Во Франции тем временем развитие романа приобрело совершенно другое направление. Как и везде, влияние Руссо и Гёте, было здесь значительным; однако в самой Франции уже существовала собственная традиция психологического реализма. Уже роман мадам де Лафайет «Принцесса Клевская», вышедший в свет в 1678 году, описывал ситуацию «любовного треугольника», в которой каждый отстаивал собственную позицию исходя из чувства своего морального долга. Столетие спустя, в 1782 году, в свет вышел роман, шокировавший весь Париж и содержавший в себе черты реализма совершенно другого рода. Автором «Опасных связей» был артиллеристский офицер по имени Шодерло де Лакло. Герои его романа смотрят на совращение как на некий вид игры, доходя в своих забавах до патологии. Герой-любовник по имени Вальмон представляет собой образ типичного подлеца из высшего света; его сообщницей является мадам де Мертей, которая еще больше превосходит его в своих пороках. Автор книги сравнивает эту женщину с «большинством ненасытных императриц времен древнего Рима». Оба героя являются своеобразными охотниками в амурных делах, для которых любовная интрига остается наиболее интересной формой времяпрепровождения. В смакующих подробностях в романе рассказывается о том, как Вальмон совратил двух добродетельных женщин, доведя одну из них до смерти, другую же — до монашеского пострига. По всей вероятности, сам Лакло не ожидал того скандала, который вызвала в обществе его книга. Некоторые рецензенты объясняли это тем, что автор якобы хотел «разоблачить пороки» французского общества. Но настоящая причина заключалась в том, что Лакло просто отважился на то, чтобы в век романтизма создать произведение в духе реалистического цинизма.
В 1807 году, в то время, как в Германии один за другим поглощали романы о страстных любовных похождениях, молодой француз по имени Бенжамен Констан совершенно искренне осознал эгоистическую природу собственных любовных увлечений. Герой его романа «Адольф» влюбляется в возлюбленную одного немецкого графа, — в большей степени из-за того, что она принадлежит кому-то другому, но не ему. Таким образом, он влюбляется, не испытывая никакого желания добиться ее ответной любви; встретив отпор своим притязаниям, он вновь берется за дело, желая удовлетворить уже собственное уязвленное самолюбие. Когда же они, наконец, становятся любовниками, он понимает, что не испытывает рядом с ней ничего, кроме скуки. Впрочем, они решаются на побег. Тогда их связь начинает наводить на него тоску, и, осознав, что он собирается ее оставить, она умирает от горя разбитых чувств. Подобно Лакло, Констан не побоялся сказать всю правду о наименее привлекательных сторонах человеческой натуры.
Разумеется, целью таких романов, как «Адольф», не было развенчание сентиментальных фантазий Жан Поля или Гофмана. Они лишь затрагивали некоторые аспекты человеческой природы: одни — связанные с любовным эгоизмом, другие — со страстным стремлением к идеалу. Проблема заключается в том, что реализм казался куда как более уместным и долговечным, нежели романтизм, — а тем более для людей, которые не любят шутить и к которым относится большинство из нас. Со вступлением романтизма в печальный период собственного упадка реализм (или, как его стали называть, натурализм) стал приобретать все большую силу, превратившись постепенно в господствующую традицию в истории романа.
В 1829 году писатель, который до этого предпочитал публиковать свои сенсационные романы под именем Ораса де Сент-Обена, решает выпустить в свет книгу под собственным именем: Оноре де Бальзак. (На самом деле, в его имени не было приставки «де», которую он все-таки прибавил к себе, полагая, что любой гений должен быть аристократом). Его роман «Шуаны» («Совы»), написанный в реалистическом ключе, рассказывал о событиях в провинции Бретань времен Французской революции; этот роман стал первым томом «Человеческой комедии», состав которой к смерти ее автора через двадцать лет пополнился девяносто одним романом и рассказом. Для многих Бальзак остается величайшим романистом всех времен. Настоящую уникальность его произведениям придает их полное ощущение реальности. Каким бы мелодраматическим ни был сюжет книги, Бальзак расскажет ее историю с такой страстной увлеченностью мельчайшими деталями, что у вас невольно создастся впечатление реального репортажа с места событий. Похоже, ему доставляло одинаковое удовольствие описывать и типографский станок, и крестьянскую ферму, и провинциальную гостиную, и биржу в Париже. Лексикон бальзаковских персонажей составит добрых два тома, описание их жизней и судеб продолжается на протяжении более чем сорока романов. Еще ни один романист не предпринял столь решительную попытку создать в своих произведениях целый мир.
Однако, как бы странно это ни звучало, Бальзак не был ни натуралистом, — само это слово вошло в обиход уже после его смерти, — ни даже реалистом. Цель натуралистов заключалась в том, чтобы показать жизнь «такой, какая она есть», подобно фотографу. Бальзак, напротив, интересовался не той жизнью, которую видит обычный человек, но той жизнью, которую видит он сам; а это уже само по себе дело не только необычное, но и бесконечно сложное, если не сказать — героическое. Он хотел доказать, что художник подобен Прометею, божественному демиургу, возвышающемуся над своими творениями, наделяя бытием миры и целые эпохи. Вот почему Бальзак не создал в своих романах ни одного образа самого себя, — даже в отношении к Растиньяку, молодому честолюбивому провинциалу, который грозит кулаком Парижу и обращается к нему с вызывающими словами: «А теперь поговорим один на один». Все произведения Бальзака являются попыткой создать образ самого себя, попыткой довести до мира весть о том, что он творец, а творцы подобны Богу.
Стоит только приступить к чтению романов Бальзака, как в глаза бросается их яркая реалистическая направленность. Однако, прочитав несколько книг, вы начинаете осознавать, насколько неверным было ваше первое впечатление. Люди в реальной жизни довольно часто рискуют, но так же часто и выигрывают. Они делают правильный выбор в пользу одного единственного человека и вступают с ним в счастливый брак. Они стремятся к определенной цели и добиваются ее. Они часто доверяют другим людям, и те их не обманывают, платя за их любезность собственной признательностью. У Бальзака все это происходит очень редко. Если сегодня игроки, идущие на риск, получают от жизни то, чего хотели, то завтра их ждет гибель. Если мать или отец бескорыстно любят своих детей, то те обязательно оставят своих родителей без гроша в кармане. Идеалисты очень редко выживают в романах Бальзака, а те из них, кто — наподобие писателя Даниэля Д'Арте — сумел добиться успеха, всегда являются второстепенными персонажами. В мрачном мире Бальзака основной гарантией успеха остается расчетливый эгоизм.
Таким образом, «Человеческая комедия» Бальзака пропитана атмосферой пессимизма, которая является выражением исключительно артистической натуры. В Бальзаке присутствовала определенная тенденция к саморазрушению; он испытывал явно нездоровое пристрастие и к собственной социальной позиции, и к своим любовным победам; он был чрезвычайно экстравагантным человеком, покупал себе трости с золотыми набалдашниками и дорогую мебель. Его романы никогда не раскупались такими огромными тиражами, как у Дюма или Гюго; поэтому писал он в большей степени для самого себя, работая по ночам, что в конечном итоге привело его к смерти от перенапряжения сил. Здесь, как и прежде, мы сталкиваемся с парадоксом, который привел к крушению романтизма и направил роман по медленному пути собственного упадка: с верой в то, что человек является Богом, которая в свою очередь оборачивается пессимизмом саморазрушения. Как и в природе, в литературе господствует принцип выживания сильнейшего, а пессимист не столь идеально приспособлен к выживанию.
