Следя за приближением «немых», мы изучали схемы, беседовали с компьютерами, вникали в детали систем вооружения, которые управлялись с четырех различных пультов. И я стал понимать, зачем фрегатам требовался экипаж из восьми человек.

– Мы сможем запустить лишь одно-два орудия, – пожаловалась Чейз. – Если бы у нас было больше людей, людей знающих, то даже сейчас мы могли бы прилично провести бой.

– Компьютер, – спросил я, – могут ли «немые» обнаружить, что мы накапливаем мощность?

– Неизвестно.

– Можем ли мы узнать уровень энергии на борту их корабля?

– Ответ отрицательный. Мы можем обнаружить только внешнее излучение, и я могу сделать выводы на основании характеристик массы и маневренности. Но эти оценки дадут лишь абсолютные минимальные значения.

– Значит, они тоже не способны вычислить наши показатели?

– Неизвестно. У нас недостает данных об их технике.

– Алекс, чего ты добиваешься?

– Еще сам не знаю. Хотя предпочитаю, чтобы они считали нас беспомощными.

– Какая разница? – спросила Чейз. – Их защитные экраны включены. Они полагают, что мы опасны.

– Компьютер, каковы возможности противника?

– «Корсариусу» нанесен удар мощным лазером с системой автофокусировки. Энергия, затраченная на получение наблюдаемого нами эффекта, свидетельствует о наличии мощности, превосходящей нашу, по крайне мере, в шесть с половиной раз. Анализ радиоэлектронных средств и физической структуры позволяет предположить создание квазимагнитного энергетического поля в целях обороны и, возможно, нападения. Вероятно, это какая-то разновидность наших защитных экранов. Разумно предположить, что мы встретим значительные трудности при попытке пробить их защитные экраны. Двигательная система, по-видимому, является стандартной. Обнаружены радиально расположенные симметричные двигатели Армстронга, а также магнитный след, характерный для системы линейного привода...

И так далее.

В течение нескольких часов мы продолжали увеличивать расстояние между нашим кораблем и противником. Однако они шли с гораздо большим ускорением, и в конце концов Чейз тихо сообщила мне, что их скорость превысила нашу и, поэтому мы начинаем сближаться.

Сине-зеленые огни на экранах становились все ярче. Подойдя ближе, противник начал замедлять движение, возможно, чтобы согласовать наши курсы и скорость.

Чейз и меня испугала точность, с которой дальнобойный лазер уничтожил двигатели, и у нас не оставалось никаких иллюзий насчет исхода боя, если нам все-таки придется вступить в сражение.

Тем не менее, мы сосредоточили внимание на своем вооружении. У нас имелись ядерные снаряды, лучевые орудия, протонные пушки и еще полдюжины устройств, о которых я никогда раньше не слышал. Самым многообещающим, то есть самым легким с точки зрения наведения и стрельбы, выглядело орудие, которое Чейз назвала «рассеивателем»: оно стреляло пучком частиц с широким диапазоном энергии, состоящим из фотонов, горячих электронов и чего-то вроде «супа из частиц». Его воздействие, если верить компьютеру, состояло в кратковременной дестабилизации материи.

– Но вам придется подойти поближе, – предупредил компьютер. – И нужно сначала вывести из строя защитные системы, орудие не сможет пробить их.

– Как это сделать? – спросила Чейз.

В ответ компьютер выдал сложную операцию, требующую быстрого маневрирования и наличия трех операторов.

– Один пульт, – сказал я. – Мы можем обеспечить только одного оператора. Или двух, если обойдемся без пилота.

– Почему бы нам просто не отдать им корабль? – спросила Чейз.

Я видел страх в ее глазах. Вряд ли мне самому в тот момент удалось скрыть свои чувства.

– Не думаю, что мы должны сдать им «Корсариус», – ответил я. – Ни при каких условиях. Ты же видела, что они сделали с «Кентавром». Думаю, у нас есть выход: сражаться или удрать, если сможем.

– Самоубийство, – вздохнула Чейз.

С этим, конечно, не поспоришь. Но у нас в руках превосходный корабль, они жаждали его заполучить, и это может дать нам некоторое преимущество.

– Компьютер, если защита противника отключена, какую цель выбрать для рассеивателя?

– Я бы рекомендовал мостик или двигательную установку. Если обнаружу их местонахождение, я вас проинформирую.

Чейз смотрела в иллюминатор на корабль «немых», который теперь закрывал полнеба.

– С таким же успехом мы могли бы швырять в него камнями, – заметила она.

Мы выключили то, что осталось от наших магнитных двигателей, и летели по инерции с постоянной скоростью. Корабль чужаков перешел на параллельный курс примерно в километре от нас по правому борту. Чейз некоторое время наблюдала за ними, а потом безнадежно покачала головой.

– Им не видно нашу капсулу, – сказала она. – Как насчет того, чтобы установить таймер на одном из ядерных зарядов, взорвать корабль и удрать? Возможно, нам удастся вернуться обратно на планету.

– Тогда тебе придется провести там остаток жизни, – сказал я.

– Сначала нужно остаться в живых. – Чейз, сгорбившись, повернулась к экрану. – Интересно, чего они ждут?

– Вероятно, они пытаются придумать способ вытащить нас отсюда, не повредив корабль. Или ждут возвращения эсминца. Между прочим, где он?

– Все еще летит прочь. По моим подсчетам, они смогут повернуть лишь через полтора дня. Зачем им эсминец?

Чейз взглянула в иллюминатор на плывущий рядом с нами гигантский корабль.

– Их защитные экраны включены?

– Да. Сейчас пригодилась бы свеженькая идея. – Ее лицо помрачнело. – У меня мелькнула неприятная мысль. Они могут прочесть наши мысли?

– Не думаю. Для этого нужно находиться на довольно близком расстоянии. Несколько метров, судя по моему опыту общения с ними. К тому же, если они забираются к тебе в голову, ты это чувствуешь.

– Неприятные твари, правда? – Чейз пробежала пальцами по клавишам. – Уровень энергии перестал расти. Думаю, мы почти полностью готовы к бою. Если, конечно, эти штуки работают.

– Предположим, все в полном порядке. Нам необходимо выжить, поэтому давай придерживаться этого предположения. Если что-то и не в порядке, совершенно ни к чему знать об этом заранее.

– Что же нам теперь делать?

– Ждать, – ответил я. – Держи рассеиватель наготове. Если представится возможность применить его, будем стрелять, а потом удирать изо всех сил.

– Хромать изо всех сил, – поправила меня Чейз.

– Бенедикт! – раздалось из корабельного интеркома.

– «Немой», – прошептала Чейз.

– Не отвечай, – предупредил я.

– Алекс! – Голос был теплый, понимающий, рассудительный. И знакомый. – Алекс, с вами все в порядке? Меня беспокоят ваши системы жизнеобеспечения. Можем ли мы что-нибудь сделать для вас?

С'Калиан. Борец за мир. Идеалист. Друг.

– Я сожалею о гибели «Кентавра». Эсминец должен был лишь не допустить никого на борт артефакта.

– Оставайся у пускового механизма, – сказал я Чейз.

– Куда целиться?

– Выбери себе цель.

– Предпочтительно в направлении центра, – подсказал компьютер. – При отсутствии точных сведений, наиболее вероятным расположением двигательной установки является позиция в центре конфигурации.

Снова раздался голос С'Калиана:

– Алекс?

Чейз кивнула.

– Есть цель. Теперь твоя очередь: попытайся уговорить его отключить защитные экраны.

– Алекс, вы же меня слышите. У нас есть возможность решить все мирным путем. Нет необходимости проливать кровь.

Я включил канал. Изображение «немого» появилось на одном из вспомогательных мониторов. Вид у него был заботливый и сочувствующий.

– Вы не получите «Корсариус», С'Калиан.

– Мы его уже получили. К счастью для обоих наших народов, он наш.

– Почему? – спросил я. – Чем он вам так дорог?

– Вы несомненно уже догадались, Алекс. – Его голос снизился на октаву. – Секреты Сима будут у нас в безопасности. Мы – не агрессивный вид. Вашему народу нечего бояться.