Потом, когда желтая вода заколыхалась и начала образовывать буруны, я действительно ушел. Взгромоздил Солнце на плечи и остался наблюдать возле пары облезлых сосенок, точно зная, что, если «Добрый» разбушуется, я просто убегу от него, как убежал от «Прыгуна».

Квоттербек оказался рядом со мной. Теперь в руках у него было тонкое изображение зеленоватой сетки.

– Выходит! – крикнул он. – Настроен на помощь.

Я посмотрел на сетку – та гнулась и вращалась. Квоттербек ладонями и пальцами вмешивался в ее структуру, и тогда вспыхивал крошечный, но сильный разряд.

От леса донеслись испуганные вопли. Сбрасывая с себя тонны воды, на берег очень медленно, но очень уверенно, опираясь на какие-то длинные лопасти, выползал сильно потрепанный спасатель. Ничего общего с поздними моделями он не имел. Те были легкие, верткие и хищные, а этот походил на израненного кита. Впечатление усугублялось тем, что он весь порос мясом и изодрал его о камни или какие-то другие препятствия.

– Ищет! – сообщил Квоттербек, внимательно следя за сеткой. – Лайнмен, на два метра назад! Тайтэнд, на метр вперед! Руки раскинь!

Лайн, держа «Иглу» за спиной, отступил, а показавшийся совсем маленьким Тайт двинулся машине навстречу, раскинув руки.

Он смотрел вверх, видимо, пытался рассмотреть кабину, но она вся заросла мясом.

– Лайн, еще назад! Тайтэнд, попробуй руками помахать… как флажками на взлетно-посадочной… да, верно. Молодец, он тебя понял.

«Добрый» зажужжал, затрясся и выдвинул длинный щуп с обросшим ракушками коробом.

– Бери! – крикнул Квоттербек. – Отсоединяй!

Я увидел, как Тайтэнд осторожно берется за короб, возится где-то среди пучков водорослей и потом осторожно кладет короб на песок.

Лайнмен стоял поодаль, не шевелясь. «Добрый» не обращал на него внимания.

– А в кабину-то Тайт не попадет… – задумчиво сказал Квоттербек. – Раннинг, тебе придется погонять его по лесу.

Я скинул с плеч Солнце.

– Возьми автомат. Спускайся вниз.

Автомат показался мне неестественно тяжелым. Схватив его, я пошел вниз, по осыпающемуся песку, уже готовясь к смертельному забегу. Впрочем, волновался я не особо – с «Прыгуном» дело обстояло куда сложнее.

«Добрый» был медлителен и стар. Ему меня не поймать.

В нескольких шагах от Тайтэнда я вскинул автомат.

– На-па-дай! – четко продиктовал Квоттербек.

Я не знаю, как он успевал все контролировать, – переводя сигналы на язык древней спасательной машины, успевал сообщить ему всю информацию – кого спасать, кто враг, и заодно вел нас, как шахматные фигурки, и еще нам сообщал, о чем думает «Добрый».

Возле машины пахло мокрым ржавым железом и гниющими водорослями. Запах был мерзким, Тайтэнд стоял бледный и чуть покачивался.

Главное, чтобы он не дергался, когда я начну стрелять. С этой мыслью я нажал на курок.

От леса снова донеслись испуганные вопли, и я сам испугался, потому что в ответ на выстрелы, оставившие глубокие дырки в бело-розовых мясных лохмотьях, «Добрый» отреагировал длинным гортанным ревом, от которого листья посыпались на землю.

– Ничего! Это ревун! Он оповещает об опасности! Зовет на помощь.

Великий Аттам, лучше бы он звал на помощь чем-то вроде ультразвука, я же чуть не оглох.

Ревун умолк, и наступила тишина.

– Приготовился, – шепнул Квоттербек в наушник персонально для меня. И вслух, громко – Лайнмену: – Следи за ногами!

Я не понял, о чем он, а Лайнмен понял.

– Он определил тебя целью, – шепнул Квоттербек… И снова громко: – Тайтэнд, в сторону и упал!

Этот приказ Тайт выполнил с радостью. Плюхнулся где-то сбоку от «Доброго» и затих, а я развернулся и побежал к лесу, у кромки которого метались наши разноцветные проводники. Позади уже привычно билось железо о землю, только на этот раз меня обдавало тонкой горячей пылью, а вместо взрывов я слышал какой-то подозрительный тихий свист.

Квоттербек в наушнике молчал, и я был ему благодарен – мне лучше знать, как бегать по пересеченной местности, имея на хвосте разъяренного добряка-спасателя. Добряк несся вперед, ничуть не уступая «Прыгуну». Суставы его ног мясом не поросли – он много двигался, выискивая, кому бы помочь.

Я на секунду отвлекся на наших проводников, взлезших на деревья, и пропустил тянущее страшное ощущение в затылке – а потом чуть не лишился головы. Свист – это были тонкие металлопластиковые лески, сплетенные в широкую сеть. Каждая ячея, попади я в нее, без проблем освободила бы от любой конечности – смотря чем запутаться.

И вот тогда снова стало страшно. Теперь это была не третья линия прошлого, а вторая линия настоящего, и тут меня не затянет в переход, и Квоттербек не сбережет на своих коленях… Здесь я сам за себя.

В лес я ввалился, как молодой лось, ломая все на своем пути, перепрыгивая какие-то бревна раньше, чем их замечал, лавируя между рыжими липкими стволами со скоростью, недопустимой при перемещениях по лесу.

Толкнулось что-то в локоть, я не обратил внимания. Надо мной летели клочья бело-розового мяса, и надсадно выл ревун. Цепляясь о сучья и ветки, многострадальная машина пробиралась вперед. «Добрый» все еще раскидывал сети и ими ломтиками нарезал бревна толщиной с мое бедро. Лес трещал и крушился.

Между листвой кое-где торчало солнце, и я бежал прямо, неосознанно выбрав его как талисман. Палки, потревоженные птицы и мох поднимались вверх и потом сыпались обратно. Рядом со мной рухнул упитанный кролик, его тоже зацепило сетью, а меня еще нет, но предчувствия были паршивыми.

– Молодец, Раннинг, – сказал Квоттербек в наушник.

И тут я споткнулся и покатился кубарем на влажную землю – слишком неожиданно выступил передо мной скрытый подо мхом овражек. Меня развернуло спиной, потащило вверх, и там, на двухметровой высоте, зажатый ремонтным щупом, я вдруг обнаружил, что у меня болит локоть.

А еще я обнаружил, что невдалеке сидит, опершись на одно колено, Лайнмен и смотрит в прицел «Иглы».

Меня качнуло и подняло еще выше, я видел непрозрачный колпак кабины пилота, с которого сучьями сорвало все мясо, и понимал, что свой приказ выполнил… А вот что сейчас решит сделать со мной «Добрый», мог знать только Квоттербек.

Великий Аттам, дай мне проснуться у костра еще раз.

И тут грянул выстрел. Лилово-фиолетовый, он прямым напряженным лучом вырвался из дула «Иглы» и ударился где-то подо мной, с треском ломая сочленения ног «Доброго». Я увидел, как лопается толстый поршень, как выворачивается наружу рабочая механическая начинка, и грохнулся вниз с огромной высоты, приложившись боком и рукой о невыносимо жесткую землю. В полуметре от меня тяжело распластался ремонтный щуп, безуспешно пытающийся снова ухватить добычу. Мне было не до него, я пытался дышать.

Так мы и валялись несколько минут: я – хватая ртом воздух и корчась, «Добрый» – торопливо спаивая свои соединения.

Раздышаться я так и не смог и был уверен, что осторожно подхватившие меня теплые жесткие руки – это руки Аттама, уносящие меня в Тревожную Смерть.

Забвение длилось недолго – нет, вечность, по моим меркам, а по меркам реальности, всего ничего, потому что, когда я очнулся, «Добрый» был еще в порядке, колпак его кабины откинут, и внутри возился Тайтэнд, все такой же бледный, но решительный.

– Сам дойдешь? – спросил меня Лайнмен.

Он стоял рядом и держал «Иглу» наизготовку. Возле его глаз наметились глубокие параллельные морщинки, отчего они стали жестче и осмысленнее.

– Дойду, – прохрипел я не своим голосом, поднялся и заковылял прочь.

У меня не было ни малейшего желания наблюдать за гибелью дружка-спасателя, который лежал на боку, терпеливо ожидая помощи от человека, которому доверял.

Мне не было его жаль, но все это снова натянуло во мне струну, было мерзко и обидно… и я пошел прочь, дрожа и вздыхая.

На полдороге к берегу я обнаружил, что с меня капает кровь, повертелся на месте и нашел причину. Над локтем развороченные мышцы смешались с рваниной рукава и представляли собой неприятное зрелище. Я зажал эту кашу рукой и пошел дальше, еле переставляя дрожащие ноги.