Громов, при шпаге, в кафтане и треуголке, заложив руки за спину, поздоровался с моряками и, обернувшись, кивнул шкиперу:

– Снимаемся с якоря и идем в Виргинию. Командуйте, сеньор Хименес!

Индейцы не соврали: среди каторжников явно имелись бывшие моряки, судя по тому, как ловко они управлялись с парусами и всем прочим. Не прошло и пяти минут, как «Санта Эсмеральда» вышла в океан и, меняя галсы – ветер вовсе не был попутным, – взяли курс на север.

Стоявшие на берегу маскоги, проводив уходящий бриг невозмутимыми взглядами, подхватили свои пожитки и исчезли в лесу. Лишь Саланко еще некоторое время смотрел вслед судну и, когда белые паруса брига растаяли в далекой дымке, бросился догонять своих.

– Меняем галс… Приготовиться! – оставив штурвал вахтенному, шкипер с довольным видом командовал моряками.

Боцман Гильермо тоже казался довольным не менее, а то и более – похоже, у него уже даже появились любимчики из числа новоприбывших, все как на подбор, довольно гнусные типы с пропитыми физиономиями висельников.

Судно ходко шло в виду берега, за кормой болталась привязанная на канате разъездная шлюпка, которую так и не подняли на борт, – капитан на этот счет никаких распоряжений не отдавал.

После довольно сытного обеда Громов прилег отдохнуть в капитанской каюте, однако же вздремнуть ему так и не дали: вежливо постучав, в каюту заглянул Мартин.

– Могу я поговорить с вами, сеньор? – взволнованно произнес юноша.

Андрей молча махнул рукой, и Мартин продолжил, время от времени опасливо поглядывая на дверь:

– Я коечто слышал, сеньор… от этих новеньких. Они меж собою шепчутся… и даже уже не шепчутся, а открыто говорят вслух!

– И о чем же? – вскинул глаза «пока еще капитан».

– Они готовят бунт, сеньор!!! Заговор! Боцман и шкипер – тому способствуют, я сам видел, как они сговаривались.

Громов вскинул голову:

– Тебе не показалось?

– Да нет же, нет! – в отчаянии выкрикнул Мартин. – Слух у меня хороший, а вот предчувствия – очень даже плохие. Они хотят… хотят выбрать себе нового капитана – боцмана! – он уже обещал выкатить весь ром… и отдать Аньезу! О, святая дева, что же делать, что?!

– Вопервых, не надо так громко кричать, – поднявшись, Андрей ободряюще тряхнул подростка за плечи. – Вовторых – где Аньеза?

– Там, на носу. Прячется в каморке для кока.

– Как стемнеет, приведешь ее сюда. От греха подальше. И вот еще что… – Громов придержал за локоть уже готового сорваться с места парня. – Передай Рамону – пусть вместе с Деревенщиной незаметно перенесут сюда все мушкеты, сам же спустись к пушкам и подмочи порох, вода, слава богу, есть. Все понял?

– Да, сеньор!

Кивнув, Мартин выбежал из каюты, а Громов, немного полежав, тоже вышел на палубу: походил по корме, поболтал со шкипером, с вахтенным, а затем оперся на фальшборт рядом с кулевриной и долго смотрел в море. В случае чего, кулеврины тоже не должны были выстрелить…

– Эй, матрос! Чтото жарко… Принесика водички!

– Сей момент, господин капитан.

Тучи начали сгущаться к вечеру – и в прямом, и в переносном смысле слова: небо нахмурилось, и паруса бессильно повисли, наступил полный штиль, затишье, как оно всегда и бывает перед грозой или бурей. Слава богу, опытный шкипер Хименес уже привел судно к гавани, оставалось лишь чутьчуть, один рывок, когда поднимется ветер… Бросить якорь, укрыться от волн, а там оставалось лишь только молиться.

Шестеро матросов, повиснув на вантах фокмачты, ждали команды…

Ждали…

И вот темносинее небо расколола яркая молния, грянул гром, и порыв ветра взметнул волны в корму!

– Фокбрамсель! – шкипер махнул рукой, и на самом верху фокмачты упал, сразу же наполнившись ветром, парус.

Мачта накренилась, но выдержала, и судно, дернувшись, резко подалось к берегу, подгоняемое ударами волн.

– Фокбрамсель – спустить! Якорь!!!

Снова гром. Брызги. Упал, зацепился за дно тяжелый якорь, судно встало у берега, очень даже вовремя укрывшись от поднявшихся волн.

Упали на палубу крупные капли дождя, начался ливень, и, повинуясь командам, матросы забегали по всему кораблю, укрывая парусиной то, что нужно было укрыть.

– Принимайте, сеньор! – Рамон Кареда и Гонсало Деревенщина втащили в каюту капитана завернутые в парусину мушкеты. – Сейчас еще принесем.

– Отлично, – Громов потер руки. – Впрочем, может, они и не понадобятся.

– Так не тащить?

– Тащить обязательно! На всякий случай – пусть будут.

Следующим рейсом в капитанскую каюту вместе с мушкетами доставили и Аньезу – мокрую и похожую на нахохлившегося воробышка. Громов бросил ей найденную среди вещей прежнего капитана рубаху:

– Переодевайся. Я отвернусь.

Пока девчонка одевалась, Андрей смотрел в кормовое окно. До берега оставалось метров двести или чуть более…

– Аньеза, ты плавать умеешь?

– Не очень хорошо, сеньор.

– Это плохо, что не очень… Впрочем, Каменщик, верно, такой же пловец, как и ты… Ладно! Поглядим еще, как все будет.

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Сначала перестал дуть ветер, следом за ним успокоились, улеглись волны, раскаты грома слышались уже гдето вдали, и лишь дождь все еще поливал как из ведра… но и он к вечеру кончился, на радость всей команде брига.

Уже ближе к ночи, после приборки судна, в каюту Громова постучал какойто незнакомый парень из вновь прибывших:

– Вас желают видеть, сэр. Тут, у кормы, все собрались, и…

– Желают видеть – приду. Ждите!

Предчувствуя недоброе, молодой человек на всякий случай поднял оконные рамы, впуская в каюту свежий морской воздух, напоенный озоном и йодом. Гдето далеко на горизонте пылали зарницы, золотистопалевое, с рваной просинью, небо быстро темнело, возвещая наступление ночи.

– Не замерзнешь? – уходя, Громов обернулся на возившуюся с мушкетом Аньезу и хмыкнул. – Смотри не застрелись, девочка!

– Не застрелюсь, – улыбнулась девчонка. – И не замерзну – я же переоделась.

В широкой, заправленной в короткие кюлоты рубахе смотрелась она довольно забавно – этаким златовласым принцем.

Поднявшись на корму по узкому деревянному трапу, Андрей кивком приветствовал собравшихся – ему ответили лишь свои: Каменщик Рамон, Деревенщина, Мартин… Даже Головешка и тот смотрел будто бы вдаль, не говоря уже о всех прочих. Шкипер Хименес деловито возился с сектантом, словно бы все происходящее вокруг его не касалось – скорее всего, так оно и было, – а уж боцманто ходил гоголем! Еще бы, ведь как раз сейчас наступал его звездный час.

Собственно, боцман первым и начал:

– Мы тут посовещались с народом, лейтенант. И решили переизбрать капитана, как среди вольных людей и принято. Новая команда, новый капитан – все по неписаному закону братства.

Молодой человек хмыкнул:

– Скорей – по понятиям. И кого же выбрали?

– А меня! – гнусно ухмыльнулся Гильермо. – Тебя же, лейтенант, я объявляю пленником! Уж больно подозрительный ты тип, верно, парни?

Собравшиеся одобрительно зашумели, точнее, попытались зашуметь, да Громов не дал, прервав начавшийся шум громким начальственным рыком:

– А ну молчать, сволочь, дьявол вас разрази!

Все разом заткнулись, даже самонадеянный боцман попятился.

– Первого, кто еще вякнет – проткну насквозь! – лейтенант выхватил шпагу, в этот момент было в его холодных серостальных глазах чтото такое, что заставило прислушаться весь корабельный сброд.

– Вотвот, – скривив губы, промолвил Андрей уже гораздо тише. – Теперь внимательно выслушаете меня… Я сказал – внимательно!!! Кому не понятно? Ктото в ад захотел? Сейчас отправлю!

Добившись гробовой тишины, сеньор лейтенант продолжил, не выпуская из руки шпагу:

– Вам, верно, забыли сказать, что мне не нужен этот корабль, я… и коекто еще вовсе не собираемся становиться душегубами. А потому мне плевать, кого вы там выбрали своим капитаном – идиота боцмана или кого еще… Да хоть самого черта! Мы покинем бриг, высадившись недалеко от Чарльстона, вы туда нас и доставите, а дальше – делайте, что хотите. И еще…