— Продолжая вашу метафору, можно сказать, что у нас под ногами чересчур мало почвы.

— Араби — город маленький.

— Можем ли мы быть уверены, что преступник из Араби?

— По-моему, да. Конечно, кто-то мог рассказать кому-то, кто рассказал кому-то, кто рассказал кому-то в Детройте, кто проделал весь путь на восток и совершил убийство, но я не могу отделаться от ощущения, что чистота замысла в целом указывает на отличное местное знание обстоятельств.

— Можно мне, — вставила Грейс, — задать в высшей степени нетактичный вопрос?

— Безусловно, — кивнула Кейт. — Но раз мы заговорили о такте, разрешите воспользоваться этой возможностью и сказать, что не существует никаких причин, по которым вам следовало бы здесь оставаться. Я рада, что вы согласились приехать, и, если бы когда-нибудь снова сняла дом, что случится примерно с такой же вероятностью, как мой запуск в космическое пространство, с огромным удовольствием почла бы за честь ваш визит. Однако в то же время я нисколько не обвиню вас за решение с дьявольской скоростью убраться отсюда. Если Лина желает держать Уильяма за руку…

— Для меня будет большим сюрпризом, если он ей позволит так далеко зайти, — прокомментировал Эммет.

— …кто-нибудь, — продолжала Кейт, игнорируя Эммета, — с удовольствием отвезет вас домой. Я люблю вас и всегда любила, но, пожалуйста, не считайте себя обязанной оставаться, руководствуясь тем же принципом, что и король Эдуард, бросавший через плечо огрызки спаржи.

— Ничто не заставит меня уехать, если, конечно, вы не уверены, что больше не в силах терпеть мое общество, или не сочтете мое присутствие в данных обстоятельствах последней соломинкой, сломавшей спину верблюду из пословицы.

— Какая чепуха.

— Тогда больше не будем об этом. Знаете, я приняла ваше приглашение не только потому, что после отставки люблю бывать в разных местах, и не только потому, что сюда все равно ехала милая Лина, но и с личными целями. Если вы когда-нибудь выпутаетесь из этой абсурдной ситуации, Кейт, я хотела бы поговорить с вами на весьма особую тему.

— Вы меня сильно заинтриговали. Давайте прямо после завтрака.

— Разумеется, нет. Сперва самое важное. Но поскольку я остаюсь, то настаиваю на своем в высшей степени нетактичном вопросе.

— Пожалуйста.

— Мы положительно убеждены в том, что не Уильям застрелил эту женщину? А может быть, это Лео, вину которого Уильям взял на себя, или, точнее, возложил на свои плечи груз неотвратимой вины?

— Естественно, — сказала Кейт, глядя в свою чашку с кофе, — это приходило мне в голову, а говоря с абсолютной точностью, ударяло, как пуля. Я обозвала Уильяма рыцарственным идиотом и самым настойчивым образом без всякой скромности провозгласила, что меня никогда не заметят во лжи во спасение, сколь бы благородной она ни была и сколь бы компромиссными ни были обстоятельства. Уильям самым очаровательным образом согласился со мной и заверил, что он действительно взял у Лео ружье и выстрелил. Мое худшее предположение заключается в том, что Уильям совершил, так сказать, промывание мозгов — убедил Лео, будто сам произвел смертоносный выстрел, тогда как в действительности это сделал Лео. Лео о нем чрезвычайно высокого мнения и с радостью принял бы утверждения, изложенные с достаточной убедительностью, хоть и противоречащие его собственным ощущениям. Но, возможно, мы никогда не узнаем, говорит ли Уильям настоящую правду или выгораживает Лео. Разумеется, в данный момент никак нельзя продолжать разбирательство по этому вопросу.

— По некоторым соображениям, — сказала Грейс, — я считаю этот вопрос очень важным.

— Он безусловно важен. Помимо всего прочего получается, что я, пускай даже невольно, взяла на себя ответственность за летнее содержание племянника для того только, чтобы впутать его в уголовное дело, если не в подлинное убийство. Не смею подумать, что скажу своему брату.

— Я так понимаю, вы не получаете от него известий.

— Он, к счастью, в Европе, и остается надеяться, что европейские выпуски «Таймс», которые он, несомненно, читает, не излагают историю нашего сравнительно незначительного сельского убийства. Но наступит день возвращения. Мне придется как следует подкрепиться бренди и сказать: «Я тебя предупреждала». Не знаю, о чем я предупреждала его, но всегда обнаруживала, что подобное утверждение заставляет противную сторону подыскивать блистательные парирующие ответы, и во время возникшей заминки можно покинуть поле боя. Естественно, я переживаю за Лео, но главным образом из-за этой тревожной ситуации. Фактически он отлично вел себя этим летом, хоть и не могу сказать почему — благодаря присутствию Уильяма, отсутствию родителей или просто иному времяпрепровождению.

— Спасибо, что избавили меня от раздумий об этом, — сказала Грейс. — Давайте вернемся на землю, как выразился Эммет. Возьмем Араби. Так ли он мал?

— Около четырехсот жителей, включая грудных младенцев. Полагаю, налоги взимаются приблизительно со ста сорока домов. Гораздо больше половины из них занимает летняя публика, подлежащая более крупному, высокому налогообложению, хотя не пользуется школами, услугами по уходу за детьми или библиотекой, каковой, кстати, как я выяснила, потешно именуются несколько потрепанных томов, выдающихся в течение пары часов по четвергам.

— Что вообще могло заставить Сэма Лингеруэлла купить здесь дом?

— Хороший вопрос, и он только недавно пришел мне на ум. Я написала письмо его дочери и, если повезет, могу получить ответы, объясняющие массу вещей. Впрочем, причина, возможно, состоит в том, что он здесь побывал и ему здесь понравилось. Мы знаем, что сельское общество не слишком по вкусу приверженцам города, но это едва ли способно выясниться за один случайный уик-энд. Прекрасные виды, свежий воздух и деревенский образ жизни, который почему-то кажется очень простым тому, кто знакомится с ним, вырываясь среди сумасшедшего дня из нью-йоркского офиса. Сэм, к примеру, никак не мог знать, что окажется соседом Мэри Брэдфорд.

— Итак, далее, — вступил Эммет, перехватывая инициативу, — кто из жителей Араби мог бы вложить пулю в ружье Уильяма Ленехана? Это мы, Брэдфорды, мистер Маллиган, мистер Артифони и его лагерь — кого еще можно превратить в наиболее желательного подозреваемого?

— Увы, всю летнюю публику я склонна исключить. Они «незваные», как выражаются сельские жители, и, безусловно, не знакомы с нашим домом и образом жизни — в любом случае недостаточно, чтобы сунуть в ружье пулю. Они, без сомнения, слышали сплетни о нас от кого-то из местных, только наверняка на весьма далекие от этого темы, что, разумеется, не могло послужить каким-либо основанием для разработки планов убийства. Теперь остаются местные придорожные жители, к которым, понятно, относятся Паскуале, а также Монзони. Оба эти семейства полностью о нас осведомлены, и их первых следует заподозрить. Но питали ли они ненависть к Мэри Брэдфорд, настоящую ненависть? Запомните, Эммет, мы должны это выяснить. Есть, конечно, другие фермеры и пара итальянских семей, — Мэри Брэдфорд всегда называла их «белым отребьем», — но я мало знаю о них, за исключением того факта, что они веселы и беззаботны, как зайчата Флопси. Этот разговор начинает меня угнетать. Подозрения все больше и больше сосредоточиваются на нас, бедняжках.

— Не обязательно, — возразил Эммет. — Лично я сильно рассчитываю на мистера Маллигана. Кто знает, как близка была к истине Мэри Брэдфорд, рассуждая об оргиях. И хотя мистер Маллиган явно занимает высокое положение и в относительно юном возрасте благодаря многочисленным публикациям стал полным профессором, из-за моральной нечистоплотности высокого положения вполне можно лишиться.

— Для этого безусловно необходимо, как минимум, изнасиловать студентку в университетском общежитии.

— В крайнем случае сойдут и оргии. Или посягательство на адъюнкт-профессоров. Даже если мистер Маллиган только подозревал угрозу со стороны Мэри Брэдфорд, разве этого не достаточно? Потом Артифони, в делишках которого мне очень хотелось бы разобраться от всей души. Ох, перестаньте волноваться за Лео, Кейт, я уверен, он чертовски праведен, как все мальчишки, но не могла ли эта женщина существенно повлиять на дела лагеря? Кроме того, не хочу возводить клевету на подобные вещи, если это действительно клевета, но американцам неплохо бы осознать тот факт, что гомосексуалисты, глубоко не приемлющие женщин, вовсе не обязательно вечно порхают и скачут, как юные фавны. Мои подозрения, если б они у меня возникли, были бы безусловно направлены на мужчин, которые все свое рабочее время посвящают руководству занятиями мальчиков, все свое время, отведенное на развлечения, проводят в играх с мальчиками, все свое время, оставшееся на посещение зрелищных мероприятий, уделяют мужским видам спорта, а если женаты, непременно имеют пятерых маленьких, стриженных ежиком сынишек. Клянусь, девочек они утапливают при рождении. Может быть, Мэри Брэдфорд все это было неведомо, но кто знает, что она подозревала. Отдадим ей должное, у этой женщины был нюх на скандалы.