– Это смотря какие индейцы, – негр рассудительно развел руками, показав выжженное на левом запястье клеймо – «C.R».

«Colonel Rogers, – догадался Андрей. – Полковник Роджерс…»

– Что значит, смотря какие? – баронесса все продолжала допытываться, причем – вполне по делу.

– Если дикие – ямаси, – так те могут сразу убить, могут в плен взять да потом продать комунибудь, а могут и отпустить или в своем племени предложить поселиться – я про такие случаи слыхал, разрази меня гром! – покладисто пояснил чернокожий беглец. – Не так уж и плохо у них в племени: останешься – будешь жить, как родной! Хоть они дикари и язычники, а все ж и там лучше, чем у полковника!

– Нет, – Громов качнул головой. – Не хотелось бы к дикарям, еще суп из нас сварят.

– Не сварят, ямаси людей не едят.

– А что другие индейцы? – уточнила Бьянка. – Которые не дикие.

Том шмыгнул носом и нервно зевнул:

– Другие – это кусабо: ашпу, комбаи, куза и прочие. Их еще индейцами в поселении зовут, они с белыми дружат и беглецов ловят да возвращают хозяевам, за что имеют деньги, оружие и все такое прочее. Хотя… могут и просто убить. Но это вряд ли, разрази меня гром! Они ж не дикари – порох, ружья да денежки кому ж не нужныто?

– Даа, – выслушав, протянул Андрей. – С этим кусабо нам уж точно встречаться никак не с руки. А где они проживаютто?

– Саванна – их река, – чернокожий беглец вздохнул и потер запястья. – И ямаси Саванну своей считают.

– Враждуют?

– Еще бы, разрази меня гром!

– Так нам, похоже, незаметно вообще никак не пробраться, – посмотрев на небо, озадаченно промолвила Бьянка. – Дикари – следопыты известные…

Негр неожиданно засмеялся:

– Так ведь не так уж и много их! На столькото земель – раздва и обчелся. К тому ж и Саванна – река широкая, а плот – низенький, незаметный… А коли дожди пойдут – так и вообще хорошо, ни один индеец на своей лодке на реке не покажется, разрази меня…

– Понятно! – встав на ноги, перебил Громов. – Ну коли такое дело, пошли к реке – чего тут выжидатьто?

К реке шли два дня и добрались, слава богу, без всяких приключений. Беглый раб Том, к слову сказать, оказался весьма ценным спутником и как проводник, и как охотник – всю дорогу он учил Громова ставить силки и устраивать различного рода ловушки, в одну их которых на исход первого дня весьма кстати попался болотный кролик. Снасти, соль и острогу с огнивом – все, что нашлось в хижине, путники, естественно, прихватили с собой, да и у Тома оказался изрядных размеров ножик.

Плот соорудили, связав сплетенными из травы веревками упавшие стволы деревьев и хворост, вышло устрашающе и неказисто, зато надежно – получившееся плавсредство уверенно выдерживало троих. Потратили почти целый день, умаялись, но деватьсято было некуда! Громов еще предложил установить на плоту шалаш, на случай дождя, да и вообще, для удобства, однако чернокожий беглец сразу же резко запротестовал против такого дела – с шалашом плот был бы слишком заметен.

– Лучше набросаем на него побольше травы: и мягко и в случае чего – сойдет за плавающий островок, разрази меня гром!

– А если зарядят дожди?

– Лучше уж вымокнуть, чем попасться.

С этим утверждением спорить было трудно, и Громов идею с шалашом – и впрямь недостаточно продуманную – оставил, тем более что юная баронесса не высказывала никаких претензий да и вообще вела себя достойно, стойко перенося все трудности и лишения неожиданного путешествия.

Качнувшись, толкаемый Андреем и Томом плот медленно отчалил от берега и, величаво покачиваясь, поплыл по течению реки. Быстро забравшись на борт, мужчины сноровисто взяли в руки шесты, отталкиваясь от дна и выводя плот на стремнину, ближе к середине реки. Там шесты уже не годились, приходилось по необходимости орудовать импровизированными веслами, вырезанными из древесной коры.

К удивлению Громова, сплав проходил довольно комфортно: дождей не было, в небе ярко светило уже не жаркое, а вполне себе приятное солнышко, болотистые, заросшие густым кустарником берега казались безлюдными, а кишевшая в речке рыба клевала буквально на всё! Даже пустой крючок хапала!

Ближе к вечеру беглецы выбирали какуюнибудь отмель, приставали, жгли костер, пекли на углях пойманную за день рыбу, на ночь же – в целях безопасности – снимались с отмели и пристраивали плот под какимнибудь кустом.

А утром вновь выводили плавсредство на середину реки – вот и вся работа! А потом лежи себе на мягкой травке, лови рыбу, болтай, загорай! Наверное, можно было бы плыть и ночью, да опасались налететь на мель или, того хуже, камни. И так уже пару раз вытягивали плот с песка. Что же касаемо камней, то перекаты были хорошо видны – и слышны – еще издали, можно было обогнуть или, спрыгнув в воду, провести плот через отмель.

Дующий почти все время ветерок иногда угонял плот к берегу, зато уносил комаров и прочую кровососущую нечисть, которой, впрочем, сейчас, поздней тропической осенью, было куда как меньше, чем летом.

С каждым днем река становилась все шире, и на плот уже начинали накатываться большие, малоприятные волны, так что путники быстро промокли, хотя столь же быстро и высохли на солнце и на ветру.

Болтая, Андрей и Бьянка вспоминали своих прежних друзей, Барселону и некое судно под названием «Красный Барон», корабль, обладающий волшебным свойством какимто образом перемещаться во времени… правда, как выяснилось, вовсе не обязательно в ту самую эпоху, где до этого был. Америка шестьдесят второго года… сожженная ядерной войной! Другой, параллельный, уже – увы – не существующий мир. А где же тогда тот, родной? Кто бы знал, кто б смог ответить.

Громов покачал головой и, зевнув, заложил за голову руки. Юная баронесса прильнула нему, положив голову на грудь, и, кажется начинала подремывать. Устроившийся впереди с шестом беглый негр Том вполголоса напевал какуюто тягучую прилипчивую мелодию, отдаленно напоминавшую блюз.

– Вот тебе и «Америкэн Бэндстед», – пошутил молодой человек. – Рики Нельсон!

– Скорее уж, Чабби Чеккер, – открыв левый глаз, заметила девушка. – Томас! А ты что такое поешь?

– Так просто, песня, леди, – негр улыбнулся во всю ширь.

– Ты упорно называешь меня леди, – подняла голову Бьянка. – Почему?

– Ваше воспитание, моя госпожа! Настоящую, с рождения, леди видно сразу. По всему, разрази меня гром! Походка, грация, манера говорить.

– По твоей речи тоже не скажешь, что ты простой раб!

– Я же был грум! Меня учили. На свою голову, как позже заметил полковник Роджерс!

– А почему ты ничего не рассказываешь про свою жизнь? – любопытная девушка никак не хотела отставать, донимая бедолагу вопросами, на которые Том отвечал уклончиво, но с неожиданным достоинством и с крайней степенью вежливости.

– О, милая леди! Поверьте, в моей прежней жизни нет ничего такого, о чем стоило бы рассказать! Какая жизнь может быть у раба? Одни побои, унижения, слезы… Ничего интересного, разрази меня гром!

– Кажется, по левому борту – деревня, – встрепенувшись, сообщил Андрей. – Воон там, где дымы.

– Да, селение, – пристально взглянув на сизые, вздымающиеся к небу дымки, согласно кивнул беглый. – Думаю, это кусабо. Скорее всего, коптят рыбу. Нам с вами надо быть сейчас тише воды ниже травы! А на ночлег хорошо бы пристать к правому берегу. Если, конечно, сможем.

Не смогли. Не получилось. Шесты давно уже не доставали дно, а выгребать поперек течения кусками коры – затея изначально пустая.

– Да бросьте вы, все равно не выгребем, – махнув рукой, Бьянка села на край плота и поболтала в воде ногами.

Джинсы свои девушка, по совету Андрея, давно уже обрезала, сделав чтото вроде бриджей или длинных шорт, хоть сейчас и днемто было, в общемто, не жарко, а ночью так и вообще откровенно холодно.

– Думаю, все же лучше будет провести эту ночь на плоту, – щурясь от отражавшегося в воде солнца, предложила баронесса. – Вообще не приставать к берегу.

– А вдруг камни или мель?