- Просто умрешь и все? Без объяснения причин?

      - Ага, ты бы еще спросил про следствия. - Скептически бросил Стефан, - Это же была настоящая провидица, такие сейчас не рождаются. А в их предсказаниях...

      - Бывают расхождения. Доказано, между прочим, - фыркнул в ответ аристократ, - Или ты не знаешь?

      - Не хочу рисковать. - Удрученно отозвался Стефан, - Вот ты бы на моем месте рискнул?

      - Смотря ради чего. - Подумав, ответил Лили и добавил, - Или кого.

      - Тогда будем считать, что мне просто пока незачем было это делать.

      - Хорошо, - легко согласился Идальгиеро, вздохнул, и они молча, не сговариваясь, вернулись к еде.

      Стефан был так поглощен пробудившимися воспоминаниями, что сразу не заметил, как в какой-то момент погрустнели глаза Лили, который думал о чем-то своем, вяло ковыряя вилкой в салате. Но бросив на подозрительно притихшего аристократа быстрый взгляд, уловил перемену его настроения и посмотрел чуть пристальнее.

      - И о чем ты там размышляешь с глазами побитого щенка? - спросил он с легкой насмешкой в голосе, и ему совсем не понравилось, как мальчишка вздрогнул от звука его голоса. Поднял глаза и застыл. Синие, глубокие, в обрамлении светлых ресниц, они завораживали, притягивали. Хотелось увидеть их совсем близко со своим лицом. Стефан сам не заметил, как перевел взгляд на губы аристократа, зато заметил Лили. Отвернулся и горько хмыкнул.

      - Опять мечтаешь о поцелуях? - спросил аристократ с неприкрытой иронией.

      - Нет. - Ответил капитан, - Об откровенности.

      - Разве можно ждать её от пленника?

      - Ты ощущаешь себя пленником на моей корабле?

      - На корабле нет.

      - В моей постели?

      - Тоже нет. Но ты ведь сам не устаешь напоминать мне о моем весьма шатком положении. Я тут даже подумываю не переспать ли с тобой на самом деле, чтобы хотя бы так получить право не уходить, - все с той же горечью признался Лили, зная, что совершает ошибку, но слова просились на язык, и он не смог их сдержать.

      Стефан замер, с искренним недоверием глядя на профиль аристократа, который и не думал смотреть ему в глаза после таких признаний. Лили было стыдно. И за слова, и за мысли и даже за собственную в чем-то никчемную жизнь. И капитан видел этот стыд и никак не мог подобрать слова, чтобы переубедить, развеять сомнения, причиной которых было его собственное необдуманное поведение по отношению к этому мальчишке. Ведь он считал, что это только игра, не подумав даже, что Амелисаро может и не играть вовсе, может жить с позорным клеймом навязанного ему статуса и мучиться.

      - Идем, - скомандовал Робертфор, резко встав из-за стола.

      Амелисаро поднял на него глаза, недоуменно моргнул и уточнил.

      - Куда?

      - В баню.

      - А торт?

      - Потом попробуешь, - еще решительней отрезал капитан, подошел к нему, взял за руку и потянул за собой.

      Аристократу ничего не оставалось, как подчиниться.

      Стефан любил воду, особенно теплую. И еще с мальчишеских времен помнил водное море, что омывало скалистый берег полуострова, на котором располагалось основная часть владений графства Робертфор. Поэтому он и решил, что успокоить и в чем-то даже утешить Амелисаро у него лучше всего получится именно в корабельной бане, которая всегда была на Голландце особым, можно даже сказать, волшебным место, наполненным чудесами и превращениями. Чего только стоил миниатюрный водопад, ниспадающий с потолка прямо в основной бассейн, в котором при желании можно было вполне себе комфортно разместиться вшестером. Так что им с Амелисаро вполне хватило места.

      Приятно удивило, что мальчишка даже не думал стесняться своей наготы. Напротив, когда Лили остался в одном лишь браслете с магическими подвесками на запястье, Стефан себя поймал на мысли, что аристократ обнаженным чувствует себя даже комфортнее, чем в одежде. Это заинтересовало его. К тому времени он сам уже забрался в бассейн, наполненный горячей водой, и с ленцой наблюдал за ним, раскинув руки в стороны на широком прямоугольном бортике, под мерный шум маленького камерного водопада, рождающегося прямо из воздуха.

      - Интересно, и когда же это ты научился так непринужденно разоблачаться? - полюбопытствовал он, наблюдая, как Амелисаро, взойдя по ступеням, перешагнул борт бассейна и плавно соскользнул в воду, устраиваясь напротив него.

      - Я просто не вижу смысла стесняться того, что вызывает восхищение и зависть, - аристократ улыбнулся ему и неожиданно, оттолкнувшись от бортика, откинулся назад и ушел под воду с головой.

      Потом вынырнул, сел и обнаружил Стефана уже не на другой стороне бассейна, а совсем рядом. Тот сидел к нему полубоком, опершись локтем на бортик и подперев подбородок ладонью, в глазах его Лили прочел любопытство и скрытый интерес. Капитан протянул руку и убрал со лба Амелисаро влажные пряди светлых волос.

      - Твоя мать тоже всегда гордилась своим телом, - обронил он задумчиво и провел по щеке тыльной стороной ладони.

      Амелисаро не стал отстраняться, хоть и мелькнула такая мысль. Он старался по возможности избегать со Стефаном разговоров о Елене и о своем прошлом, не желая лишний раз травить душу воспоминаниями, поэтому быстро нашел как отвести разговор от неприятной ему темы.

      - Что означает быть проводником воли Рогатого? В чем это выражается?

      - В разном, - все тем же задумчиво-тихим тоном откликнулся капитан, - Но я не хочу сейчас о нем.

      - А о ком хочешь?

      - О тебе, - придвинувшись ближе произнес Стефан.

      Амелисаро напрягся. Он догадывался, что просто отдохнуть и расслабиться в теплой воде в обществе Стефана ему не удастся, но в тоже время не ожидал, что вместо поцелуя, к которому он уже начал себя морально готовить, Стефан просто поднимется, перешагнет бортик и отправится в дальнюю часть помещения.

      Лили резко повернулся, глядя ему в спину с непониманием.

      - Стеф? - позвал он. - Что-то не так?

      - Все так, не беспокойся. - Отозвался тот не оборачиваясь и увлеченно шаря рукой на полках небольшого подвесного шкафа. - Мне просто надоело, что ты от меня шарахаешься, как от прокаженного.

      - И ты решил ужесточить политику по приручению меня к своим рукам, - криво усмехнулся аристократ.

      - Неа, - легкомысленно бросил Стефан и, наконец, извлек с одной из полок мочалку, повернулся к нему и пояснил, - Хочу проинспектировать работу Валентина.

      - В смысле? - не понял Амелисаро и даже слегка нахмурился.

      - Он ведь вылечил твою спину. Вот хочу проверить насколько. - Снова подходя к нему, ответствовал Стефан.

      Взял с дощатой лавки пузырек с особым, моющим составом, вылил на мочалку прозрачный гель, вспенил, сел на бортик позади Амелисаро, слегка продвинувшегося вперед, и свесил ноги в воду. Аккуратно отвел в сторону волосы аристократа, закрывающие шею, и принялся намыливать широкие плечи, с силой растирая мочалкой. Лили не возражал. Это, как не странно, даже показалось ему довольно приятным. Стефан растирал его спину, параллельно слегка массируя легким нажимом плечи, так умеючи, что аристократ расслабился и даже улыбнулся, зная, что капитан все равно не увидит, но тот как-то все же почувствовал, а, может быть, просто момент совпал.

      - Нравится? - выдохнул он ему в затылок, прервавшись.

      - Да. - Отозвался Лили тихо и добавил еще тише, - Очень.

      - Вот и хорошо, - Стефан кивнул сам себе и продолжил начатое. И заставил себя не останавливаться, когда разомлевший под его руками мальчишка неожиданно начал говорить.

      - Она узнала от сестры, что я покраснел и попытался прикрыться, когда Ксанка без стука ворвалась в купальни, где я был в одиночестве. Мне было тринадцать и у меня... я помогал себе рукой, потому что тогда еще даже не думал, что расслабиться можно с помощью женщины. Тогда она и взялась за мое воспитание всерьез. Почти неделю заставляла ходить по дому нагишом, потом, когда вместо смущения во мне в качестве защитной реакции пробудилось упрямство и отчаянная гордость, хотя мне тогда и гордиться-то толком было нечем, начала подкладывать под меня служанок. Регулярно, чтобы, как она говорила, навыки улучшать. Это... - Амелисаро запнулся, зажмурился, выдохнул и разжал кулаки, которые сам не заметил как стиснул, и все же досказал, - Это было отвратительно.