Он снова взялся за плуг, тронул лошадей и пошел вдоль межи в обратном направлении, подсознательно ища глазами незнакомку. Убедившись, что она сидит все на том же месте, Эйдан неожиданно почувствовал в душе непонятную радость.

Прошел час.

Когда Эйдан в третий раз проходил с плугом мимо Блейз, то остановился, вынул из кармана гаечный и ключ и наклонился, делая вид, будто поправляет лемех. Потом выпрямился и взглянул на часы. Настало время поить лошадей.

Блейз посмотрела поверх мольберта в его сторону, и на лице ее появилось удивленное выражение. Она не могла понять, почему пахарь, оставив в поле плуг и понуривших головы лошадей, куда-то направился. А Эйдан дошел до дальней кромки поля, где над травой возвышался цилиндрический пластиковый контейнер, взял два громадных ведра и наполнил их водой. Вернувшись, он поставил ведра перед лошадьми, отступил на несколько шагов и стал наблюдать, как они пьют.

Эйдан Шоу любил лошадей. Ему было всего шесть лет, когда они с матерью переехали жить на ферму в Йоркшир. Владелец фермы принципиально не пользовался тракторами, предпочитая пахать землю плугом, запряженным лошадьми. Этому же искусству он стал обучать и маленького Эйдана. Тот был на седьмом небе от счастья. Ибо ненавидел спецшколу, в которую его заставляли ходить. Не любил вообще города как такового. Он предпочитал жить на ферме рядом с животными, которые не демонстрировали ему лицемерной любви, но и не осуждали. Именно такую жизнь Эйдан считал идеальной…

Он, уже не таясь, посмотрел на женщину с мольбертом. Но вместо, казалось бы естественного, чувства превосходства сильного мужчины над слабым и несколько странным созданием он вдруг ощутил непреодолимое любопытство. Ему захотелось знать, кто она и почему расселась здесь, на кромке поля, с мольбертом, на холсте которого уже обозначились контуры его самого, пашни и тащивших плуг лошадей. Сознавая, как это все может глупо выглядеть, Эйдан, тем не менее, оставил плуг и направился к незнакомке.

По мере того как он подходил, Блейз начала озираться по сторонам и ерзать на стуле. Она совершенно неожиданно поняла, что осталась наедине с мужчиной, о котором не имеет никакого представления. Деревня находилась на расстоянии почти полумили. Пахарь был огромным, сильным, ростом под два метра. Из-под падавших на лоб прядей длинных черных волос блестели темно-карие глаза…

Подойдя совсем близко, он начал робко улыбаться. Еще раз взглянув ему в глаза, Блейз заметила, что они, пожалуй, не карие, а темно-зеленые или…

— Здравствуйте, — прервал Эйдан ее размышления. — Видимо, вы та самая художница, которая недавно приехала в Верхний Раушем?

Блейз утвердительно кивнула.

— Да, я Блейз Клейтон. Она протянула ему руку. Он как-то неловко взял ее и потряс, отметив совершенную форму ладони и неожиданную для женщины крепость ответного пожатия. Увидев, что непроизвольно продолжает задерживать ее ладонь в своей, Эйдан резко отдернул руку.

Блейз нахмурилась, несколько удивленная этим жестом. Но сразу же снова улыбнулась.

— Насколько я поняла, беспроволочный телеграф в деревне работает исправно.

Эйдан внимательно следил за движениями ее губ, по которым можно было все понять. Потом утвердительно кивнул головой и тоже улыбнулся.

— Боюсь, что вы правы. Но у здешних жителей никогда не бывает дурных намерений. Даже когда они сплетничают.

Эйдан знал что говорит. Когда он приехал сюда и начал работать на ферме, то очень опасался, что его врожденная глухота будет всеми замечена и станет предметом насмешек. Но такого, к счастью, не произошло. И если у кого и появилось подозрение на сей счет, то он держал это при себе.

— Наверное, так оно и есть, — рассмеялась Блейз. — Пока я нахожу самое доброе отношение и желание помочь. Например, сосед напротив вчера обещал помочь мне посадить ревень. Я не знаю, как это делать.

Эйдан тихонько хихикнул, издав какой-то дребезжащий, неуверенный звук, который, тем не менее, понравился Блейз. И даже очень…

— Уж не хотите ли вы сказать, что привыкли к городской жизни? — спросил Эйдан, сам удивившийся своему вопросу.

Он вдруг почувствовал необычайную легкость в разговоре с этой женщиной. Такого с ним никогда еще не случалось. Не было и тени неудобства или желания бежать прочь. И это ему нравилось…

Первоначально, поравнявшись с Блейз, Эйдан хотел поскорее пройти мимо. Ибо не сомневался, что незнакомка захочет, чтобы он представился и рассыпался в комплиментах по поводу ее рисунка. Хотя бы из чувства приличия… Но Эйдан вовсе не хотел привлекать к себе внимание.

Во всяком случае, пока… До тех пор пока он не решит, что намерен делать в будущем. Конечно, свадьба Кейры выбила его из колеи. Эйдан толком не знал, как теперь себя вести. Инстинкт подсказывал ему, что надо терпеливо наблюдать, ждать и сохранять спокойствие.

Теперь же он почувствовал интерес к незнакомке. Она была не такой молодой, как ему вначале показалось. Эйдану понравилось, что она не отводила взгляда, а прямо смотрела ему в глаза.

— Боюсь, что это и впрямь так: я привыкла к городской жизни! — со смехом ответила Блейз.

Эйдан, казалось, не расслышал ее слов. Он кивнул в сторону мольберта и спросил:

— Можно посмотреть?

Он где-то читал, что некоторые художники не любят показывать незаконченные работы. Однако Блейз утвердительно кивнула.

— Пожалуйста. Но это всего лишь черновой набросок. Так что не судите строго и не спешите разочаровываться.

Эйдан сделал шаг вперед, слегка нагнулся и посмотрел на рисунок. На холсте, как и сказала Блейз, он увидел контуры ландшафта, двух лошадей и себя самого. Рисунок был сделан вполне профессионально и Эйдану понравился. Все пропорции были тщательно соблюдены, фигуры человека и животных аккуратно выписаны и, что самое главное, выглядели живыми. Эйдан, прекрасно знавший лошадей, различал на рисунке каждый мускул и каждое сухожилие.

— Вы давно здесь трудитесь? — спросила Блейз. И видя, что он молчит, продолжая внимательно изучать рисунок, добавила: — Я хочу довести эту работу до конца в красках. Должна получиться неплохая картина.

Блейз никогда не думала, что заинтересуется извечной для многих художников темой сельского труда. Но, наблюдая в течение часа за работой пахаря, ощущая запах вспаханной земли, прислушиваясь к фырканью двух великолепных сильных лошадей, она вдруг почувствовала острое желание, которое никогда не возникало у нее при просмотре старых черно-белых фотографий, перенести все это на холст.

Эйдан наконец оторвался от рисунка и посмотрел на автора.

— Это хорошо. Лошади получились совсем живыми.

Пока он молчал, Блейз чувствовала, как у нее в душе стало расти раздражение. Но после этих слов тут же простила пахаря. Она не получила никакого специального образования и никогда не училась ни в одной художественной школе. Поэтому чувство излишней самоуверенности у нее отсутствовало. Блейз подчас было просто необходимо, чтобы кто-нибудь вслух похвалил ее работу. Добрые слова незнакомого пахаря стали для нее настоящим бальзамом. Она тут же с удовлетворением решила, что не даром потратила сегодняшний день.

— Спасибо, — просто ответила она и улыбнулась Эйдану счастливой улыбкой. — Я бы хотела продолжить эту работу. Завтра вы будете здесь?

Эйдан закрыл глаза, стараясь не смотреть на очаровательное улыбающееся женское лицо, и подумал, что неплохо было бы вернуться к лошадям.

— Чтобы закончить это поле, понадобится целый день, — ответил он. — А затем я перейду на соседнее. Потом — на следующее…

И он ответил на радостную улыбку Блейз своей — робкой и застенчивой.

— Я очень рада, — рассмеялась Блейз. — Значит, вы не возражаете быть увековеченным на холсте неизвестной художницы?

Эйдан оглянулся на поле и несмело сказал:

— Сейчас мне лучше вернуться туда. Лошади уже начинают беспокоиться и сердятся на то, что я так долго здесь задержался.

Блейз молча кивнула. Видимо, ее новый знакомый не принадлежал к тем, кто охотно отвечает на вопросы.