– Я не знаю, о ком вы говорите, Катерина. Все ваши домыслы – пустая трата времени. Просто доверьтесь мне, и мы оба сэкономим вагон времени.

– Вагон времени для чего? – с подозрением спросила я.

Душегуб тяжело вздохнул, дав понять, что утомился перекидываться бессмысленными репликами, после чего протянул мне пару листов бумаги – видимо тот самый контракт, о котором шла речь.

– Я не призываю вас подписывать его сиюминутно. Ознакомьтесь с содержанием, после чего мы приступим к тому, ради чего вы здесь. Как будете готовы, подайте сигнал, – произнес он, указав на глазок камеры, и развернулся к двери.

– Я теперь твоя сексуальная рабыня? – произнесла я с отвращением.

Человек в маске раскатисто рассмеялся. Он повернулся ко мне и произнес уже без смеха.

– Не льстите себе, Катерина! Вы меня не привлекаете!

Бросив мне это в лицо, словно дуэлянт перчатку, он покинул тесное помещение, оставив меня наедине с моими мыслями. Я была повержена его последней репликой. «Вы меня не привлекаете!» – эта фраза клевала мой мозг, как злобный ворон падаль.

Содержание контракта было весьма странным. Согласно этой бумажке, я должна была пройти курс «цветотерапии», которая включает в себя пятьдесят оттенков. Прочитав содержимое листов несколько раз, я пришла к следующему выводу: мне дадут то, не знаю что взамен на подчинение и покорность, и благодаря этому моя жизнь преобразится. Я не должна предъявлять претензий в том случае, если результат не окажется тем, который предполагается, ведь от моих усилий и желания перемен зависит большая часть успеха это мероприятия.

Я подала сигнал в камеру, и спустя какое-то время в моей келье появился изысканный человек в маске.

– Как я могу подписывать то, в чем не вижу никакой конкретики? – возмутилась я.

– Что именно вас смущает, Катерина?

– И он еще задает вопросы! – проворчала я по-старушечьи. – Я не понимаю, на что я соглашаюсь, ставя подпись на этой бумаге. Что такое «цветотерапия»? Что она означает? Каким образом я ее получу?!

Маска задумалась, подбирая нужные слова. Я терпеливо ждала пояснений.

– Многие люди видят свою настоящую жизнь без красок. Они смотрят вперед, но взгляд их пуст, перспективы призрачны, неосязаемы… Это порождает страх, который образует воронки… Ощущая эти пустоты, многие оглядываются назад и черпают воспоминания, чтобы сравнять эту рыхлость и создать иллюзию ровного и идеального существования. Это называется – самообман! Очень зыбкий фундамент бытия! Цветотерапия помогает жить без болезненных иллюзий и ощущать полноту красок.

Голос его был очень приятен. Я не поняла ни слова из сказанного, но бархат звука будоражил меня, успокаивал, обволакивал… Я была почти готова подписать этот проклятый договор, соглашаясь неизвестно на что, но якобы для собственного блага.

– Ответьте мне на один вопрос, – начала я неуверенно. – Зачем мне нужен этот контракт?

– Вы пришли ко мне из-за того, что ваша жизнь, мягко говоря, несовершенна. Ваш организм, ваше сознание требует качественных перемен. Ведь вы же не хотите страдать до скончания дней!

– И эта цветофигня решит все мои проблемы? – не сдерживала я иронии.

– Не факт. Но она может стать панацеей.

– Я буду все время сидеть в этой тошнотной каморке? Целый месяц?

– Речь шла об одном вопросе, и вы получили на него ответ, – я чувствовала по голосу, что лицо под маской улыбнулось.

– И все же я бы хотела, чтобы вы ответили!

– Нет, Катерина, вы не будете находиться целый месяц в этом помещении. Это временно – первая стадия, чтобы снизить порог строптивости, – отшутился он.

– Как я попала в эту комнату? Я ничего не помню! Что вы со мной сделали?

– Я – ничего! Вы это с собой сделали, – иронизировал незнакомец.

– Что именно? Наверняка мне что-то брызнули в лицо, чтобы лишить меня возможности двигаться.

– Зачем?

– Чтобы я не сопротивлялась!

Мои умозаключения развеселили его, он снова рассмеялся. Когда ему все же удалось успокоиться, он весело произнес:

– Вы не пленница, Катерина, и можете покинуть меня в любой момент. Почти в любой! Немного сложно будет в первую неделю, а потом все изменится! Поверьте мне на слово! Сопротивление – обычное дело. То, что вам кажется отсутствием свободы – момент воспитательный, чтобы ввести в курс дела и объяснить правила игры. Что касается того, как вы тут очутились, объясню: видимо от волнения вы потеряли сознание в коридоре, как только вошли, вы рухнули в мои объятия.

Я с прищуром посмотрела на него, Кот Баюн заметив мое недоверие добавил:

– От вас было такое амбре, Катерина… Видимо с алкоголем вы упражнялись не один день… А если добавить к этому отсутствие закуски и стресс – получим обморок и сон, длиною в пару суток.

– Я спала два дня? – удивленно уточнила я, чувствуя, как мои щеки заливаются краской. Схватившись за щеки, я смущенно отшутилась: – Кажется «цветотерапия» уже началась!

– Что вы теряете? Это ваш аттракцион и в любой момент вы сможете сказать «стоп» и сойти с него. Однако, повторюсь, остановившись, вы рискуете упустить возможность изменить свою жизнь и не сможете ощутить полноценный эффект от панацеи.

Непонятно откуда в его руке появилась ручка, и он протянул ее мне, чуть склонившись, как бы выражая свое почтение. Я задумалась, но буквально на пару секунд. Взвешивая плюсы и минусы, находясь в неведении, я понимала, что это не худшее, что может случиться с заблудшей овечкой, которая пришла в сознание в логове хитрого, но вроде как беззубого волка. И коль я сама решала, когда прекратить представление, почему бы не рискнуть? Выдохнув «была – не была», я подписала контракт.

Я ворочалась с боку на бок, словно медведь, проснувшийся в своей берлоге посреди зимы. Где-то вдалеке была слышна красивая музыка.

– Что ты там делаешь? Танцуешь? – пробубнила я недовольно.

Желудок недовольно заурчал, и я вдруг вспомнила, что не принимала пищу очень давно. На подносе была тарелка с нетронутой едой, выглядевшей совсем неаппетитно, но голод снова и снова напоминал о себе. Мой мозг работал, как жернова мельницы, придумывая, каким способом привлечь к себе внимание. Я вспомнила, что за мной наблюдает око под потолком и помахала рукой человеку в маске, который наверняка все время наблюдал за мной. Подождав какое-то время, я начала злиться, потому что никакой реакции на мой призыв не последовало. Тогда я решила колошматить как следует в дверь.

– Почему я должна вести себя, как варвар из-за тарелки еды?! – возмущалась я, не боясь, что похититель услышит меня.

Оказалось, что я не заперта. План «устроить шум» не удалось привести в исполнение. Осторожно я выпорхнула из кельи и направилась в неизвестном направлении, тихонько продвигалась вверх по винтовой лестнице. Музыка звучала, была громче и громче, я приближалась к ее источнику. Я оказалась в просторной комнате, весьма странной на вид: она была вытянута и казалась очень длинной, ее стены обрамляла ткань, словно по периметру комнаты висели шторы.

– Столько ткани – как глупо, – произнесла я не громко, оглядываясь по сторонам. Посреди комнаты стоял небольшой старинный стол на изящных ножках, а рядом – стул из того же комплекта. В углу прямо на полу находился граммофон, из его трубы доносились чудесные звуки джаза. Это смотрелось необычно и странно, будто это были декорации к какому-нибудь фильму. Моего мучителя в комнате не было. На столике лежал белый конверт без подписи, я полагала, что предназначался он для меня. Внутри лежал лист с текстом:

«Сударыня, не готов к встрече с вами, потому как очень чувствителен к запахам. Пожалуйста, примите ванну и возвращайтесь в эту комнату. До встречи. Жан».

Чувствителен к запахам! Больше всего на свете мне хотелось в данный момент содрать с этого хама маску и отхлестать его по морде его же дурацким письмом! Он оскорблял меня не первый раз! Скомкав лист, я швырнула его на пол и направилась искать место, где я могла бы помыться. Коридор был узким, я двигалась по нему не спеша, опасаясь чьего-нибудь неожиданного появления. В конце коридора виднелась дверь, она была приоткрыта. Я слышала шум воды, наполнявшей ванну, и прибавила шаг. Мне не терпелось погрузить тело в теплую жидкость и насладиться такой приятной мелочью.