«Мандос», – сказало нечто внутри Фандуила. Это было не догадкой, а безусловным знанием, присущим каждому эльфу. Валар…

Взор, остановившийся на Фандуиле, не был ни добрым, ни злым. Он был всевидящим. Его было больно переносить, словно поток очень яркого света.

– Эльф… – раздалось внутри Фандуила. – Какой молодой… – Здесь разговаривали не словами.

– Я умер? – подумал он.

– Ты еще не вошел в мои ворота. – Намо – повелитель чертогов Справедливости, или попросту Мандос, сама Справедливость – смотрел на Фандуила, и во всем его облике чувствовалось, насколько ему некуда спешить.

– Но я стою перед ними…

– Да. Прежде, чем войти сюда, ты имеешь право спрашивать меня, и я отвечу на любые твои вопросы.

– Мои друзья остались живы?

– Да.

– А кольцо?

– Горм уже уничтожил его.

Фандуил кивнул, хотя и не понял, кому и как.

– Тинтариэль там?

– Там, – подтвердил хранитель. – Ты встретишься с ней, когда войдешь в ворота. Хочешь ее увидеть?

Фандуил снова кивнул, и перед его глазами предстало видение эльфийской девушки. Она сидела на краю фонтана, любуясь рыбками, и в ее стройной фигурке затаилась та же отрешенная печаль, что и во всем этом месте.

– А мастер Келебримбер?

– Нет. Его здесь нет. – Мандос изучающе смотрел на мальчишку, который мешкал перед воротами вместо того, чтобы бегом пуститься сквозь них на встречу с родными и близкими.

– А где же он?

– Не знаю. Я могу только сказать, что теперь он вне путей Илуватара.

– Разве такое возможно?

– Да. После смерти каждый идет к тем богам, в которых он верит. Келебримбер в своем сердце отказался не только от валаров, но и от Илуватара, поэтому он покинул мир Илуватара.

– Не понимаю, – подумал Фандуил. – Как такое может быть?

– Боги властны над своими творениями, пока те позволяют им властвовать над собой. Даже Мелькор был зависим от Илуватара, пока признавал его власть.

– Но он же всегда выступал против него…

– Это тоже зависимость.

– Кажется, теперь я понимаю… Значит, здесь и Феанора нет?

Лицо Мандоса ничуть не изменилось, но у Фандуила возникло ощущение одобрительной усмешки, исходящее от валара.

– Да, его здесь нет.

– Значит, и я могу не входить в эти ворота?!

– Можешь. – Теперь усмешка Мандоса была заметна и на его лице. – Только зачем тебе это? Здесь уже есть кое-кто из твоих друзей, а остальные придут попозже.

– А что будет со мной, если я откажусь войти?

– Не знаю. Это будет зависеть только от тебя – но подумай хорошенько, прежде чем решиться на это. Возможность войти в чертоги Мандоса дается только однажды. Если ты откажешься, ты станешь сам себе богом, а это очень тяжелая ноша.

– Тогда я выбрал. Прощай.

Фандуил решительно повернулся и зашагал прочь. Непонятный поток подхватил его с лужайки и понес обратно во тьму. Ему было больно, холодно и пусто – но разве мало боли, холода и пустоты принял он в себя еще при жизни? Он должен был пойти за учителем или хотя бы попытаться последовать за ним, даже если Тинтариэль целую вечность будет ждать его у фонтана, играя с рыбками.

Прости, Тинтариэль!

Друзья подбежали к упавшему Фандуилу. Эльф выглядел безжизненным, на его горле остался отпечаток призрачной руки, похожий на след от обморожения. Горм встал на четвереньки и приложил ухо к груди друга. Он долго вслушивался, а затем радостно объявил, что, кажется, сердце еще бьется.

Эльф был так плох, что они даже и не пытались привести его в чувство. Двое гномов подхватили его легкое тело под руки и за ноги и поспешили убраться из опасного места. Рамарон машинально сунул кольцо в карман и пошел за ними, мрачный и несчастный.

У Нарина они уложили эльфа на лежанку, где над ним захлопотала Чанис. Сам Нарин помчался в покои вождя за Коугниром, а Горм и Рамарон с потерянным видом уселись на другую лежанку, провожая глазами каждое движение гномихи.

Рамарон виновато косился на Горма – все трое были друзьями, но барду было прекрасно известно, что гнома с эльфом связывает нечто большее, чем с ним. Он не мог не понимать, что это из-за его легкомыслия с Фандуилом случилось несчастье – эльф был вынужден сразиться с призраком, чтобы защитить своего товарища. Несомненно, Горм тоже понимал это, но не говорил ни слова упрека. Рамарону было бы легче, если бы его жестоко отругали, а еще лучше – избили. Он привык расплачиваться за свои проступки собственной задницей, после чего считал дело исчерпанным. Но теперь его не судили, и он волей-неволей судил себя сам – может, впервые в жизни. И впервые в жизни ему пришлось осознать, что из-за его беспечности может погибнуть кто-то другой, тогда как он, Рамарон, останется жив и невредим.

Чанис смазала горло Фандуила целебной мазью и прикрыла чистой салфеткой. Бинтовать было нельзя – эльф и так почти не дышал. Его узкое лицо с правильными эльфийскими чертами было мертвенно-серым и осунувшимся, словно после долгой болезни. Тело Фандуила было таким холодным, что его можно было бы принять за труп, если бы не отсутствие трупного окоченения.

Вскоре в гостиную ворвался Коугнир, за которым вприпрыжку спешил Нарин.

– Мальчишки!!! – рявкнул он с порога. – Полезли в самое логово!!! А ты куда смотрел?! Чем ты-то думал – ты же не мальчишка!!! – рыкнул он на Нарина, видимо, уже не в первый раз.

В два шага айнур оказался рядом с Фандуилом, взял его за руку, пощупал лоб. Затем он простер над эльфом руки и произнес заклинание передачи жизненной силы. Закончив заклинание, он отчасти успокоился и обернулся к Горму с Фандуилом:

– Мне никакой жизненной силы не хватит, если вы будете так подставляться!!! Какого балрога вы торчали перед носом у этой нечисти?! Неужели не понятно, что вам нужно было бежать оттуда так, словно за вами гонятся все орки Средиземья!!! И еще быстрее!!!

– Рамарон ногу подвернул, – с унылым видом произнес Горм, который не понял, из-за чего вышла остановка. – А Фандуил за него, понятно, заступился.

– Да не подвернул я ничего, – признался Рамарон. – Это из-за кольца.

Он полез в карман и вытащил злополучное кольцо, украшенное темно-зеленым нефритовым камнем.

– Вот. – Бард подал кольцо Коугниру. – Правильно говорил Фандуил – надо было после туда идти, – с тяжелым вздохом закончил он.

Айнур передал кольцо Горму.

– Отправляйтесь с Нарином в плавильню и немедленно уничтожьте его, – распорядился он. – А ты, Рамарон, был рядом с Фандуилом? Рассказывай, что с ним случилось – от этого зависит, как мне лечить его.

– Я… в общем, спиной я к нему был… – заговорил бард. – Кольцо в дыру провалилось, а я его ножиком доставал. Оглядываюсь, а призрак этот совсем рядом, шагов двадцать до него осталось. Фандуил руки на него направил – а они у него так голубым и светятся – и говорит что-то, но непонятно. Призрак стоит напротив, в одной руке у него секира, а вторую он вытянул и тоже что-то бормочет. Затем его рука словно бы расти начала – огромная такая, голубая, прозрачная – и тянется через все двадцать шагов к горлу Фандуила. Она схватила его за горло, но тут призрак взвыл так, что аж тошно стало, и понесся назад. А Фандуил упал… Вот так.

Коугнир помрачнел.

– Понятно, – пробормотал он себе под нос. – Заклинание «длинной руки». Мгновенно забирает жизнь того, на кого оно направлено. Если Фандуил все еще жив, то только потому, что встречное заклинание помешало призраку довести дело до конца.

– А он выживет? – с надеждой спросил Рамарон.

– Трудно сказать. – Коугнир озабоченно оглянулся на эльфа. – Его тело я вылечу, но заклинание «длинной руки» действует в первую очередь не на тело. Нужно, чтобы дух Фандуила справился с отторжением.

– А что для этого нужно?

– От нас – ничего. Нам нужно только заботиться об его теле, чтобы ему было куда вернуться. – Коугнир снова пощупал голову эльфа. – Чанис, нужны грелки.

Гномиха ушла на кухню за грелками. Коугнир покрутился вокруг Фандуила, явно не зная, что делать. Когда Чанис вернулась, он заботливо помог ей подложить грелки и уселся в просторное хозяйское кресло.