— Мы уже распространяем свой товар в Америке и Европе, — заметил Морено.

— Но не новый товар.

— А нам и не нужен новый товар.

— А нам кажется, что нужен.

— Черт побери, кому какое дело до того, что вам кажется!

— Мистер Морено, по-моему, вам лучше...

— Хватит называть меня «мистер Морено» и говорить, что мне лучше делать. Я делаю то, что считаю нужным, нравится вам это или нет. Я сказал Изетти, что мы не заинтересованы. Он ответил, что я мог бы из вежливости выслушать еще и Эндрю, раз уж он приехал из Нью-Йорка. Хорошо, я выслушал Эндрю, и мы по-прежнему не заинтересованы. Не знаю, кто вас послал...

— Меня никто не посылал, мистер Морено.

— Но кто бы он ни был...

— Я сам решил приехать.

— Прекрасно. Не пора ли вам решить уезжать? И передайте тому, кто вас послал...

— В последний раз объясняю, — с тяжелым вздохом, словно непонятливому ребенку, повторил Эндрю. — Мы разрабатываем трехстороннюю сделку с китайцами. Если вы хотите присоединиться, добро пожаловать. Вот почему я здесь. Но если вы отказываетесь увидеть достоинства сделки, нам придется продолжать без вас. Я думаю, вы понимаете, насколько мы можем осложнить вашу жизнь...

— Проваливайте-ка побыстрей с моей яхты, — взорвался Морено. Затем выпалил несколько фраз по-испански, обращаясь к человеку в белом. Потом протянул Эндрю руку.

— Наши переговоры закончены. Альберико отвезет вас...

Внезапно он запнулся на полуслове, вскочил на ноги и указал пальцем в сторону океана.

— Ребенок тонет!

С катера, с водительского места, Сара только успела заметить, что Молли пропала из виду. Ничего страшного, любой лыжник время от времени падает, а Молли стоит на лыжах с семи лет, с тех самых пор, как ее дед добавил катер к списку своего имущества на Карибах. Девочка превратилась в смелую и ловкую лыжницу, и до сего момента Сара не испытывала ни малейшего беспокойства, когда ее дочь носилась по волнам океана со скоростью двадцать миль в час. Более того, вот уже год, как Молли каталась без спасательного жилета, потому что он, по ее словам, только мешает, и Сара согласилась с ее доводами.

Она заложила крутой вираж, дала полный газ и помчалась туда, где последний раз видела Молли. С утра по океану гуляли средней высоты волны, лодку швыряло. Сара выискивала среди гребней голову дочери, одновременно следя за тем, чтобы фал не запутался вокруг винта, — сейчас самое неподходящее время для такой аварии. Вон она! Светленькая головка Молли появилась над поверхностью воды. Широко открытым ртом она жадно хватала воздух, волны хлестали ей в лицо. Метрах в двадцати позади нее на борту яхты стоял человек и что-то кричал по-испански. Вдруг рядом с ним появился другой мужчина, после минутного колебания бросился за борт и поплыл к Молли, которая снова ушла под воду.

Сара не произнесла ни звука, только молила про себя катер лететь еще быстрее. Фал стрелой тянулся позади, не представляя больше никакой опасности. Сара отчетливо видела теперь пловца, мощными гребками направлявшегося туда, где снова над поверхностью воды показалась голова Молли. Девочка еще раз набрала воздух в легкие. Сара подошла уже так близко, что могла видеть панику в голубых глазах дочери. Молли протянула ручонки к небесам и исчезла под водой в третий раз; пловец тут же нырнул за ней следом.

Сара сбросила газ и принялась описывать круги вокруг того места, где исчезли ее дочь и неизвестный пловец. Тишину нарушало только урчание мотора. Катер лениво кружил по воде, над головой простиралось ослепительно голубое небо, а секунды тянулись, и тянулись, и тянулись...

Она была уже на грани истерики, когда над водной гладью показалась сперва голова Молли, затем ее узенькие плечики, а потом и руки незнакомца, крепко сжимающие тело ребенка. Наконец и он вынырнул на поверхность, вдохнул воздух полной грудью, отцепил от себя отчаянно хватавшиеся за него руки Молли и перевернул девочку на спину. Захватив ее рукой за подбородок, он поплыл к катеру и передал на руки Саре.

За две недели до того, как его арестовали и предъявили обвинение в четырех убийствах второй степени, Энтони Фавиола стал подводить итоги. Казалось, он знал, что его ждет, знал, что скоро ему предстоит суд и пять пожизненных сроков.

Следующий разговор произошел за предварительно начиненным электроникой угловым столиком в клубе «Сорренто». Столиком босса, всегда готовым к услугам Фавиола и его ближайшего окружения, когда бы они ни зашли, что случалось довольно часто. В записи Энтони и его брат Руди обозначались привычными инициалами Э.Ф. и Р.Ф. Очевидно, они немало выпили. Иначе Энтони не был бы столь разговорчив. И хотя Майкл никогда не испытывал сочувствия к нарушителям закона, он почувствовал нечто вроде жалости к человеку, который не знал, что его записывают, не знал, какое будущее ему уготовано, и тем не менее предсказывал его так точно и печально.

Э.Ф.: Мне по-прежнему кажется, что они сжимают вокруг меня кольцо.

Р.Ф.: Да брось ты.

Э.Ф.: Нет, точно, Руди. Куда бы я ни пошел, что бы я ни делал, они всегда оказываются на полшага впереди. Такое впечатление, что они взяли меня за глотку и не дают дышать.

Р.Ф.: Да пошли они... Они всегда так. Для них просто нет занятия приятней, чем перекрывать людям кислород.

Э.Ф.: Выпей-ка еще.

Р.Ф.: Но только капельку.

Э.Ф.: Скажи, когда остановиться.

Р.Ф.: Достаточно. Эй, хватит!

Э.Ф.: За себя я не боюсь, пойми. Я прожил хорошую жизнь.

Р.Ф.: Не позволяй этим подонкам портить себе кровь. Они — ничтожества, и все.

Э.Ф.: Я не за себя волнуюсь, а за Тесси и ребят. Что за жизнь их ждет, когда эти сволочи начнут ежедневно вламываться к ним в дверь?

Р.Ф.: Говорю тебе, они никто, и не бери в голову.

Э.Ф.: Не думаю, что Анджелу и Кэрол происходящее беспокоит так сильно, как...

Р.Ф.: Они — замечательные девчонки, Энти. У тебя прекрасные дочери.

Э.Ф.: И любят своего дядюшку Руди, можешь не сомневаться.

Р.Ф.: Пусть бы только попробовали не любить. (Смех.)

Э.Ф.: Все дело в сыне. Для сына все обернется иначе. Сколько ребят из его круга попадают в колледж? А он все испортил. Наверное, потому, что ему слишком нравился Вегас.

Р.Ф.: Ох уж этот Вегас.

Э.Ф.: Тесси так гордилась им А его выгоняют за пьянку и драки. Выпей еще.

Р.Ф.: Спасибо. Как наливаешь, сукин сын? Напоить меня хочешь?

Э.Ф.: Знаешь, во сколько мне обошлось это вино?

Р.Ф.: Во сколько?

Э.Ф.: Шесть девяносто пять за бутылку.

Р.Ф.: Да брось ты.

Э.Ф.: Серьезно. Я купил шесть ящиков.

Р.Ф.: И где его продают, по шесть девяносто пять за бутылку?

Э.Ф.: Рядом, буквально в двух шагах.

Р.Ф.: Оно чье, испанское? Испанцы делают недорогие вина.

Э.Ф.: Нет, нет. Итальянское.

Р.Ф.: И всего за шесть девяносто пять? В голове не укладывается.

Э.Ф.: По-моему, очень хорошее винцо.

Р.Ф.: Просто превосходное.

Э.Ф.: За шесть девяносто пять!

Р.Ф.: Но знаешь, Энти, когда дело касается детей...

Э.Ф.: Было бы все так просто, как с вином.

Р.Ф.: Ничто не бывает просто, Энти. Забудь.

Э.Ф.: С девочками все по-другому.

Р.Ф.: К тому же они обе замужем. Не забывай. Совсем другое дело.

Э.Ф.: Да, конечно. И вышли за хороших ребят. Тебе они нравятся?

Р.Ф.: Естественно. Ну, Сэм меньше. Уж больно он всезнайка. Но другой...

Э.Ф.: Ларри.

Р.Ф.: Да, Ларри.

Э.Ф.: Ларри отличный парень.

Р.Ф.: Очень симпатичный. Нормальный пацан. И ко мне хорошо относится, я вижу. К своему старому дяде Руди. Зовет меня «дядя Руди».

Э.Ф.: Знаешь, чего бы я хотел? Если, не дай Бог, они меня упрячут, я хотел бы...

Р.Ф.: Перестань, прошу. Лучше выпей еще. Не надо. Даже говорить об этом не хочу.

«Снова принялись за дешевое вино», — подумал Майкл.

По шесть девяносто пять, от торговца за углом. Итальянское вино. Было бы все так просто, как вино. Жалко, они не назвали марку. За шесть девяносто пять он бы и сам купил шесть ящиков.