Когда ему казалось, что сердце сейчас вырвется из груди от волнения и нетерпения, вдруг картинка менялась и он видел перед собой комнату, сделанную всю из темно-зеленого малахита, а в этой комнате, за малахитовым же столом, сидела ОНА... Совершенная красота и премудрость... Округлое, чем-то напоминающее солнечный диск, лицо, длинные и прямые как солнечные лучи золотистые волосы, длиннополое платье, словно сотканное из солнечных волокон... И сплошные потоки жгучего солнечного света из пустых глазниц!
Эти мгновения, созерцания совершенной красоты и величия его родной матери, казались ему самыми счастливыми в его жизни.
А потом Учитель снова и снова рассказывал одну и ту же историю. Что все, что он видел, было королевством его матери, которую коварно убили её враги - злобные завистницы 'белобрысые летуньи'. И если он будет прилежно учиться и со временем овладеет вершинами магического мастерства, то сможет отомстить за свою мать и вернуть то, что принадлежит ему по праву рождения - Золотой Чертог и все примыкающие владения. И каждый раз юноша клялся в том, что он совершит все это и будет очень, очень прилежно учиться. И клятву свою - исполнял, исполнял как мог, от всей души, от всего сердца. Можно сказать, что юноша только и жил - от вечера до вечера, от Учебы до Учебы, от одной встречи со своей солнечной матерью до другой - и только это по-настоящему и поддерживало в нем силы не сойти с ума в этом Белом Безмолвии...
Все это пронеслось в сознании юноши, когда он шел в очередной раз на свою очередную охоту. Как обычно, перед ним, сколько хватало глаз, расстилалась белая ледяная пустыня, плоская, как поверхность стола. По поверхности лежалого снега белой змейкой вилась поземка, дул, как всегда, пронизывающий до костей арктический ветер. Небо сплошь затянуто тучами, да даже если бы оно и было открытым, все равно было бы темно - полярная ночь вот уж как месяц вступила в свои законные права. Юноша, как обычно наглухо укутанный, как рыцарь в полный доспех, в шубу, ушастую шапку и штаны, сшитые из меха полярного медведя, лично убитого им на охоте, и меховые унты, на лыжах шел сквозь ледяную мглу. За собой он тащил деревянные сани, предназначенные для перевоза будущей добычи, а впереди бежали, звонко лая и виляя своими баранкой загнутыми кверху пушистыми хвостами, полярные белые собаки - Белка, Стрелка и Гром - они явно взяли след северного оленя.
Юноша знал, что взяв след оленя, собаки приведут его к нему не позднее чем через полчаса, а когда приблизятся на достаточное расстояние - умолкнут и затаятся - они были хорошо выдрессированы, предоставив ему возможность подкрасться и сделать выстрел, а если олень все-таки даст деру, тогда собаки приступят к загонной охоте, окружая его со всех сторон, не давая ему убежать, тем самым позволяя сделать на этот раз уже смертельный выстрел. Операция была настолько рутинной, что юноша делал её механически, совершенно не включая свою голову. А думал он о другом.
Воспоминания о давно минувших днях сменились воспоминаниями о недавних событиях. Совершенно необычных событиях...
Дело в том, что в последние недели-две юноша регулярно видел какие-то странные яркие вспышки за горизонтом, но что это за вспышки - он так толком и не узнал. На северное сияние явно было непохоже. У северного сияния свет ледяной, холодный, а те вспышки были яркие, слепящие, сродни свету яркой молнии или даже солнечному свету. Юношу разбирало жуткое любопытство посмотреть, что это за вспышки, но всякий раз что-то мешало - то полярный медведь выйдет на охоту и приходится быть настороже, то собаки возьмут след оленя, который уведет его в сторону, то разыграется такая снежная буря, что надо поскорее убираться подобру-поздорову! И сейчас юноша, вспоминая об этих таинственных вспышках, в какой уже раз проклинал себя за нерешительность и клялся самому себе в том, что в этот раз обязательно он во что бы то ни стало, когда они появятся вновь, выяснит в чем дело, даже если это ему будет стоить остаться без добычи в эту охоту или смертью в этой ледяной пустыне!
И как только он в сердцах в очередной раз поклялся пойти на все это, вспышки ВОЗОБНОВИЛИСЬ!!!
Да, да - на горизонте, справа от себя, он вновь увидел эти яркие желто-оранжевые вспышки, но - что было особенно странно - и собаки понеслись именно туда! Видимо, след оленя в этот раз чудесным образом вел именно туда, куда так мечтал попасть юноша!
Молодой охотник ускорил шаг и почти побежал за собаками. Все его мысли были только об одном - вспышки, таинственные вспышки, наконец-то их тайна будет открыта! Он совершенно забыл уже про только что мучившую его тоску, про отвращение к белому безмолвию ледяной пустыни, про мороз, беспощадно щипавший кожу лица, про снежную крошку, запорашивающую глаза... Он думал только об одном - вспышки, вспышки, таинственные вспышки!
Но вот собаки перестали бежать и лаять. Как по команде, они разом замолкли и стали, подкрадываясь, передвигаться медленно, осторожно передвигая свои сильные мускулистые лапы, прижав уши к голове. Юноша понял, что дичь где-то поблизости...
Он прибавил шаг и скоро заметил, что впереди, на горизонте виднеется какая-то рощица, из высоких (!!!), намного больших человеческого роста деревьев удивительной красоты и формы, которых юноша раньше отродясь не видел. И именно из рощи этих деревьев виднелись вспышки. Юноша сразу смекнул, собаки могут испортить все дело, которое в тысячи крат важнее, чем поимка жалкого оленя на ужин, а потому, легонько прикоснувшись пальцами к вискам, отдал им телепатический приказ затаиться и не подавать ни голоса, ни движения без его команды. Все три полярные собаки тут же легли на животы и закопались поглубже в снег, полностью слившись с ним благодаря своей белой шерсти. Только черные мокрые носы и большие карие глаза да розовые слюнявые языки, вываливающиеся из пастей, были видны и только по ним можно было понять, что здесь сидят собаки.
А между тем юноша, бросив веревку саней и сняв лыжи, сам ползком, сливаясь благодаря своей белой медвежьей шубе и шапке со снегом, но для верности ещё и прикрыв себя глазоотводящими заклинаниями (хотя Учитель бы отругал его - на охоте, он настаивал, надо пользоваться только естественными мужскими охотничьими средствами, а не магией!), пополз поближе к этой странной роще...
Роща действительно была чудной. Да, конечно, и в ледяной тундре встречались, как редкие оазисы в пустыне, рощи. Но они состояли в основном из карликовых елей или берез - в пол, максимум в человеческий рост коренастые деревца. А тут... Высокие, толстые стволы поднимались высоко-высоко, на три-четыре человеческих роста, если не больше. Стволы полностью лишены ветвей, коричневого цвета, но зато венчались большущим хвостом из длинных и широких мясистых зеленых листьев, росших прямо из верхней части ствола. Там же, наверху, под самыми листьями росли странные коричневые круглые плоды. Таких деревьев юноша здесь отродясь не видывал, но поразило его не только это...
А то, что посреди ледяной пустыни довольно большое пространство этой странной рощи было полностью лишено снега! Наоборот, на тучной черной земле росла довольно высокая, наверное по пояс, а то и по грудь взрослому мужчине, сочная мясистая трава, которой он также отродясь здесь не видывал. Все пространство рощи было наполнено пением каких-то неизвестных маленьких птиц, чьи разноцветные пестрые перья, казалось, были сотканы из радуги. Такое впечатление, что эта роща каким-то незримым образом была отделена от всего остального пространства ледяной пустыни незримой стеной, и за ней, как за стеной парника, расцвел пышным цветом совершенно другой мир - мир тепла, радости, блаженства и покоя, мир, который был совершенно не известен молодому охотнику...
Но откуда же происходили вспышки? Юноша внимательно всмотрелся и увидел в крайне левой части рощи какие-то фигурки. Заклинание дальнезоркости - и вот картинка значительно придвинулась, а размытые крошечные фигурки превратились... В трех восхитительных безупречно прекрасных существ, таких, которых юноша никогда в жизни не видел!
