– Сеньор Андреас, вы меня слышите?

– Что? Ах да, да, – Громов внимательно посмотрел на Симона. – Так что вы решили?

– Решили… э… Договаривайтесь! А то вдруг – буря? Лучше уж твердую землицу под ногами иметь, а уж там будь что будет.

– Ну вот и славненько.

Потерев руки, бывший королевский лейтенант махнул своим ссыльным сотоварищам и зашагал к люку.

Сильвио Головешка, Деревенщина Гонсало Санчес и Каменщик Рамон Кареда откровенно радовались – еще бы, никто из них сильно в заварушке не пострадал, если не считать подбитого глаза Головешки да раненой руки Рамона, раненной, впрочем, легко. Если кто и получил больше всех, так это Мартин Пташка, правда, тому хорошо досталось еще до всех столь внезапно произошедших событий – от матросов и покойного капитана Пинеды. К слову сказать, в моральном плане подросток пострадал куда больше, нежели в физическом, – все ж чуть не повесили парня.

– А, кстати, где Мартин? – вдруг озаботился Громов. – Чтото его не видать.

– Да на баке они, – усмехнулся Сильвио. – Воркуют… сам знаешь, с кем.

Андрей ухмыльнулся:

– Понятно. Не рано ему ворковать?

– Емуто не рано…

– А девчонке?

– Да сейчас такие девки пошли! – сплюнув, вступил в беседу Рамон. – Сплошные бестии: невежливые, бездельные, наглые… не то что в старые времена – тогда совсем другие девушки были, старших уважали, молились да честь свою блюли. А нынешнието потаскушки…

Громов отмахнулся – не любил он ханжеских разговоров про «девичью честь», в конце концов это для каждой девчонки – ее личное дело, и нечего в чужую жизнь своим фарисейским мурлом лезть!

– Добрый вечер, почтенные господа, – присев, молодой человек издевательски постучался в трюм. – Вопервых, хочу осведомиться, как вам понравился ужин?

– Смотри сам им не подавись, каторжник! – злобно зарычали снизу… Похоже, что это был боцман.

– Ну как хотите, – усмехнувшись, Андрей повел плечом. – Можем вас и вообще не кормить – подыхайте, кому от этого плохото?

Приложив палец к губам, он кивнул своим спутникам, и те отошли от люка, встав неподалеку, у мачты.

– Эй, эй! – через пару минут забеспокоились снизу. – Вы здесь еще? Не слушайте старого дурня…

– А мы и не слушаем, – подойдя ближе, Громов погремел засовом и распахнул люк. – Просто вот тут подумали и решили вернуть вам корабль.

С минуту, а то и больше, пленники переваривали услышанную новость и, конечно же, дружно сочли ее за издевательство. Впрочем, ктото все же осведомился:

– Шутите?

Андрей покачал головой:

– Ничуть. Но для этого вы коечто должны сделать… Для начала я хотел бы поговорить со шкипером.

Чернявый шкипер оказался весьма любезен и особого зла не держал – в схватке ему выбили зуб, однако же не пристрелили, не проткнули насквозь и не проломили голову, так что, по мнению Громова, моряк имел все основания быть довольным.

– Нам нужно попасть во Флориду, – подведя шкипера к штурвалу, объяснил молодой человек. – Знающих моряков средь нас, как вы давно догадались, нет, но курс – что по звездам, что по солнцу – я лично определить вполне способен, так что менять его не советую. Какой здесь ближайший испанский порт?

– СанАгустин, – немного подумав, отозвался шкипер. – Но если мы туда войдем… вы ж говорили, что вернете судно?

– Верну, верну, не сомневайтесь, – Громов похлопал моряка по плечу. – Ближе к гавани мы спустим баркас и свалим.

– Э… кого вы хотите свалить? – не понял сленга шкипер.

– Уйдем, говорю, – но для этого мы должны как можно скорее добраться до… как там его – СентОгюстен?

Моряк усмехнулся:

– Так французы говорят. СанАгустин – если понашему.

Присматривать за шкипером оставили двух подростков из поселенцев, и те, гордые оказанным доверием, радостно заулыбались.

– Ты с той стороны сиди, – приказал Громов. – А ты – там. И, ежели вдруг разбойник чтото задумает – к примеру, сбежать, бросившись в море, или пробраться к трюму – освободить своих – немедленно поднимайте тревогу!

– Хм, разбойник, – уныло пробурчал моряк себе под нос. – Это кто еще разбойникто?

Андрей, конечно, расслышал сие бурчание, но оставил его без внимания, строгонастрого наказав подросткам глядеть в оба.

Само собой вышло так, что Громов оказался нынче за старшего, и, стало быть, теперь отвечал за всех, в том числе – за пленников, за рабов и за судно тоже. По словам шкипера, до СанАгустина еще оставалось два дня – не так уж много, но тем не менее на эти два дня нужно было организовать народ, да и вообще – сообразить, кому и как конкретно вести дела с испанскими властями, к коим, кстати сказать, все поселенцы испытывали законное недоверие – онито ведь в Южную Каролину плыли. Между прочим – колонию частновладельческую, не государственную, Андрей, правда, не помнил, как звали хозяина, да не особенното и интересовался – наверное, какойнибудь напыщенный, словно индюк, английский лорд.

Теплая южная ночь накрыла «Эулалию» своим ласковым покрывалом, в небе горели звезды, и медная половинка луны висела над бушпритом, словно цепляясь кромкой за черные волны. По совету шкипера – как и всегда, ночью – оставили один блинд, остальные паруса спустили – мало ли? Поскрипывали снасти, и слабый ночной ветерок раздувал оставшийся парус.

– Сеньор Андреас!

Не успел молодой человек открыть дверь в каюту покойного капитана, как сзади подбежал мальчишка, один из тех, кого Громов оставил присматривать за шкипером.

– Что такое? – обернулся Андрей. – Только не говори, что разбойник бросился в море!

– Не, не бросился, – парнишка заулыбался. – Просто велел передать, что мы сейчас идем в беде… боде…

– В бейдевинд, – догадался Громов. – Ну что ж – это понятно.

– И еще сказал, что рано утром надо поменять… чтото поменять надо.

Лейтенант рассмеялся:

– Наверное, галс. Ладно, уж этото мы сможем. Беги, служи – утром сменим. Да! Там кормовой фонарь… зажгика от него свечку.

– Свечку?

– Сейчас… поищу.

Войдя в капитанскую каюту, Громов нашарил на столе подсвечник и, вытащив свечу, отдал подростку. Тот притащил ее обратно уже пылающую, и молодой человек, отпустив парня, внимательно осмотрел помещение, особенно тщательно проверяя всякого рода шкафчики и матрас. Сразу же был обнаружен судовой журнал – собственно, его и искать не пришлось, лежал на самом видном месте, – а кроме того, бронзовый письменный прибор, пара дорогих пистолетов и початый бочонок рома. Никаких документов на ссыльных Андрей не нашел – то ли капитан просто забыл из взять, то ли кудато задевал… а, может, их и вообще не было, а имелась лишь устная договоренность – поди, теперь, узнай.

Ха! Молодой человек вдруг хлопнул себя по лбу: ну какой же он дуреньто! Судовой журнал! Там же должен быть список пассажиров… а нука, глянем… ага! Вот он.

Пробежав взглядом записи, Громов быстро отыскал и себя, и своих товарищей по несчастью:

«Гонсало Санчес, крестьянин, арендатор земли в Матаро. Причинил увечья хозяину поместья, за что приговорен алькальдом и местным судом к трем годам каторги и десяти годам ссылки… Сильвио Дайвиш, мещанин из Барселоны, бывший домовладелец, приговорен… пять лет каторги и ссылка на… ого! двадцать лет – за кражу серебряной братины из монастыря на горе Монтсеррат».

Андрей ухмыльнулся: вот ведь гад, Головешка! Братину у монахов увел – и как такого не покарать Святой Деве? Ладненько, их дело…

«Рамон Кареда, каменщик…»

Ну этот хоть про себя не врал, действительно – каменщик.

«В течение трех лет во главе многочисленной организованной им шайки тайно похищал цемент и другие материалы со строительства собора Святой Эулалии».

Вот волк! Тут Громов хохотнул, не сдержался – тото соборы по шестьсот лет строили! Можно и на тысячу лет затянуть, ежели цемент воровать «многочисленными шайками»… Так… а дальше у нас… он сам – Андреас Громахо. И что там? Хо! Растрата казны форта Монтжуик! Ох, ничего ж себе – у них там что, еще и казна была?