– Так, Несвидов Емельян Васильевич, одна тысяча девятьсот шестого… Из старослужащих или мобилизованный? – спросил Саша сержанта.

– Старослужащий, – буркнул тот.

– …командир орудия отделения ПТО 134-го опулб… – продолжил чтение командир. – Так, бойцов отведите в большой сарай… И поесть им захватите, а мы с начсоставом пока побеседуем… – принял он соломоново решение. – Лейтенант, вы можете встать. И вы, сержант, – тоже. Нет, оружие мы вам пока не вернем, – остановил он сержанта, потянувшегося было за своим карабином.

– Товарищ майор госбезопасности, там, в лесу, еще наши остались, – внезапно сообщил лейтенант.

– И сколько там «еще ваших»? – поинтересовался Фермер.

– Трое. Но двое из них раненые.

– Так, Казачина и Дымов, вы – идете с… сержантом. Ты, Ваня, кликни военврача, и вперед – за ранеными… Товарищ старший лейтенант – это уже мне, – смените военврача на посту.

Еще через сорок минут суеты, перемещений и хлопот все окруженцы были размещены на постой в большом сарае, где Док и занялся ранеными. Перед тем как сменить нашего медика на посту, я рекомендовал ему не светить перед окруженцами иновременными приблудами, а постараться оказать первую помощь и плотнее заняться целительством уже завтра поутру, на что Серега, как истинный последователь Гиппократа, послал меня далеко и надолго.

Еще через полчаса ко мне на пост пришел Иван и сообщил, что командование желает видеть меня в штабе, где сейчас проходит беседа с командиром артиллеристов.

Из разговора с молоденьким, только весной прибывшим из училища лейтенантом и старым, опытным сержантом мы узнали, что набредшие на нас семь человек – это остатки гарнизона одного из узлов Минского укрепрайона. Летеха (с помощью сержанта, конечно) командовал двухорудийным капониром, что стоял у шоссе в районе села Лумшино, примерно в десяти километрах к северо-востоку от Заславля. Когда немцы начали ликвидацию «котла», артиллеристы успешно отбили первые атаки и даже, по их словам, подбили два танка, но потом части немногочисленного пехотного заполнения из 100-й стрелковой дивизии отошли, и гарнизоны капонира и двух ближайших пулеметных дотов оказались предоставлены самим себе. Без связи и с весьма ограниченным запасом еды они отбивали атаки немцев еще три дня, но когда у них на глазах немецкие саперы один за другим подорвали два дота, расположенные примерно в километре по левому флангу, лейтенант Сотников принял решение прорываться к своим. Десять дней назад, когда они, подорвав оборудование дотов и спрятав на болоте два «максима» и одну «сорокапятку», вышли на прорыв, их было двадцать семь человек. К своим вышло семеро.

– Вы, товарищ майор, дайте команду доставить нас в Минск. Вы поймите, я не в тыл рвусь. Я знаю, артиллеристов сейчас не хватает! Особенно противотанкистов. А у нас опыт есть! Товарищ майор госбезопасности…

На лицо Фермера мне было больно смотреть.

– Вы, лейтенант, успокойтесь… – медленно и горько сказал он. – Но в Минск я вас отправить не могу. Немцы взяли его двадцать восьмого июня, а два дня назад ликвидировали остатки оборонявших город наших войск. Мы прибыли сюда по заданию командования для организации действий партизанских отрядов…

В этот момент Сотников, неверяще смотревший на нашего Сашу, заплакал… Заплакал по-мальчишески, навзрыд, вытирая глаза грязными кулаками… Мы остолбенели.

Саня откашлялся, а потом протянул Сотникову свою флягу:

– На, выпей, лейтенант. А потом спать иди. Это приказ.

Артиллерист схватил флягу и сделал здоровенный глоток. Ух, еж твою… Глаза у него полезли из орбит, слезы брызнули с новой силой, он разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. Из жалости я сунул ему в руку стакан с водой. Я на вас бы посмотрел, если бы вы напиток «Специальный» так маханули. Это командир не подумал. В «Специальном» 64 градуса будет и травок разных много, поэтому во рту крепость не ощущается, но для непривычного горла – кошмар.

Поняв, что разговора сегодня не получится, командир сказал сакраментальное:

– По команде «Отбой!» наступает темное время суток! – И добавил свою любимую предотбойную присказку: – Кто последний спать ложится – тот дурак и гасит свет!

Взгляд со стороны. Бродяга.[12]

Я не великий спец по научной части и не берусь объяснить, что такое с нами со всеми произошло. Только что были там, вдруг бац! – и мы лежим в кустах и смотрим на давно прошедшие события как их непосредственные участники. Как это вышло? А кто ж сейчас разберет? Легче от этого уж точно не будет. «Попала нога в колесо – пищи, а беги». Что произошло, потом думать будем, сейчас другие вопросы есть, поважнее.

Строго говоря, положение неважное. Реального боевого опыта у всей нашей группы не так уж и много. Фермер, Люк и у меня чуток. Причем у меня он крайне специфический, можно сказать, что и не боевой вовсе. Спецоперации – это все же не фронтовой опыт. Нет, быстро завалить двоих-троих в сшибке я и сейчас могу, даже и из чужого ствола или вовсе без него. Но тут несколько другие вещи надобны. Втроем с Фермером и Люком я бы и вовсе не задумывался, прошли бы куда надо и как надо. Тихо и без шума. Вопрос только, куда идти. Но вот такой сборной командой… Ребята молодцы, вписались в обстановку ровно, без особенных нервов и соплей, а ведь это все всерьез, тут пули не пластиковые. Да и первая кровь… это тоже не сахар, знаете ли. Арт – молодец, я бы и сам в его годы лучше не сработал. Казачина все воспринял как должное, Док так и вовсе будто и не уходил отсюда никогда. Что тут, что в Подмосковье, свое дело знает добре. Для него пациент – он и в Африке пациент. Тотен же, как в руки реальный ствол взял, так вроде и подрос чуток, посерьезнел, подобрался как-то. Да ладно, друг друга знаем не первый год, тут все более-менее ясно. Игоря, конечно, жалко – по глупости, считай, нарвался. Да ведь нарываются всегда не по уму.

А вот окруженцы эти… Мент, ладно, он не пуганный еще всерьез. Озадаченный, растерянный – это есть. Зато страха в глазах нет, не успели его еще всерьез напугать. Один, может, и сгинул бы по дурости, а тут почувствовал за спиной поддержку, воспрял. Не бросили нас, помнят, вон, бойцов каких прислали! Для него майор госбезопасности фигура более чем серьезная. Начальником районного управления небось у него капитан был? Так что, когда я ему намекнул, что мы тут не просто погулять вышли и абы кого с собой брать не будем, он только что на цыпочки не встал.

– Цени доверие! – говорю. – Сам понимаешь, время нынче суровое, не всем верить можно. А ты, как сотрудник НКВД, знающий местные условия, должен оказать помощь спецгруппе.

Ну и все, поплыл парень. Бланков не было, я бы у него еще и подписку взял о неразглашении. Так что, когда Фермер Сотникова обрабатывал, он уже всеми силами помочь пытался. В меру своего разумения, конечно. А вот сам Сотников и бойцы его… Нет, воевать-то они будут, но вот есть в них какой-то надлом, усталость. Куража нет, да и откуда ему быть? Да и воевать-то они будут по БУПу, а какой он был в 1941-м? Работы с ними будет… лучше и не думать сейчас.

Ладно, что мы имеем на настоящий момент?

Начну с себя.

Честно признать, бегун или ползун из меня сейчас не тот, что лет двадцать назад. Учтем. Значит, бегать не надо. Да и ползать далеко – тоже ни к чему. Вывод – работаем издаля. Или тихо. Вопрос – чем? Снайперка у нас одна (и та – условная) у Люка. Значит, отпадает, ему тоже чем-то работать надо. Остаются короткостволы. «ТТ» я уже разобрал, посмотрел – обычный ствол, не хуже и не лучше других. Для короткой сшибки, как на смолокурне, пойдет, для серьезной работы надо искать что-то другое. Ну, вот разве что к «нагану» глушак от «Сокома» присобачить? Барабан точно отработаем, это уже кое-что. Мент, молодец, запасся патронами к «нагану». Так что десятка полтора патронов я у него реквизирую, ему еще штук двадцать останется. «Лезерман» с собой, займемся делом, все равно пока по дороге работать нельзя.