Помимо постоянного моста, в пределах Вавилона был устроен понтонный мост через Евфрат. Городские власти сдавали его в аренду дельцам, которые взимали с прохожих мостовой сбор.

Планировка Вавилона вызывала изумление иноземцев, привыкших к узким и кривым улочкам своих городов. Города с прямыми улицами, пересекавшимися под прямым углом, первыми стали строить вавилоняне и ассирийцы. Этот принцип градостроительства в эпоху эллинизма был воспринят греками и римлянами, а затем в средние века забыт. Европейские градостроители с видом первооткрывателей вернулись к нему только в XVIII–XIX вв.

В основе планировки Вавилона лежали восемь широких проспектов, каждый из которых вел к городским воротам. К ним примыкали узкие улицы, переулки и тупики, застроенные частными жилыми домами. Они, конечно, выглядели не столь нарядно, как проспекты, и не мостились камнем, но содержались в чистоте и порядке. Поскольку городская почва представляла собой толстый культурный слой из распавшегося кирпича-сырца, мусора, золы, битой глиняной посуды, поверхность улиц была покрыта тем, что на языке современных дорожников называется оптимальной смесью, и плотно утрамбована.

Городской дом, как это принято на Востоке до сих пор, выходил на улицу глухими стенами. Все его помещения открывались во внутренний двор. У богатых домовладельцев во Дворах росли деревья и имелись водоемы с фонтанами. Семья домовладельца, как правило, занимала нижние этажи южного флигеля, двери и окна которого выходили на прохладный север и были защищены от палящего солнца. В верхних этажах и остальных флигелях дома располагались хозяйственные помещения, прислуга и жили квартиранты.

Постройки возводились из кирпича-сырца и тростника. Деревянные балки употреблялись только для устройства плоской кровли и междуэтажных перекрытий. Для этой цели служили стволы пальм и некоторых других местных древесных пород. Кедр, кипарис, дуб, бук, доставлявшиеся с гор Ливана, Амана, Сенира и Васана, использовались только при сооружении храмов, дворцов и наиболее богатых особняков. Дерево было дорогим, и деревянные двери считались движимым имуществом: арендатор, снимая дом, привозил их с собой вместе с прочей утварью. Пол в домах был глинобитный.

На окраинах и в предместьях имелось немало домов сельского типа. Это были тростниковые и глинобитные хижины. Туго связанные пучки тростника служили столбами, промежутки между которыми закрывались циновками. Вся постройка обмазывалась глиной.

Кирпич-сырец и тростник — недолговечные материалы. Поэтому строения, возведенные из них, требовали постоянного ремонта: починки кровли, заделки щелей, побелки стен и т. д. Когда дом приходил в полную негодность, его сносили, разравнивали площадку и на ней строили новый дом.

Городская земля стоила очень дорого. Постройки примыкали вплотную друг к другу. Многие дома находились в глубине кварталов и сообщались с улицей посредством тупичков — «выходов», причем таким «выходом» иногда пользовалось несколько соседей. На этой почве между ними нередко возникали ссоры. Несколько таких конфликтов известно по документам семьи Эгиби.

Набу-аххе-иддин, сын Шулы, потомка Эгиби, 14 марта 554 г. заставил своих соседей по дому в Вавилоне размежевать тупичок которым до этого они — пользовались сообща. Каждому домовладельцу отводилась полоса земли, и Набу-аххе-иддин запретил соседям пользоваться его выходом¹⁴.

Другая история такого же рода невольно заставляет вспомнить Н.В. Гоголя и его «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Вавилонские Иван Иванович и Иван Никифорович повздорили из-за… стены дома. Дело было так.

В 527 г. Итти-Мардук-балату, сын Набу-аххе-ид-дина, потомка Эгиби, купил у Забаба-иддина, сына Бэл-иддина, потомка Адад-усипе, дом у Ворот Гишшу в Вавилоне за 4 1/2 мины (2,25 кг) серебра. Вплотную к этому дому был пристроен другой дом, которым продолжал владеть Забаба-иддин. Долгое время соседи жили в мире и согласии. Но в 522 г. Итти-Мардук-балату умер, а его сыну Мардук-нацир-апли сосед Забаба-иддин пришелся не по душе, так как не хотел продать свой второй дом. Повод для ссоры быстро нашелся: балки кровли дома Забаба-иддина были укреплены в стене того дома, который он в 527 г. продал семье Эгиби. И вот в 518 г. Мардук-нацир-апли потребовал от Забаба-иддина убрать балки, т. е собственными руками разломать кровлю своего дома или продать его семье Эгиби. Забаба-иддин, конечно, заартачился. Тогда Мардук-нацир-апли подал в суд и 25 октября 518 г. выиграл иск: спорная стена была признана его собственностью; Забаба-иддину предложили убрать свои балки, не трогая при этом бревен и дренажных труб в стене, и возместить ущерб, который тем самым будет причинен дому истца и внешнему виду улицы¹⁵.

Этот же Мардук-нацир-апли 23 января 517 г. в Барсиппе купил у соседей за 15 сиклей серебра полоску земли 7 1/2 локтей (3,75 м) длины и 14 пальцев (около 30 см) ширины и присоединил ее к выходу из своего дома. Соседям, естественно, — запрещалось даже ногу ставить на эту землю¹⁶.

В городах, особенно в самом Вавилоне, где имелось много бездомного и приезжего люда, спрос на жилье был велик. Богачи усиленно скупали дома. Появились крупные домовладельцы, собственники десятков домов, занимавших подчас целые кварталы. Так, семья Эгиби имела 42 дома в Вавилоне, 7 домов в Барсиппе, дома в Кише, Шахрине и других городах.

Городские дома сдавались внаем. Съемщик, как правило, обязывался дважды в год вносить квартирную плату и, сверх того, три раза в год «угощать» хозяина. Текущий ремонт дома — починка кровли, заделка щелей и побелка стен, — а также украшение дома зеленью во время праздников производились съемщиком за свой счет. Средний ремонт с применением кирпича, тростника и дерева тоже возлагался на съемщика, но стоимость его шла в счет квартирной платы. Когда же дом приходил в полную негодность, домовладелец сдавал его в аренду подрядчику, который возводил новый дом и вместо платы получал право в течение нескольких лет сдавать восстановленный дом внаем. Домовладельцы никаких расходов по содержанию домов не несли, но зато получали от домов порядочные доходы.