Старший лейтенант входил в довольно многочисленную группу приданных кавалеристам «истребителей». Поначалу казаки называли их между собой «вьюками», особенно когда по подразделениям молва разнесла подслушанные у костра слова одного из гостей: «Этих, с большими ножиками, надо срочно от кавалеризьму лечить!»

Остроты обиде добавило то, что эти слова были сказаны сразу после того как бойцы одного из эскадронов, прямо не слезая с седел, закидали бутылками с горючей смесью два немецких танка. Это случилось буквально во время прорыва в немецкий тыл. Вместе со своим полком переходил дорогу снятый с заслона эскадрон старшего лейтенанта Иванкина. Кавалеристы уже были на опушке, когда послышался рокот моторов и лязганье гусениц. По дороге, переваливаясь на ухабах, шли три танка. Первым заметил боевые машины комэск Иванкин. Нельзя было терять ни секунды времени, так как вражеские машины могли разгромить тыловые подразделения дивизии, как раз в этот момент пересекавшие дорогу. Иванкин подал необычную в конном строю команду:

— Бутылки с горючей смесью, гранаты, к бою! Галопом!..

Эскадрон помчался в атаку на танки. Минута, и послышались взрывы гранат. Танкисты, захваченные врасплох, не успели произвести ни одного выстрела. Головная машина, объятая пламенем, остановилась. Из открывшегося люка выпрыгивали танкисты и, поднимая руки, испуганно смотрели на проносившихся мимо всадников. Вскоре подожгли и второй. Последний танк, отстреливаясь, отступил.[102]

Потребовался прямой приказ командира корпуса, чтобы лихие парни в кубанках стали прислушиваться к словам «какой-то махры».

Впрочем, и сами «истребители» очень скоро доказали свою полезность и завоевали уважение, с показной легкостью вырезая вражеские дозоры, пешим ходом опережая конные разъезды, но больше всего — молчаливой своей яростью и холодной расчетливой беспощадностью к врагам.

— Ты, дурик, подбитые машины хоть осматривал? — Веселев хмуро уставился на пулеметчика. — Что головой киваешь? У «блица» баки где? Не знаешь? Так слушай и на ус мотай! «Блиц» — машина у немчуры очень распространенная, и бак они в ней по-умному ставят — сзади под кузовом. Вроде для нас хорошо — если рванет, так тем, кто в кузове едет, мало не покажется! Но фриц — не дурак! Запомни, боец! Как решил для себя, что фриц — дурак, так сразу можешь письмо мамке писать, прощаться. Что лыбишься? — старший лейтенант резко повернулся к сидевшему у него практически за спиной бойцу, на коленях у которого лежал «дегтярь». — Это не хаханьки! Сколько путевых ребят через такое в землю легли… Ладно, слушайте про машины дальше… Так вот, бак у «блица» с обеих сторон рамой прикрыт, навроде рельса широкого, оттого пулей его доставать замаешься. Миной или гранату подкатить — запросто. А пулей — хрен вам! Потому даже не старайтесь. Дал короткую по мотору и кабине — и хреначь тех, кто в кузове. Радиатор или там сам мотор достал — хорошо, шофера завалил — еще лучше, но на бак не целься. К тому ж не всегда это нам надо — бензинчик если слить, то и бутылки-зажигалки сделать можно, и свою технику заправить. Дальше! Ты, Федька, как вчера стрелял?

— Хорошо стрелял… — пожал плечами боец, не понявший смысла вопроса.

— Не хорошо, а целко! — покачал пальцем у него перед носом «истребитель». — А это, боец Федор Вихрев, совсем разные вещи! Скажи, за каким горбатым делать в машине полста дырок, если хватит и двух дюжин, а? Тоже мне — великий пулеметчик Земли Русской! Патроны-то не ты на горбу носишь. Короче! — старшой хлопнул красноармейца по плечу. — Запомни: залипать на одной цели нельзя! Дал раза — переноси огонь на следующую цель! Немец — вояка опытный, но тут нам наука поможет. Психология называется! Что хороший вояка, попав под пулемет, делает?

— На землю падает? — полувопросительно-полуутвердительно сказал «воспитуемый».

— Верно. Или в нашем случае — в кузове залегает. Борты те видимость дают, что в тебя не попадут, по-научному — иллюзия. Значит, уже на какое-то время враг лишь о жизни своей фашистской думает и в тебя и друзей твоих не стреляет. Вот, смотрите. — Привстав, командир подгреб несколько шишек и разложил их змейкой на земле. — Это колонна фрицевская, а вот — ты! — Палочка изобразила позицию пулемета. — А это ты, «блинопек»! — Еще одна легла в нескольких сантиметрах от первой, чуть дальше к концу построения из шишек. — Как работать будете?

— По головному вдарим! — подал голос стрелок ручного пулемета.

— А вот и в «молоко»! По головному — это первый позыв, а потому, скорее всего, не всегда наиболее подходящий для конкретного дела. У тебя, Федька, мысли есть?

Белобрысый пулеметчик несколько секунд рассматривал композицию, потом несколько раз зачем-то измерил пальцами расстояние между «пулеметами» и от них до «колонны».

— Сергей Филимонычу рассеивание давать сложнее, чем мне, все ж таки «Дегтярев» это делает хуже, — неожиданно сказал он. — А до хвоста колонны ему ближе. Я так думаю: я с «максима» торможу головную машину и тут же переношу огонь на вторую и третью, а он по концу стреляет. Мы их запрем тогда. Я продольным их давить стану, покуда лента не кончится, а Филимоныч с «дегтяря» под шумок сможет по кому-нибудь важному работать. Короткими. Это — если окромя двух пулеметов ничего нет. Есть — тогда с винтарей можно поодиночке всех выщелкать.

— Во, говорил же, что голову включать надо! Включил — ажур на выходе! Чаще будешь делать так — ВПЗРом станешь.

— Кем? — не понял Федор.

— Говорил же уже — великим пулеметчиком Земли Русской.

Из плотных зарослей ивняка, что росли в полусотне шагов от «класса», долетел негромкий свист.

— Ну, на сегодня все, — «истребитель» поднялся на ноги. — Два часа на сон, а потом в дорогу собираться будем. Или на дорогу. Отбой, бойцы!

Ветки, потревоженные ушедшим командиром, еще колебались, а пулеметчики уже расстелили на земле попону и устроились на отдых.

— Филимоныч, а где он этому научился, как думаешь? — задумчиво уставясь в светлеющее небо, спросил Федя.

— Так он еще в Финскую нахлебался. Слышал я, как хлопцы со второго эскадрона рассказывали… Да на этой с первого дня. Старшой этот на границе служил. Сам кумекай, если сюда живым добрался, да, к тому же назад сам пошел — повидал кой-чего, я, чай. Обратно, говорят — готовят их. Вон во второй эскадрон они две книжицы передали — так там и не такие захиря прописаны.

— Это какие же?

— Ну как «лимонку» в землю закопать, чтоб под ногой у вражины жахнула, или как из шрапнели долбать без пушки.

— Шрапнелью? Без пушки? Враки небось…

— Знаешь что, Федька? Спи давай и меня не береди!