадцать дней, он понял, что в такой обстановке рискует сорваться и дать возможность лишить его свободы на законных основаниях. Он угнал флаер и отправился в админкорпус, где подал заявление об отказе от семьи. Как это заявление принимали - отдельная история. Ему повезло встретить в админкорпусе некст Грюндера, и Даниэль попросил у него защиты, как оказалось, очень вовремя, потому что Хоресы уже искали беглеца. Грюндер не отказал, а, посмотрев записи с 'души' Даниэля, пообещал помочь встать на ноги. Он выдавил из Хоресов жалование и страховку на лечение; может, Даниэль и получил бы все и без протекции Грюндера, но нескоро и через суд, через большой скандал. Сейчас он присматривает за садом, это должность для глубокого старика, но у Даниэля есть время, чтобы приводить себя в порядок, вспоминать забытое и учиться новому, да и процедуры очистки и восстановления организма отбирают много сил и времени.

  - Я рада, что ты смог построить свою жизнь, что все обошлось. Ты прекрасно выглядишь, наверное, девушки заглядываются на тебя, - ой, напрасно я про девушек, он скривился, как от горького.

  - Заглядываются... делать им нечего.

  Увидев, что я обескуражена, он сказал:

  - А ты ничего не знаешь? Шур не сказала?

  - Ну, 'не репродуктивен', но...

  Он горько усмехнулся и отвернулся.

  - Хозяин отрезал мне яйца, - сказал он очень просто, как о чем-то обыденном, - а сумма страховки слишком мала, чтобы можно было вырастить такие железы, так что... употребляю гормоны...

  Что можно почувствовать, услышав такое признание? Жалость, сочувствие или, может, презрение? Я почувствовала благодарность за отсутствие трагизма в голосе, за то, что говорит об этом, не глядя на меня, не стараясь подловить реакцию. Я потянулась к нему и поцеловала в щеку.

  - Держись, братец, самое плохое в твоей жизни уже позади, теперь будет хорошее.

  Он перетянул меня к себе на колени.

  - Спасибо.

  Мы сидели молча, слова были не нужны.

  Потом я повела его по нашему лесу, вышло так, что я стала рассказывать о брате, об отце. Даниэль слушал внимательно, как слушают рассказы о других планетах, представляя то, что раньше не видел.

  - Если отец тебя любит, то как допустил твое участие в той операции? - спросил он. Пришлось рассказать, как было дело.

  Мы проговорили до самого вечера, вместе приготовили ужин, поели и опять устроились на веранде.

  - Знаешь, сегодняшний день похож на сон, который мне снился. Я ведь почти смог заставить себя забыть тебя и не ждать, убедил, что все показалось, и не было ничего...

  Я лишь молча улыбнулась.

  - Я боюсь провести в том саду остаток жизни, - тихо сказал он. - Ни у кого не вызывает доверия человек с одной фамилией, да и вообще с такой биографией...

  - На счет этого не беспокойся, без работы не останешься. Кстати, если хочешь, могу дать учебные материалы для вирты, по пилотированию, да и вообще все, что у меня осталось от Синоби.

  - А можно?

  - Отчего ж нельзя? Ты восстанавливайся, входи в силу, как говорится, потом еще будешь вспоминать эти спокойные деньки как сказку.

  - Ара-Лин, почему ты помогаешь мне, из-за клятвы? - спросил он, не глядя на меня.

  - Стукнуть бы тебя хорошенько, да жалко. Сам ведь понимаешь, что нельзя так притвориться и подделать то, что есть между нами.

  Он улыбнулся:

   - Прости.

  - Я хочу, чтобы ты стал мне братом.

  - Это ведь не тебе решать, а твоему отцу.

  - Да, но в первую очередь тебе.

  - Ара-Лин, ну о чем ты, зачем я вам нужен, только тень на вашу семью брошу.

  - Поживем - увидим. Я так понимаю, ты не против.

  - Честно, я не могу поверить, что у вас все так хорошо, как ты говоришь.

  - Какое там 'хорошо', о чем ты? Только успеваем разгребать...

  - Ты поняла, о чем я.

  И тут нас прервал сигнал тревоги, мы без проволочек бросились в дом, закрыли двери.

  - Эзра, что? - крикнула я, включив внутреннюю связь.

  - Чужой на территории. Я не понимаю, как он смог попасть к нам.

  Фух, я уж думала, крысодлаки. Оказалось, я не сильно ошиблась, входная дверь с предупредительным зуммером открылась, я успела выхватить из тумбы лучевик и направить на входящего, и в дом вошел лорд Синоби. Крысодлак собственной персоной.

  - Какого? - вырвалось у меня. - Эзра, отключи сирену, свои.

  - Леди... - ну да, он боится, что я под давлением.

  - Отключи, я сейчас выйду из дома к тебе навстречу.

  Стараясь не смотреть на того, кто нам устроил это развлечение, я вышла и побежала к домику Эзры. Он выглянул, я помахала ему и крикнула, что все в порядке, вернулась обратно в дом. Синоби своим коронным пригвождающим взглядом смотрел на Даниэля, тот прикидывался каменной статуей.