— Уже перестал.

Глядя в вагонное окно, Лера задумчиво заговорила:

—До чего странно устроен человек! Вот рядом с ним счастье — протяни руку, и, кажется, можно потрогать его... Почему же манит то, что далеко, несбыточно?

Приняв сказанное на свой счет, Кирилл демонстративно отодвинулся от девушки. Она не заметила этого.

— Вот сейчас я жду, как счастья, отпуск. Но разве это счастье? Месяц промчится быстро, а что меня ждет по возвращении в Москву? Та же служебная нуда?

— И нудный, оттого что слишком близкий, друг. — Он отодвинулся еще немножко.

Только сейчас Лера заметила его манипуляции, притянула к себе и, оглянувшись на дремлющего в углу вагона пассажира, стала целовать. Но почему же не было в этих поцелуях ощущения той самоотверженной отдачи всего себя, той полноты, которая и есть, наверное, верный признак любви. Как ни влюблен был Кирилл в девушку, он чувствовал это.

Алебастр, цемент и другие сыпучие материалы доставлялись на стройку навалом или в бумажных мешках. Мешки рвались, материал распылялся, а если шел дождь, превращался в жидкую кашицу. Разгрузка была мучением для работниц: мельчайшая пыль пробивалась сквозь маски с респираторами.

Инженер Одинцов закончил разработку герметического бункера для сыпучих материалов, в механической мастерской сделали шесть опытных образцов. На алебастровом заводе под Москвой железные конусовидные коробки доверху заполнил белый порошок, грузовик привез их на стройку. За все это время — от завода до растворного узла — не просыпалось ни пылинки.

— Хорошо, оч-чень хоррошо! — Павел Иванович Зайцев попробовал, как открывается дроссельная заслонка, для чего-то пощелкал пальцем по стенке бункера. — Ну что ж, еще одну из малых проблем можно считать решенной. С вас магарыч, Виктор Алексеевич.

Изобретатель делал вид, что его мало интересует, как отнесутся окружающие к его конструкции. И все же не удержался, чтобы не кольнуть молчавшего Кирилла:

— А Малышеву мой ящик не нравится.

— Что вы, бункер замечательный, — спохватился тот, — не чета моим деревяшкам.

Да, это не столы-подмости, которые за полдня сколотит любой плотник, укажи только размеры! Здесь каждая деталь продумана и точно рассчитана, чтобы обеспечить минимальный вес, полную герметичность, безотказную работу конструкции. Оригинальное крепление настенных кронштейнов — мелочь будто бы! — хоть скопируй для бытовых нужд. Скоро ли Кирилл сможет самостоятельно разработать что-нибудь подобное?

Одинцов обратился к прорабу, уставившемуся в оконный проем:

— А почему Василий Федотович молчит?

— Другое заботит меня, товарищи начальники, — ответил старик. — На што мне подойник, если коровка не доится?

— Какая коровка? — не понял инженер. — И почему у вас, Василий Федотович, так тихо?

Электрик, забравшись на стремянку под потолок, тянул проводку. Две женщины-разнорабочие в глубине каменного коридора накладывали мусор на носилки. Но не было видно каменщиков, не было штукатуров. Среди голых стен гулял прохладный ветерок.

— Сейчас узнаем почему. — Ястребиный взгляд Драгина разглядел десятника, неторопливо поднимавшегося по лестничному маршу.

— Я ж вам, Гуляев, еще вчера наказывал: мелочь по мусоропроводу спускайте. А вы тут што за помойку развели?

— Горбылем забит мусоропровод, Василий Федотович! — сознался подошедший десятник. — Виноват, недоглядел.

— Горбылем? Отчего не бревнами? Увидели дырку и рады — суют, что ни попадя, еж вас ешь! — Сплюнув, старик ушел.

Одинцов спросил у десятника, почему приостановлена установка перегородок. Инженера это сейчас особенно занимало: алебастр, доставленный с завода в его бункерах, идет на приготовление раствора для штукатуров, если не нужен раствор — не нужны и бункера.

Сняв фуражку, десятник вытер платком лоб, сверкавший белизной, что так не вязалось с его загорелым лицом.

— Зашился наш Василь Федотыч! Думаете, он из-за мусора взбеленился? Стены во-он куда вывел, до шестого этажа, а с перегородками зарез...

Оказывается, Драгин, действуя по переиначенной им самим пословице: «Поближе положишь — поближе возьмешь!», создал на площадке большой запас кирпича. По графику же полагалось одновременно с кирпичом завозить и шлакобетонные блоки для перегородок и бетонные плиты сложного профиля — балконные и лестничные. Заботясь о фасаде, так сказать, лице здания, которое прежде всего бросается каждому в глаза, старик считал, что с остальным он всегда «вылезет». Не будет одних плит — заменит другими, только и всего! Но, как говорится, нос вытащил — хвост увяз.

Директор завода железобетонных плит, видя, что готовые изделия заказчик не вывез в срок, передал их другой организации. А тут новая неприятность: на шлакобетонном заводе, откуда доставлялись блоки, случилась авария. И если шлакобетонные блоки удалось достать в другом месте, то с плитами дело осложнилось, хотя на заводе всю неделю безвылазно сидел снабженец Пасько, правая рука Драгина.

И это не все. Теперь, когда привезут плиты, их будет нелегко подавать на перекрытие: потолочные балки уложены, стены поднялись выше шестого этажа. Придется просовывать материал в оконные проемы, а это и неудобно, и накладно, и задержит установку рам. Так одно цеплялось за другое.

— Просунем, не беспокойтесь! — Вернувшийся Драгин сразу догадался, на что жалуется десятник. — А вы, Гуляев, чем плакаться, глянули бы, на что лестничный марш похож! Говорил я, еж вас ешь, досточками покрыть ступени?

Десятник ушел, Драгин подвел инженеров к дверному проему, из которого наружу козырьком были выпущены выносные леса.

— Шкаф просуну, не то что...

— А по перекрытию как разносить будете? На носилках? Эдак мы с вами, дражайший Василий Федотович, до козы дойдем, — сказал, набравшись духу, Павел Иванович и низко нагнулся, показывая, как «козоносы» тащат на спине кирпич.

— Тяжело мне, хлопцы, столько дел сразу вершить, — неожиданно признался Драгин; его лицо казалось более худым, чем всегда, морщины отпечатались квадратами, словно старик спал, положив щеку на фибровый чемодан. — На ценсию, видать, пора.

Добрейший Павел Иванович уже жалел о том, что расстроил прораба. Похлопав его по плечу, он заявил, что такой старик любому молодому даст сто очков вперед. Не нужно только ломать графики, это сразу нарушает поток...

— Поток, поток!.. Боюсь, как бы не остаться, простите, без порток, если завод снова подведет...

Он еще ершился, но по всему было видно, что прораб взвалил явно непосильный груз на свои усталые плечи. Драгин мог самолично решить любую частную проблему, возникшую в ходе работ, — этому помогал его бесценный опыт. Однако координировать действия строителей и субподрядчиков, командовать сложными механизмами, строго выдерживая график, он не умел.

Работники отдела в. молчании вернулись в контору.

— А вы, Малышев, говорите: рационализация, изобретательство! — обратился Одинцов к Кириллу, хотя тот ничего не говорил ему.

— Творишь, выдумываешь, пробуешь, а все упирается в дурака прораба или в прохвоста снабженца... Хоть бы ваши комсомольские посты вмешались, что ли.

Любопытно было услышать такое из уст скептика Одинцова!

Павел Иванович направился к начальнику треста «бить тревогу», как он выразился, а Кирилл заглянул к Лиле Бельской. Не может ли кто-нибудь из членов комитета комсомола съездить на завод и помочь снабженцу Пасько?

— Пасько, Пасько... — задумчиво повторила Лиля. — Он в нашей организации?

Кирилл рассмеялся, вспомнив седого краснолицего старика снабженца в белой фуражке, с громадным животом, так туго перетянутым ремнем, что живот выдавливался по обе стороны ремня, словно бурдюк, подвязанный к седлу. Быстрый на ногу, шумный и деловой, он был чем-то сродни Драгину. Недаром прораб питал к нему слабость и возил за собою со стройки на стройку.

— Что ты, Пасько явно вырос из комсомольского возраста.

Лиля строго посмотрела на него: