Когда я подхватил ее, она была уже без сознания. Я раздвинул ей обеими руками зубы и с трудом, используя всю свою силу, запихнул ей в рот скомканный носовой платок, после чего взял ее на руки, отнес в машину, вернулся, подобрал револьвер и спрятал его в карман. Потом сел за руль, развернулся, выехал за ворота, по грязной, узкой, разбитой дороге добрался до шоссе и покатил в Лос-Анджелес.

Всю дорогу Кармен неподвижно пролежала на заднем сиденье. Первый раз она пошевелилась, когда я уже подъезжал к особняку. Затем широко раскрыла глаза, метнула в мою сторону безумный взгляд и села.

— Что случилось?! — с придыханием спросила она.

— Ничего. А что?

— Нет, случилось. — Она захихикала. — Я мокрая.

— Бывает, — буркнул я.

Кармен посмотрела на меня затравленным взглядом и громко застонала.

Служанка с влажными глазами и лошадиным лицом проводила меня в большую узкую гостиную на втором этаже с бело-серыми обоями, длинными, до полу, гардинами цвета слоновой кости и белым ковром во всю ширину комнаты. Веет роскошью и развратом. Будуар кинозвезды — искусственный, как деревянный протез. Пусто. Дверь за мной закрылась бесшумно, как в больнице. Перед шезлонгом стоял сервировочный столик на колесах. Сверкало столовое серебро. В кофейной чашке плавал пепел от сигареты. Я сел и стал ждать.

Через некоторое время дверь отворилась, и в комнату вошла Вивьен. Она была в белоснежной пижаме, отороченной белым мехом, издали похожим на пенистую волну, что вяло накатывается на песчаный пляж к ногам загорающих миллионеров.

Пройдя мимо меня плавной походкой, она села на край шезлонга. Во рту сигарета. Ногти на этот раз покрыты ярко-красным лаком.

— А ты все-таки зверь, — тихо сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Жестокий, беспощадный зверь. Вчера вечером ты, оказывается, человека убил. Я все уже знаю, откуда — неважно. А сегодня утром ты явился сюда и до смерти напугал сестру.

Я не произнес ни слова. Вивьен заерзала на месте, потом вскочила, пересела в кресло, откинула голову на белую подушечку, после чего выпустила изо рта прозрачный голубой дым и стала следить за тем, как он подымается к потолку, постепенно растворяясь в воздухе. Потом медленно опустила глаза и посмотрела на меня.

— Не понимаю я тебя, — сказала она. — Слава богу, что позавчера один из нас сумел справиться со своими чувствами. Хватит с меня бутлегера. Господи, почему ты молчишь? Скажи хоть слово!

— Как она?

— Все в порядке. Крепко спит. После обморока она всегда засыпает. Что ты с ней сделал?

— Я? Абсолютно ничего. Сегодня утром, после разговора с твоим отцом, я вышел из дому и увидел Кармен. Она метала стрелы в мишень. Я к ней подошел, мне надо было кое-что ей отдать. Дело в том, что у меня остался ее револьвер, подарок Оуэна Тейлора. С этим револьвером она явилась к Броди в тот вечер, когда тот был убит, и мне пришлось отобрать его у нее. Тебе, по-моему, я обо всем этом не рассказывал?

Черные, жгучие стернвудовские глаза неподвижно смотрели на меня. Теперь была ее очередь слушать.

— Кармен очень обрадовалась, что я отдал ей оружие, и стала просить, чтобы я научил ее стрелять. Для этого мы поехали к нефтяным скважинам — источнику благосостояния вашей семьи. Место это заброшенное: ржавый металл, сгнившее дерево, пустые скважины, полный вонючей водой отстойник. Возможно, вид всего этого и вывел ее из себя. Ты ведь и сама, кажется, там бывала. Местечко жуткое, согласись?

— Д… да. — Теперь она говорила еле слышным голосом.

— Приехали мы туда, я вставил в колесо для подъема деррика консервную банку, чтобы ей было куда стрелять. Возвращаюсь к машине, смотрю… а она упала и бьется в судорогах. Такое впечатление, что у нее был несильный эпилептический припадок.

— Да… — Голос тот же, тихий, дрожащий. — Такие припадки у нее иногда бывают. Ты по этому поводу хотел со мной поговорить?

— Да, а еще задать тебе традиционный вопрос, который, боюсь, опять останется без ответа: что имеет против тебя Эдди Марс?

— Ничего. Признаться, этот вопрос мне немного надоел, — холодно добавила она.

— Ты знаешь человека по имени Канино?

Она задумалась, сдвинув свои красивые черные брови.

— Имя вроде бы знакомое.

— Это телохранитель Эдди Марса. Отпетый, говорят, негодяй. Скорее всего, так оно и есть. Если бы мне не помогла одна сердобольная особа, в морге вместо него сейчас бы лежал я.

— Я вижу, с сердобольными особами у тебя… — Вивьен осеклась и побледнела. — Нет, тут не до шуток.

— Уж это точно. Извини, я отвлекся, но понимаешь, в этой истории все между собой связаны. Абсолютно все. Шантажист Гейгер с его долговыми расписками, Броди с фотографиями, Эдди Марс с рулеткой, Канино и блондинка, которая никуда с Рыжим Риганом не убегала.

— Я что-то не совсем понимаю…

— Сейчас попробую объяснить. Кармен попала в лапы к Гейгеру, и тот, воспользовавшись ее долговыми расписками, попытался шантажировать твоего отца. Сам же Гейгер был послушным орудием в руках Эдди Марса, который оказывал ему протекцию — не безвозмездно, разумеется. Твой отец, однако, не испугался, платить Гейгеру не стал, а вместо этого обратился ко мне. Это заинтересовало Эдди Марса, который располагал о тебе какими-то компрометирующими сведениями и был тоже не прочь заняться вымогательством. Если бы шантаж генерала удался, Марс смог бы быстро и без всякого труда заработать вполне приличную сумму. Если нет, ему пришлось бы подождать, пока ты получишь свою долю наследства, а пока довольствоваться теми тысячами, которые ты регулярно проигрываешь ему в рулетку. Гейгера убил Оуэн Тейлор, который любил твою глупую сестру и не хотел, чтобы Гейгер играл с ней в свои игры. Но Эдди к убийству Гейгера отнесся спокойно, ведь сам он вел гораздо более серьезную игру, о которой понятия не имели ни Гейгер, ни Броди — вообще никто, кроме тебя и Канино, его доверенного лица и телохранителя. Муж твой исчез, и Эдди, зная, что про его плохие отношения с Риганом известно всем, спрятал свою жену в Реалито, а Канино велел ее охранять — чтобы все подумали, будто она и в самом деле убежала с бутлегером. С этой же целью Эдди загнал машину Ригана в гараж того дома, где до замужества жила Мона Марс. Но делалось все это вовсе не для того, чтобы отвлечь внимание от себя, чтобы полиция не заподозрила его в убийстве твоего мужа. Марс руководствовался совсем другими соображениями. Он намеревался добыть как минимум миллион долларов, ведь он-то знал, что стряслось с Риганом, и не хотел, чтобы об этом догадались другие. Он решил направить полицию по ложному следу и добился этого. Я еще тебе не надоел?

— Надоел, и еще как! — сказала она совершенно мертвым, измученным голосом. — Боже, если б ты знал, как я от тебя устала!

— Прости. Но разговор этот я завел вовсе не для того, чтобы блеснуть своей сообразительностью. Сегодня утром твой отец предложил мне, если я найду Ригана, тысячу долларов. Для меня это очень большая сумма, но его поручение я выполнить не смогу.

Она застыла. Дыхание сделалось хриплым и стесненным.

— Дай мне сигарету, — чужим голосом проговорила она. — Почему? Почему не сможешь? — На шее билась вена.

Я дал ей сигарету и поднес зажженную спичку. Она глубоко затянулась, со свистом выпустила из легких дым и про сигарету тут же забыла.

— Видишь ли, его не может найти даже уголовная полиция. Значит, дело совсем не такое простое. То, что не по силам им, едва ли по силам мне.

— А… — В ее голосе послышалось облегчение.

— Это во-первых… Во-вторых, в полиции убеждены, что Риган скрылся нарочно, как они выражаются, «залег на дно». Они не верят, что его убил Эдди Марс.

— А кто сказал, что Рыжий убит?

— Сейчас, дойдем и до этого.

На какую-то долю секунды Вивьен перестала собой владеть: рот приоткрылся, губы скривились и дрожали; казалось, она вот-вот разрыдается. Но уже через мгновение она взяла себя в руки — не зря же все-таки в ее жилах текла стернвудовская кровь.