Я очнулся перед самым входом в музей. Когда живешь всю жизнь в относительно небольшом городе, ходить по нему можно даже с закрытыми глазами, а уж на «автопилоте», думая о чем-нибудь приятном и отвлеченном, – запросто. А город наш, хоть и достаточно древний – четыреста лет, не кот чихнул! – топографически вовсе не представляет собой чего-то сложного. Говорят, любой, самый захудалый городишко где-нибудь в Средней Азии или у арабов невозможно пройти без проводника – настолько запутаны там улочки и переулки. А в наших городах, особенно в сибирских, где пространства хоть отбавляй, ни к чему сложности и путаница. Один раз прошел и запомнил без труда.

Театр, как известно, начинается с вешалки. Музеи в этом смысле не оригинальны, но наш краеведческий все же начался с бдительного дежурного смотрителя.

– Музей закрыт!

Сухонький суровый старичок в вылинявшем кителе советского образца храбро загородил мне дорогу. Седые кустистые брови для пущей важности съехались к вздернутому носу-пуговке, а такие же белые усы, слегка потравленные по концам никотином, встопорщились не хуже тигриных.

– Так это же хорошо, отец! – жизнерадостно воскликнул я, протягивая руку. – Дмитрий Котов, журналист из «Вестника».

– Журналист? – прищурился дед, однако руку подал. Пожатие оказалось на удивление крепким. – А ну, покажь удостоверение!

Я продемонстрировал, не без гордости, новенькие хрустящие «корочки» с золотым тиснением «Еженедельная газета “Городской вестник”. Дедок внимательно изучил мое фото, сличил с оригиналом, пожевал губами и заключил:

– Новенький.

– Ага, первое задание, – решил я не скрывать своей неопытности.

– И что же это за задание?

– Так ограбили же музей! Вот я и пришел разузнать, что да как?

– А уже были вчерась тут двое, из «Ведомостей», – развел руками дед. – Все записали…

– Все да не все, – не сдавался я. – И потом, с кем они говорили?

– С начальством, конечно.

– Вот! А я, наоборот, с вами хочу поговорить. Вы-то наверняка много чего знаете, что и начальству неведомо?

– Вестимо! – улыбнулся наконец дедок. – Нам, смотрителям, намного виднее, что где делается, да кто куда ходит, на что смотрит… На то мы и смотрители!

– Вот и хорошо! – искренне обрадовался я. – Давайте где-нибудь присядем и поговорим. Как вас по имени-отчеству?

– Петр Силантьевич…

– Замечательно. Ну а меня все-таки Дмитрием называйте – не люблю я по отчеству.

– А зря! – дед посмотрел на меня укоризненно. – Отчество – это же память отцовская. Кто тебя породил, уму-разуму учил, в люди выводил?.. Раньше-то и фамилия была по отцову имени: Иван Михайлов сын – Иван Михайлов! Так правильно. А нынче напридумывали себе – Милорадов, Благолепный, Алмазов, Воплощанский… Тьфу! Ровно цирк какой или семинария.

– А ваша фамилия как?

– Шишкин я…

– Ну, вот видите…

– Так я же и говорю, чего попало навыдумывали!

– Ладно, Петр Силантьевич, – примирительно сказал я, стараясь вернуть разговор в нужное русло, – фамилию, как и родителей, не выбирают. Вы лучше расскажите мне, что тут за ограбление случилось?

– А! Аккурат вчерась и произошло. – Дед поманил меня за собой и шустро заковылял вверх по широкой каменной лестнице, истертой поколениями посетителей еще в ту пору, когда в здании размещались музыкальная и художественная школы, плюс концертный зал.

Мы вошли в распахнутые высоченные двери с лепниной и позолотой и сразу наткнулись на большой яркий стенд с надписью кириллической вязью «Региональная выставка “История Сибирского края до эпохи присоединения, X–XVI вв.”».

– Надо же, – не удержался я, – никогда не думал, что кто-то всерьез интересуется такой древностью.

– А это ты с нашими учеными обсуди. Они тебе все в подробностях обскажут, – пояснил дед. – Я же могу место показать, да кое-что для пользы дела отметить, чего милиция не обратила.

– Тут и милиция побывала?

– А то! Небось, экспонаты есть очень даже ценные.

– А тот, что украли?

– Не «тот», а «те». Три вещи сразу пропали. Вот, смотри сюда! – Дед ткнул корявым пальцем в витрину, огороженную желтой лентой на стойках и с надписью «Управление криминальной милиции». Витрина оказалась пустой. А на табличке над ней значилось: «Комплект культовых предметов. Кузнецкий Алатау. Приблизительно конец XII – начало XIV века».

– И что же здесь было? – обескураженно поинтересовался я.

– Какой-то свиток и две фигурки этих… идолов языкастых.

– Языческих… А что, витрина не под сигнализацией?

– Под ней. – Дед вздохнул. – А что толку?

– Отключили? – догадался я.

– Как пить дать! А все этот, чернявый!..

– Какой еще чернявый?

– Да крутился намедни один – вылитый остяк[9]! – Дед даже кулаки сжал в негодовании. – Выучили на свою голову, – невпопад брякнул он.

– Кого выучили? – Я был совсем сбит с толку. – Что за остяк?

– Пошли, – решительно потянул меня дед за рукав, – все равно без рюмки чаю не разберешься.

– Нет, Петр Силантьевич, не могу, – уперся я. – Мне же еще к вашему директору идти.

– К нему и под мухой можно, – хихикнул вдруг дед. – Ладно, слушай. Выставку эту открыли в прошлую среду. А на следующий же день появился этот… остяк. Я-то на него сперва не подумал: ну, ходит себе человек, интересуется, изучает. Так он и в пятницу приперся. И все в энтом вот зале крутился, возле витрины. Встанет перед ней, глаза закроет, руки вот этак сложит и шепчет чего-то. Будто молится. А на что там молиться?

– На идолов, например, – кивнул я.

Шишкин как-то дико посмотрел на меня, шмыгнул носом и продолжил:

– В общем, его толкнет кто-нибудь, он отойдет. Потом опять – шасть к витрине, и снова шепчет. Ну, я наконец не выдержал и строго так ему сказал, мол, нечего тут посетителей смущать. Он и ушел.

– А почему вы решили, что украл именно этот… остяк?

– Так ведь больше некому! – Дед хитро оглянулся по сторонам. – А сыскарям я про него ничего не сказал.

– Почему?

– Пущай побегают, – он мстительно усмехнулся.

Я только крякнул на этот пассаж. Похоже, у Петра Силантьевича с милицией свои счеты, и давние. Я попросил смотрителя показать мне кабинет директора и направился к нему по коридору, когда неожиданно из боковой двери прямо на меня выскочил высокий парень в синем рабочем халате. Едва увернувшись от столкновения, я поймал парня за рукав:

– Смотреть надо, куда летишь!

– Извините! – Молодой человек зарделся, как девица, и сложил руки перед собой в традиционном мусульманском приветствии. – Сарыгин Ильдар Файзуллович, научный сотрудник музея.

– Котов Дмитрий Алексеевич, журналист из «Вестника».

– Еще раз прошу прощения. Чем могу быть полезен?

– Я собираю материал по вчерашнему ограблению…

– А-а, вряд ли я обладаю ценными сведениями, – Сарыгин замялся, и я понял, что он врет. – К тому же я все еще вчера рассказал господам из криминальной милиции.

– Я не из криминальной милиции, поэтому не слышал вашего рассказа. Вы можете мне его повторить?

– Боюсь, что не располагаю для этого достаточным временем…

Я пристально посмотрел в его черные глаза и вдруг понял, что парень просто напуган. Страх буквально плескался в его расширенных зрачках. «Вот так-так! – подумал я, слегка растерявшись. – Кто же это тебя? Неужели таинственный остяк?»

– Что ж, надеюсь, мы еще увидимся и побеседуем… когда у вас появится время?

– Непременно. Прошу меня извинить, я очень спешу! – И загадочный научный сотрудник исчез за поворотом коридора.

Пожав плечами, я отправился к директору. По счастью, он оказался на месте. Вернее, она.

Навстречу мне из глубокого кожаного кресла протянула руку для приветствия элегантная дама в строгом деловом костюме в тонкую светло-серую полоску. Смуглую кожу изящно подчеркивала белоснежная шелковая блузка с широким отложным воротником, открывавшим стройную шею и золотой кулон в виде головы какого-то зверя на почти неразличимой цепочке. Немного тяжеловатая грудь отнюдь не портила фигуру этой женщины, наоборот, подчеркивая ее привлекательность, как и толстая, полураспущенная коса густых темно-русых волос, сбегающая по правому плечу. Короче, передо мной была классическая сибирская полукровка, от которых я всегда тащился – иначе не скажешь.