Какие еще могут быть разговоры или сомнения на этот счет?

Капитан сбавил шаг, когда заметил трех боевых братьев, вовлеченных в оживленную дискуссию, и уловил обрывок разговора.

Капитан Накир, командир двадцать четвертой, разговаривал с Фурио из третьей. Они разительно отличались друг от друга и оба по-своему были далеки от типичного образа Кровавого Ангела. Накир был родом из племени технокочевников, с черными волосами до плеч, заплетенными в косу. Застывшее на смуглом лице выражение напоминало нечто среднее между улыбкой убийцы и гримасой фанатика. Фурио между тем был немного выше и шире. Кое-кто шутил, что ему больше подошел бы доспех «Катафракт» из терминаторских отделений вместо стандартной брони, явно тесноватой для него. Кожа на бритой голове Фурио была бледной, указывая на выходца из северной полярной зоны Ваала.

Накир и Фурио обращались к третьему офицеру, и даже со спины Ралдорон тут же узнал Амита, капитана пятой. Силовой доспех Ралдорона, как и у Накира с Фурио, был в отличном состоянии и соответствовал предстоящей встрече. Первый капитан задержался перед тем, как подняться в купол, чтобы взять силовой меч и церемониальные ножны для подобных случаев. Каким бы ни был результат кампании, она подошла к своему завершению, и дальше предполагалось проведение церемонии в рамках протокола. Они собирались не в каком-то разбитом бункере в разгар боевых действий, а в своих собственных владениях.

А вот Амит не считал это важным. Его доспех был таким же, как и во время кампании в Кайвасе. Облачение великолепного качества покрывали следы попаданий, зарубки от клинков. Броня символизировала воинственную прямолинейность воина.

— Ты не мог перед прибытием привести в порядок доспех, брат? — спросил Накир.

Амит пожал плечами. У него были коротко стриженые волосы, а рыжеватая борода не скрывала извечную гримасу.

— Я пришел из тренировочных клеток. До этого отстреливал орков с корпуса фрегата. У меня не было времени, — последние слова он произнес с лукавой улыбкой.

— Ты ведь знаешь, как выглядит полировочная тряпка? — спросил Фурио, подняв бровь. — Я могу показать.

Капитан пятой нахмурился и наклонился, чтобы рассмотреть доспех Фурио, притворившись смущенным.

— Как странно… — он указал на сияющий красный керамит другого легионера. — Я мог бы поклясться, что какой-то миг цвета твоего панциря были пурпурными и золотыми, а не багровыми.

Накир засмеялся.

— Как бы Фурио ни старался, он никогда не будет таким же красавчиком, как щеголи Фулгрима.

Фурио фыркнул.

— Согласен, наш примарх не одарил меня своим благородным обликом, зато наградил боевой проницательностью, — он поднял взгляд, когда Ралдорон приблизился. — И уверен, что первый капитан согласится со мной. Дело в том, что Кровавые Ангелы — самые красивые из Легионес Астартес.

— Как в полированном доспехе, так и без него, — добавил Амит с редкой для него улыбкой.

— Я не могу судить об этом, — ответил Ралдорон. — Я всего лишь простой солдат.

Накир поднял голову.

— Капитан, мы не простые солдаты.

— Возможно, и так, — признал Ралдорон.

Он повернулся и увидел, что Амит смотрит на него. Из всех капитанов легиона Амит и его рота имели репутацию наиболее кровожадных. Не один раз пятой объявляли выговор за неоправданно рьяное преследование врагов. Неспроста прямолинейный офицер заслужил прозвище Расчленитель и, имея возможность отречься от эпитета, принял его. У Амита была натура хищника, в нем клокотала едва сдерживаемая агрессия. Ралдорон видел ее много раз выпущенной на волю на полях сражений.

— Ты знаешь? — спросил Амит.

Первому капитану не было нужды спрашивать Амита, что он имеет в виду. Этим вопросом задавались все. «Куда мы направляемся далее?» Ралдорон нахмурился.

— Я не должен говорить об этом. Мы здесь, чтобы узнать ответ все вместе.

— Примарх скоро будет, — сказал Фурио. — Я видел, как сержант гвардии Зуриил направился в покои Ангела, чтобы сопроводить его.

— Если бы это зависело от Сангвинарной гвардии, Ангелу никогда бы не позволили покинуть покои, — фыркнул Накир. — Азкаэллон ходит так, словно золотой доспех делает его лучше остальных.

Ралдорон был согласен с его мнением, но не мог позволить даже малейшему зерну разногласия пустить здесь корни. Он строго взглянул на Накира.

— Азкаэллон, Зуриил и остальные выполняют свой долг, как и мы. Они заслуживают наше уважение.

— Я говорю только то, что вижу, — ответил Накир через мгновенье.

— Не здесь, — сказал ему Ралдорон. — Не сейчас. В наших рядах не будет соперничества между разными подразделениями.

— Я слышал слухи о нашем новом пункте назначения, — вмешался Фурио, чтобы вернуть беседу в прежнее русло. — Говорят, Воитель планирует крупное наступление в нескольких секторах отсюда.

— И откуда тебе это известно? — спросил Амит с очевидным сомнением в голосе.

— Астропатические хоры, — пояснил Фурио. — Их передачи иногда неточны. Перехватываются чужие сигналы. Становятся известными данные по другим экспедиционным флотам.

Ралдорон ничего не сказал. Он знал, что экипаж обсуждает эти слухи, когда считает, что он их не слышит. Корабли из нескольких легионов, по некоторым данным, из шести, вызвали к Хорусу, а вместе с ними и их примархов. Первый капитан попытался представить, против какого врага необходимо такое количество сил. Два или три сына Императора, сражающихся вместе, были редкостью. Если их собиралось больше, то это означало появление в ближайшем будущем угрозы колоссального масштаба.

Он посмотрел на изображения планет под ногами.

— Возможно, речь совсем не о войне. Может быть, нас собирают по другой причине. Последовать за Императором на Терру.

— Мы отправляемся не в Солнечную систему, капитан. — Он услышал женский голос, высокий и звонкий, словно хрусталь. Ралдорон повернулся и слегка поклонился, когда к ним подошла капитан «Красной слезы». Ее свита — пара офицеров Имперской Армии и женщина-летописец с маленьким пиктером — осторожно следовали за ней, пытаясь выглядеть уверенными среди множества громадных фигур.

К ее чести адмирал Афина ДюКейд держалась невозмутимо в присутствии собравшихся в зале воинов. Она была крошечной в сравнении с Ралдороном, но он слышал, как один ветеран назвал ее «выкованной из железа». Любой легионер мог поднять адмирала и переломить, как связку сухих веток, но она излучала величие, которое Первый капитан редко у кого встречал. Казалось, ничто не может взволновать женщину — ни величайшая вражеская армия, ни самый жестокий бой. В холодных синих глазах светился интеллект тактика, который Ралдорон находил интригующим. Когда адмирал ДюКейд говорила, даже Ангел слушал, и уже только это вызывало чувство глубокого уважения, столь редко возникающее у воинов легиона к посторонним. Сангвиний лично выбрал ее на должность командира своего флагмана, которую она занимала столько же времени, сколько Ралдорон был легионером.

Он всматривался в изрезанное морщинами, уверенное лицо. Капитану было сложно определить ее возраст. Казалось, за многие десятилетия она совсем не изменилась, благодаря омолаживающим процедурам не поддаваясь влиянию времени. Ралдорон не помнил своей матери, он рос сиротой после того, как семья погибла в буре, но, по его мнению, она была бы похожа на ДюКейд.

— Благодарю, что присоединились к нам, адмирал, — сказал Накир. — Как дела на флоте?

— Хорошо, капитан, — ответила она. — Наша боеспособность оптимальна, а потери в кампании удовлетворительны. Думаю, все согласны с тем, что мы готовы к новой кампании.

— И никакой благодарности от Альфа-Легиона, — мягко сказал Фурио. — Словно они совсем не нуждались в нас…

— Если не Терра, тогда куда? — вмешался Амит, не желая менять тему разговора. — Мы присоединимся к оперативной группе «Игнис» в Нартабе?

Адмирал посмотрела на Кровавого Ангела.

— Нет. Я так понимаю, что операция против эльдарских пиратов в системе Нартаба находится в завершающей стадии. Линкор «Игнис» и его флотилия присоединятся к нам. Точка встречи уже определяется.