С Ронсисвалле был обсужден и еще один заказ. Мафия сообщила ему, что Микеле Синдона требует убить заместителя окружного прокурора США Джона Кенни.

Ничто столь ярко не иллюстрирует менталитет Микеле Синдоны, как заказ на Джона Кенни. Прокурор выступал от имени правительства США и являлся главным обвинителем на слушаниях дела по экстрадиции и стремился выдворить Синдону с территории США, где тот так хорошо устроился. Синдона рассуждал, что если ликвидировать Кенни, то проблема разрешится. Его убийство послужит предупреждением правительству, что он, Микеле Синдона, не позволит припереть себя к стенке. Расследование будет прекращено. Больше не будет раздражающих повесток в суд, действующих на нервы заседаний, дурацких попыток отослать его обратно в Италию. Подобный ход мыслей весьма характерен для сицилийской мафии. Этот подход раз за разом оправдывал себя в Италии, будучи существеннейшей частью «итальянского способа». Власти можно запугать, а значит, их запугают. Следователи, которые придут на смену убитому коллеге, будут действовать с гораздо меньшим рвением. Синдона рассуждал так: то, что эффективно действует в Палермо, с тем же успехом сработает и в Нью-Йорке.

Луиджи Ронсисвалле, хотя и зарабатывал на жизнь убийствами, принимать заказ на прокурора к исполнению не спешил. Вознаграждение в 100 тысяч долларов выглядело солидным, но, намного лучше ориентируясь в американской жизни, чем Синдона, Ронсисвалле сомневался, что у него будут возможности, чтобы потратить эти деньги. Убийство Кенни вызовет нешуточную бурю, и поднявшиеся волны могут захлестнуть и самого убийцу. Так что Ронсисвалле, выступая от имени семьи Гамбино, стал подыскивать того, кто воображает, будто убийство окружного прокурора легко сойдет ему с рук.

Тем временем Синдона и его приятели занялись другой проблемой — Карло Бордони, бывшим партнером по бизнесу и близким другом Синдоны. Против Бордони уже были выдвинуты обвинения, связанные с банкротством «Фрэнклин нэшнл бэнк», и Синдона понимал, что тот, чтобы добиться смягчения собственного приговора, может пойти на сделку с правосудием и дать роковые для Акулы свидетельские показания. Тогда, чтобы у Бордони не развязался язык, было решено и к нему применить те же меры воздействия, что и к Никола Бьязе с семьей, а также к его адвокату.

С остальными проблемами, которые не давали покоя Синдоне, разобраться можно было лишь в Италии, особенно с теми, что корнями уходили в Ватикан. Если уйдет Марцинкус, то следом рухнет и Кальви. Если Кальви падет, то он потянет за собой и Синдону. Четырехлетняя война против экстрадиции будет окончена. Мог ли человек, считающий, что способен разрешить свои проблемы в США, прибегнув к убийству федерального прокурора, не задуматься о том, что избавлением от главной для него угрозы в Италии может стать смерть папы?

Синдона, Кальви, Марцинкус и Коуди: к 28 сентября 1978 года каждый из этих четверых терял очень многое, если Альбино Лучани предпримет определенные меры. В числе других, на ком непосредственно скажутся действия папы, были Личо Джелли и Умберто Ортолани: для этих руководителей ложи «П-2» потеря Кальви означала бы, что масонская ложа лишится своего главного казначея. К 28 сентября к растущему списку имен, на которых самым серьезным образом сказался бы намеченный Лучани план действий, следовало добавить еще одно. Вот это новое имя — Жан Вийо, государственный секретарь Ватикана.

В то памятное утро, легко позавтракав кофе, круассаном и булочками, папа Иоанн-Павел I расположился за своим письменным столом, когда на часах еще не было восьми. Дел предстояло много.

Во-первых, нужно было решить проблему, возникшую в связи с «Оссерваторе Романо». За прошедший месяц у папы появилось много поводов для недовольства газетой. Сначала сражение из-за монархических «вы» и «наш», на использовании которых первоначально настаивала редакция вместо обычных употребленных папой местоимений в единственном числе. Этот раунд папа выиграл. Но затем каждый номер газеты вызывал у папы все большее раздражение. Газета публиковала исключительно те тексты речей папы, которые были написаны для него в курии, и игнорировала то, что он добавлял в них от себя. И даже выражала недовольство, когда итальянские журналисты в точности передавали в своих материалах то, что действительно сказал папа, а не то, что, по мнению «Оссерваторе Романо», он должен был сказать. Теперь назрели новые проблемы, и куда более серьезные.

Кто-то из куриальных кардиналов к своему ужасу обнаружил, что незадолго до конклава Альбино Лучани попросили высказать свое мнение о недавно родившейся в Англии Луизе Браун, первом в мире «ребенке из пробирки», девочке, появившейся на свет в результате искусственного оплодотворения матери. Это интервью Альбино Лучани давал за три дня до кончины Павла VI, но о взглядах патриарха Венеции не было широко известно, пока после его избрания папой статью не напечатала «Проспеттиве дель мондо». Твердолобые сторонники жесткой линии в вопросе контроля над рождаемостью с растущим смятением узнали из газеты о взглядах на эту проблему человека, которого они избрали римским папой.

В интервью Лучани говорил осторожно, давая совершенно ясно понять, что выражает исключительно свое личное мнение, поскольку он, как и все прочие, «ожидает услышать авторитетную интерпретацию учения церкви, которое будет выработано после консультаций с экспертами». Его неожиданное избрание породило ситуацию, когда «авторитетная интерпретация учения церкви», как по этому вопросу, так и по многим другим, всецело зависит именно от самого Лучани.

В интервью высказал вполне понятную и уместную радость по поводу рождения ребенка. Однако он выразил обеспокоенность возможностью появления «фабрик младенцев» — довольно пророческое замечание в свете событий сегодняшних дней в Калифорнии, где женщины становятся в очередь, чтобы забеременеть по методу искусственного оплодотворения спермой нобелевских лауреатов.

Обращаясь же лично к родителям Луизы Браун, Лучани сказал:

Затем он привлек внимание к словам Пия XII о возможном конфликте между учением церкви и идеей искусственного оплодотворения. Затем, отметив, что каждый человек имеет право выбора, Лучани высказал мнение, которое лежало в основе его воззрений на многие моральные проблемы: «Я согласен с тем, что всегда нужно следовать своей совести, поддерживает ли она или запрещает. Однако каждый должен стремиться к тому, чтобы строить свои убеждения на истинных духовных ценностях».

Такие заявления вызвали в Ватикане ропот тех, кто считает только себя вправе формировать в других истинные духовные ценности. Начались тайные встречи, и тем, кто в них участвовал, было ясно: Лучани нужно остановить. Они заносчиво говорили о «предательстве линии папы Павла», что для некоторых утонченных римских умов означало изящный способ сказать: «Я против».

Когда до этой группы дошли просочившиеся сведения о начатом осторожном диалоге между государственным секретариатом Ватикана и госдепартаментом США, они решили действовать. Полученная затем информация о том, что для официальной делегации назначена аудиенция с папой, где предполагается обсуждать проблему контроля над рождаемостью, только заставила спешить тех в Ватикане, кто был убежден, что энциклика «Жизнь человеческая» должна остаться последним словом по этой теме.

27 сентября на первой странице «Оссерваторе Романо» была опубликована пространная статья под заголовком «Энциклика “Жизнь человеческая” и католическая мораль». Автором статьи был кардинал Луиджи Чаппи, теолог из папского окружения. Монах-доминиканец, он был личным теологом при папах Пие XII и Павле VI. Подписанная таким авторитетом, статья должна была быть санкционирована новым папой. Первоначально ее напечатали в «Латерано» в «ознаменование» десятилетней годовщины «Жизни человеческой». Ее повторная публикация представляла собой намеренную попытку опередить всякое изменение позиции по вопросу о регулировании рождаемости, на которое мог бы пойти Альбино Лучани. По содержанию статья являлась панегирик, восхваляющий достоинства «Жизни человеческой». В ней приводилось множество цитат Павла VI, но не было ни единого слова Лучани, подтверждающего, что он разделяет воззрения Павла VI или Чаппи. Причина была проста. Эту статью с Лучани Чаппи не обсуждал. В действительности, на 27 сентября кардинал Чаппи еще ожидал личной аудиенции у нового папы. Лучани впервые узнал о статье и о ее содержании, только ознакомившись с нею в газете 27 сентября. С нарастающим гневом он открыл вторую страницу с продолжением статьи — она и в самом деле была очень длинной. И там же папа столкнулся с очередной попыткой курии подорвать позиции папы, пробежав взглядом три колонки другой статьи с названием «Опасность манипуляций с таинством зарождения жизни». По сути, она представляла собой прямое догматическое осуждение факта рождения «младенца из пробирки» Лизы Браун и самой идеи искусственного оплодотворения.