26 января. Сегодня Тинка Закс не пришла ко мне на прием. Я несколько раз звонил к ней на квартиру, но никто не подходил к телефону. Я не решился звонить в ее агентство, чтобы там не догадались, что она проходит у меня курс лечения. В три часа я переговорил с няней ее дочери. Она как раз только что забрала девочку из группы, которую та посещает. Однако няня сказала, что не знает, где сейчас может находиться миссис Закс и рекомендовала обратиться за справками в ее агентство. Я снова позвонил на квартиру в полночь. Тинки все еще не было дома. Няня сказала, что я разбудил ее. По-видимому, она не видела ничего необычного в том, что ее работодательница отсутствует. В ее обязанности входит забирать девочку из группы после занятий, а потом проводить с нею столько времени, сколько потребуется. Она сказала, что миссис Закс часто вообще не возвращается ночью и что в таких случаях она должна утром отвести девочку в группу и затем снова зайти за ней в половине третьего. Однажды миссис Закс отсутствовала так, по ее словам, трое суток. 4 февраля.
Сегодня Тинка снова появилась в моем кабинете. Ужасно извинялась и объяснила свое отсутствие тем, что ей пришлось выехать по работе в другой город. Они там якобы готовили рекламу изделий из твида и для этого потребовалось производить все съемки на фоне леса. Я обвинил ее в том, что она говорит не правду, и в конце концов она призналась в том, что вовсе не выезжала из города, а провела всю эту неделю в квартире одного из своих калифорнийских знакомых. В ходе дальнейшего разговора она вынуждена была признаться также и в том, что этот ее калифорнийский друг является хроническим наркоманом и под конец выяснилось, что как раз он-то и был тем самым мужчиной, вместе с которым она была арестована в возрасте девятнадцати лет. Он приехал в этот город в сентябре прошлого года почти без денег и слонялся, не имея крыши над головой. Она на первое время снабдила его деньгами и позволила ему проживать в ее доме в графстве Мейвис, пока она не продала этот дом в октябре. Потом она помогла ему снять квартиру на Четвертой Южной улице и с тех пор изредка видится с ним.
Было совершенно очевидно, что она вновь стала принимать героин.
Она выразила свое крайнее сожаление случившимся и заявила, что более чем когда-либо полна решимости избавиться от своего порока. Когда я спросил у нее о том, намерен ли этот ее знакомый по-прежнему оставаться в этом городе, она подтвердила, что это именно так, но тут же добавила, что он обзавелся уже приятельницей и более не нуждается в старых знакомых для компании или для приобретения наркотиков.
Мне удалось вырвать у Тинки обещание, что она больше никогда не увидится с этим человеком и не станет искать встречи с ним.
С завтрашнего дня мы снова начинаем курс лечения. Па этот раз я настоял на том, что сестра будет находится при ней постоянно по меньшей мере в течение двух недель. И нам снова придется начинать с самого начала. 9 февраля За прошедшие пять дней нам удалось добиться значительного прогресса. Прием морфина снижен до 1/8 грана четырежды в день, а с завтрашнего дня мы начинаем подмену морфина кодеином.
Сегодня Тинка впервые заговорила со мной о своих отношениях с мужем в связи со своим решением избавиться от порока. Он, по-видимому, работает археологом в какой-то экспедиции, находящейся где-то в Аризоне. Она поддерживает с ним довольно тесную связь. Так, например, по ее словам, она только вчера звонила ему и сообщила, что начала проходить курс лечения и надеется на полное выздоровление. Она знает, что он по-прежнему любит ее. Она уверена в том, что если бы не ее порок, они ни за что не расстались бы.
Она говорит, что он не подозревал о ее порочном пристрастии даже спустя год после того, как у них родился ребенок. Факт этот весьма примечателен, поскольку ребенок еще во время внутриутробного развития через кровь матери успел привыкнуть к героину и мог по праву считаться законченным наркоманом с момента своего рождения. Деннис и семейный детский врач предположили, что девочка страдает детскими коликами и поэтому непрерывно плачет по ночам, ее рвет и при этом она ведет себя крайне беспокойно. Только одна Тинка понимала, что дочь ее испытывает мучения от процесса отвыкания, который получил название "ломки". Несколько раз у нее возникал соблазн сделать ей потихоньку укол героина и избавить ее тем самым от мучений, но она все-таки удержалась от этого, а ребенок естественным путем избавился от мучений, что бы сразу попасть в бурные события развода родителей.
Тинка сумела объяснить наличие у нее шприца для инъекций, который как-то нашел у нее Деннис, приступами аллергии, вызываемыми у нее некоторыми разновидностями нейлона, из-за чего доктор, якобы, и прописал ей кое-какие антиаллергенты. Но ей так и не удалось объяснить, куда постоянно деваются крупные суммы денег, снимаемые ею с их общего банковского счета, как не смогла она объяснить позже происхождение и назначение трех пластмассовых прозрачных пакетиков, наполненных белым порошком, которые он обнаружил в глубине ящика ее туалетного стола. В конце концов она призналась в том, что она наркоманка и что наркотики употребляет регулярно в течение семи лет. Но тут же, правда, она заявила мужу, что ничего плохого в этом не видит, поскольку у нее достаточно средств, чтобы оплачивать эту свою привычку. Он, черт побери, и сам прекрасно знает, что деньги на их совместную жизнь зарабатывает в основном она, так какого черта он к ней цепляется?
В ответ он наградил ее увесистой пощечиной и объявил, что завтра же с утра они пойдут к врачу.
Однако к следующему утру Тинка исчезла. Вернулась она домой только через три недели, измученная и какая-то растерзанная а, вернувшись, объявила Деннису, что провела это время в компании трех цветных музыкантов из какого-то клуба в центре города, причем все они были наркоманами. Она так и не смогла припомнить, что именно они проделывали все вместе. За это время Деннис успел проконсультироваться с врачом и поэтому стал убеждать Тинку, что наркомания – излечимая болезнь и что имеется несколько способов избавиться от нее. Лечение при этом дает почти стопроцентную гарантию исцеления. "Не смеши меня, – объявила ему на это Тинка. – Я ведь совершенно законченная наркоманка, которая уже прошла все стадии, но дело не только в этом. Дело в том, что занятие это мне нравится, а если тебе не по душе то, как я себя веду, то ты может проваливать к чертовой матери!"
Шесть месяцев спустя он потребовал развода. За это время он не раз предпринимал безнадежные попытки докопаться до человека, которого он когда-то сделал своей женой, до женщины, которая, что там не говори, была матерью его ребенка, разглядеть былую Тинку за тем скотским образом, который предстал теперь его глазам и который имел одну-единственную страсть – героин. Расходы их возрастали с угрожающей быстротой. Она никак не могла бросить свою работу, потому что отказ от дальнейшей карьеры лишил бы ее тех огромных сумм, которые требовались ей на приобретение наркотиков. Поэтому ей приходилось носить туалеты, приличествующие знаменитой манекенщице, продолжать жить в роскошной квартире, разъезжать по городу в нанятом лимузине, питаться в лучших ресторанах и присутствовать на многочисленных церемониях – и все это в то время, когда главным и единственным ее стремлением по-прежнему оставалось непреодолимое желание добыть побольше героина. Работала она как каторжная, причем часть ее больших заработков уходила на поддержание легенды о красивой и преуспевающей женщине, а все остальное шло на покупку героина для себя и для своих многочисленных друзей.
А друзья эти постоянно возникали вокруг нее. Иногда она исчезала на целые недели, соблазнившись пригрезившейся ей мелодией, которая слышалась только одной ей, мучительно стремясь к одобрению таких же точно людей, страдающих тем же самым пороком, очарованная дружеской атмосферой этого придуманного общества, анонимностью сборищ наркоманов, в которых рубцы от уколов не были позорным клеймом, а пристрастие к наркотикам отнюдь не считалось тяготеющим над тобой проклятием.
