Сентябрь 1973 года. В Нью-Йорке, на званом завтраке в отеле «Уолдорф-Астория», премьер-министр Италии Джулио Андреотти произносит хвалебную речь в честь Акулы, называя его «спасителем лиры».
Январь 1974 года. В «Гранд-отеле» в Риме посол США Джон Вольпе объявляет о присвоении Акуле звания «Человек года».
Март 1974 года. Цены на Миланской фондовой бирже резко идут вверх, за доллар дают 825 лир. Если бы Синдона в этот момент остановил свои грандиозные валютные интервенции, то получил бы прибыль по меньшей мере в 100 миллиардов лир. Анна Бономи, давний соперник Синдоны в миланском финансовом мире, делает выгоднейшее предложение на покупку его доли в «Сочьете дженерале иммобильяре». Синдона отказывается.
Апрель 1974 года. На фондовой бирже курс акций падает. Обменный курс резко снижается. Тогда и начался «иль крак Синдона», «крах Синдоны». В Нью-Йорке «Фрэнклин бэнк» объявляет, что чистая операционная прибыль за первый квартал составила 2 цента на акцию по сравнению с 68 центами на акцию за тот же период предыдущего года. Но и заявленные цифры оказались фальсифицированными. В реальности банк понес убытки в 40 миллионов долларов.
Май 1974 года. «Фрэнклин» при попытке осуществления массированной валютной спекуляции наталкивается на противодействие. Лондонский банк «Нэшнл Вестминстер» возражает против заявленных «Фрэнклином» объемов клиринга на своих счетах в фунтах стерлингов. В течение предыдущей недели они составляли в среднем по 50 миллионов фунтов ежедневно. Сразу же после этого «Фрэнклин бэнк» сообщил, что о квартальном дивиденде объявлено не будет — впервые со времен Великой депрессии ведущий американский банк не произвел выплаты акционерам. Акула же заявил совету директоров «Сочьете дженерале иммобильяре», что баланс компании — лучший за всю историю существования компании.
Июль 1974 года. Прорехи становятся заметными в Италии и США. При попытке заткнуть итальянскую финансовую дыру, Акула осуществил слияние «Банка уньоне» и «Банка привата финанциариа», новый банк назвав «Банка привата». Вместо двух «проблемных» банков средней величины в Милане, теперь у него в финансовой столице Италии имелся один очень крупный, хотя тоже отягощенный недугами банк. Вместо двух крупных «прорех» в финансах теперь зияла гигантская «дыра» в 200 миллиардов лир.
Август 1974 года. Настала пора зашевелиться и истеблишменту. В Италии «Банка ди Рома», вобравший в себя значительную часть империи Синдоны как обеспечение, направляет в «Банка привата» 128 миллионов долларов в попытке заткнуть финансовую дыру. В США правительство, опасаясь, что крах «Фрэнклина» вызовет капиталистический Армагеддон, открывает «Фрэнклину» неограниченный доступ к федеральным фондам. Из государственного резерва во «Фрэнклин нэшнл» уходит свыше двух миллиардов долларов.
Октябрь 1974 года. «Банка привата» подвергается процедуре принудительной ликвидации. По оценкам, убытки превышают 300 миллионов долларов. Из них на долю Ватикана приходится 27 миллионов, не считая стоимости принадлежащих ему акций банка.
Третье октября 1974 года. Личо Джелли выплачивает Синдоне скромный дивиденд за те громадные вклады, которые тот делал в ложу «П-2». Поскольку члены ложи глубоко проникли в судебную систему и в органы полиции, то Джелли известно, что на следующий день Синдона будет арестован. Великий магистр предупреждает финансиста о грозящем ему аресте.
Четвертое октября 1974 года. Выдан ордер на арест Микеле Синдоны. Синдона бежит из Италии. Будучи человеком предусмотрительным, он сменил гражданство, став отныне гражданином Швейцарии. Мальчик с Сицилии сбежал в новое «отечество» — в Женеву.
Восьмое октября 1974 года. Терпит крах «Фрэнклин нэшнл бэнк». Убытки Федеральной корпорации страхования депозитов составляют 2 миллиарда долларов. Это крупнейшее банковское банкротство в американской истории.
Октябрь 1974 — январь 1975 года. По Европе прокатывается эхо от рухнувшего американского банка. В западноевропейских странах один за другим терпят крах банки, которые Синдона контролировал или которые были тесно связаны с его финансовой империей: банкирские дома «Вольф» в Гамбурге и «Герштатт» в Кельне, цюрихский «Аминкор банк» и женевский «Финабанк». Только в «Финабанке», по оценкам источников в швейцарских банках, Ватикан потерял 240 миллионов долларов. Только по сделкам в иностранной валюте убытки «Финабанка» составляли не менее 82 миллионов долларов.
Итальянские власти или, скорее, та часть высокопоставленных чиновников, которых не контролировала ложа «П-2», в этот момент всерьез озаботились сложившимся положением. Синдона, в конце концов объявившийся в США, не обнаруживал ни малейшего желания возвращаться в Италию. С октября 1974 года началась долгая борьба за его экстрадицию. Попытки вернуть Синдону на родину оказали прямое влияние на судьбу человека, который в то время в Венеции был занят тем, чтобы собрать средства в помощь больным и умственно отсталым. Трудно найти что-то еще, в чем эти двое настолько отличались друг от друга — моральные ценности Альбино Лучани и Акулы были совершенно противоположны.
Хотя Италия добивалась передачи ей Синдоны, в Ватикане он безусловно превратился в «персону нон грата». Государственный секретарь кардинал Вийо ежедневно докладывал папе Павлу VI о новых последствиях «краха Синдоны». Его святейшество впадал во все более глубокое беспокойство. Хотя и поговаривали, будто Павел VI мечтал стать первым «бедным» папой современности, это заблуждение. Изъятие большей части капиталовложений Ватикана в итальянскую экономику преследовало одну-единственную цель: добиться больших доходов. Стремясь уклониться от итальянских налогов на дивиденды по акциям и избавиться от излишнего внимания общества Италии к своим богатствам, корпорация «Ватикан» пала жертвой Синдоны и его подручных, соблазнившись перспективой приумножить свое богатство благодаря вложениям в США, Швейцарии, Германии и других странах.
Версия, в которую Ватикан хотел бы заставить поверить мир, гласит, что ответственность за десятилетие тесного сотрудничества Ватикана с Микеле Синдоной всецело лежит на одном лишь папе Павле VI. Еще одно лживое утверждение Ватикана. Показательно, что подобную выдумку при жизни Павла VI никто не осмелился произнести во всеуслышание. Нельзя отрицать того, что, убеждаемый многочисленными советниками — личным секретарем монсеньором Паскуале Макки, кардиналами из Чрезвычайной канцелярии Гуэрри и Бенедетто Арджентьери, государственным секретарем кардиналом Вийо и Умберто Ортолани, что никто иной, как Синдона — ответ на молитвы Ватикана, Павел VI широко распахнул Бронзовые врата перед Акулой, кивком указав дорогу. А уж оказавшись внутри, Синдона не нуждался в провожатых. Наверное, папа мог бы и заподозрить неладное, если бы его советники соблюдали элементарную осторожность. Тщательное изучение уже описанных выше событий подводит к неизбежному выводу, что многие в Ватикане были готовы, хотели и едва ли не жаждали поучаствовать в преступной деятельности Синдоны. Были ли порядочными и честными людьми Макки, Арджентьери, Гуэрри и Вийо? Были ли порядочными и честными людьми Марцинкус, Меннини и Спада из Ватиканского банка? А сам его святейшество папа римский Павел VI?
Епископу Марцинкусу пришлось пройти через унизительные допросы, на которых представители итальянских властей настойчиво выспрашивали у него подробности его личных и деловых отношений с Синдоной. Марцинкус, который по приглашению Синдоны и Роберто Кальви заседал в совете директоров банка в Нассау — этого «налогового рая» на Багамах, — близкий друг Синдоны, в апреле 1973 года, в ходе другого напряженного допроса, заявил представителям органов юстиции США:
Мы с Микеле очень хорошие друзья и знаем друг друга уже несколько лет. Тем не менее наши совместные финансовые операции носили крайне ограниченный характер. Как вам известно, он один из самых состоятельных предпринимателей в Италии. В финансовых вопросах он идет далеко впереди своего времени.
