Генерал закрыл глаза.

— Вы для этого меня вызывали? — справился я.

Глаза очень медленно приоткрылись. Веки — как свинцовые.

— По-моему, вы сердитесь.

Я покачал головой:

— У вас есть передо мной одно преимущество, генерал. И я вовсе не хочу лишать вас его, ни в коем случае. Оно ведь очень невелико, учитывая, как нелегко вам приходится. Вы можете говорить мне все что угодно, а я обижаться на вас не вправе. Я хотел бы вернуть вам ваши деньги. Я понимаю, вам это безразлично, а вот мне — не совсем.

— Что это вам даст?

— Тем самым я откажусь от вознаграждения за работу, с которой не справился. Вот и все.

— И часто вы не справляетесь с работой?

— Иногда бывает. Все мы люди.

— Зачем вы ходили к капитану Грегори?

Я откинулся назад, забросил руку за спинку стула и внимательно посмотрел на старика. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Ответа на его вопрос — во всяком случае, удовлетворительного — у меня не было.

— Видите ли, — начал я, — у меня сложилось впечатление, что долговыми расписками Гейгера вы меня в основном лишь испытывали. Я подумал, что вы боитесь, как бы Риган не оказался замешанным в попытку вас шантажировать. Тогда сам я еще ничего про Ригана не знал. И, только поговорив с капитаном Грегори, я окончательно убедился, что Риган не из тех людей, что идут на шантаж.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Я кивнул:

— Да, на ваш вопрос я действительно не ответил. Думаю, мне просто было стыдно признаться, что на этот раз интуиция меня подвела. В то утро, после нашего с вами разговора в оранжерее, меня пригласила к себе миссис Риган. По всей видимости, она решила, что вы наняли меня искать ее мужа, и осталась этим очень недовольна. Что не помешало ей, однако, намекнуть, что его машину обнаружили в каком-то гараже. «Обнаружили» воспринималось однозначно: машину нашла полиция. Раз полиция в курсе дела, рассудил я, Риганом занимается розыск пропавших без вести. Разумеется, я не знал, кто сообщил в полицию о пропаже Ригана: вы или кто-то еще, или же просто машину нашли в частном гараже по анонимному звонку. Всего этого я, повторяю, не знал, но, неплохо зная полицию, я сообразил, что раз они установили все это, то обязательно постараются разнюхать что-то еще, тем более что ваш шофер, как выяснилось, уже давно находился у них на заметке. В каком направлении они будут действовать, я понятия не имел, но к капитану Грегори решил, на всякий случай, сходить. Окончательное решение я принял после встречи с мистером Уайлдом в связи с убийством Гейгера. Когда мы с ним на минуту остались одни, он поинтересовался, говорили ли вы мне, что ищете Ригана. На это я ответил, что вы его не ищете, но в принципе хотели бы знать, где он и что с ним. Уайлд только хмыкнул, но я сразу же понял, что поисками Ригана занимается полиция Лос-Анджелеса. Верно, к капитану Грегори я пошел, но вел себя с ним осмотрительно, стараясь говорить только то, что он знает и без меня.

— Однако же, вы дали ему понять, что я нанял вас на поиски Рыжего?

— Да, но только убедившись, что капитану поручено это дело.

Генерал закрыл глаза и, не открывая их, произнес:

— И по-вашему, это порядочно?

— Да, порядочно.

Глаза открылись опять. Черные пытливые глаза на мертвом лице.

— Может быть, я чего-то не понимаю? — сказал он.

— Может быть. Ответственный за розыск пропавших без вести не из болтливых — в противном случае он бы такими делами не занимался. Грегори — хитрая бестия, тертый тип, любит прикинуться эдаким увальнем, сытым своей работой по горло. А ведь игру я вел нешуточную. Без блефа тут было не обойтись. Обычно, когда говоришь с полицейским, он относится к вашим словам недоверчиво. А Грегори вел себя со мной так, будто ему все безразлично. Это мойщику окон вы можете сказать: «Вот восемь окон. Вымой их и можешь быть свободен». С частным сыщиком так нельзя. Ведь никогда не известно, на что ему придется пойти, чтобы выполнить ваше поручение. Я берусь его выполнить, а уж как — это мое дело. Главное ведь — это защитить вас, а если я нарушаю при этом некоторые правила, то нарушаю их в ваших же интересах. Интересы клиента для частного сыщика превыше всего — если, разумеется, клиент этот сам не преступник. Но и тогда я лишь откажусь вести дело, которое он мне предложил, и буду держать язык за зубами. В конце концов, вы же не запрещали мне обращаться к капитану Грегори.

— Согласитесь, предусмотреть это было бы довольно сложно. — Старик кисло улыбнулся.

— Итак, в чем же я провинился? Ваш дворецкий Норрис счел, что, раз Гейгер убит, мои функции исчерпаны. Я же смотрю на дело иначе. Поведение Гейгера показалось мне весьма подозрительным. Я не Шерлок Холмс и не Фило Вэнс[10]. В мою задачу не входит следовать за полицией по пятам, подбирать неопознанные вещественные доказательства и на их основании строить глубокомысленные гипотезы. Если вы полагаете, что этим занимаются в наше время частные сыщики, то вы глубоко заблуждаетесь. С вещественными доказательствами у полиции как раз все в порядке. Если, конечно, им дают честно работать. Из виду полиция, как правило, упускает вещи менее очевидные, в глаза не бросающиеся. Например, они не задались вопросом: с какой стати такой скользкий тип, как Гейгер, который промышляет темными делишками, чувствует себя очень неуверенно, прячется за спиной у рэкетира и пользуется сомнительной протекцией кой-кого из блюстителей порядка — посылает вам долговые расписки и просит вас оплатить их, как подобает джентльмену? Почему он это сделал? А потому, что ему хотелось выяснить, можно ли на вас оказывать давление. Если вы уязвимы, то заплатите… Если нет — на его письмо вы не отреагируете и будете терпеливо ждать, как он поведет себя дальше. Оказалось, вы уязвимы. Вашим слабым местом был Риган. Вы боялись, что он не тот человек, каким вы себе его представляли, что он пожил у вас в доме, осмотрелся, втерся к вам в доверие с единственной целью — прикарманить ваши сбережения.

Генерал открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я его перебил:

— Впрочем, беспокоились вы ведь не из-за денег. И не из-за дочерей. На них-то вы, по-моему, уже давно махнули рукой. Просто как человек, сохранивший чувство собственного достоинства, вы не хотели, чтобы из вас делали дурака. А главное, самое главное, — Риган вам самому нравился.

— Что-то вы очень уж разговорились, Марло, — тихим голосом проговорил генерал после паузы. — Как вас прикажете понимать: вы все еще собираетесь разгадать загадку Ригана?

— Нет, с меня хватит. Да и в полиции мне намекнули, чтобы я закруглялся. Грубо, говорят, работаешь. Поэтому я и решил вернуть вам деньги — задание ведь я до конца не выполнил.

Старик улыбнулся.

— Продолжайте расследование, — сказал он. — Если найдете Рыжего, получите еще тысячу. И имейте в виду, возвращаться назад он вовсе не обязан. Мне не важно, где он. Каждый человек имеет право жить так, как он хочет. За то, что он бросил мою дочь, да еще так внезапно, я на него не в претензии. Чего сгоряча не сделаешь! Мне важно знать, что у него все в порядке, а где он, мне безразлично. Мне только хочется, чтобы он связался со мной напрямую. Если же окажется, что он испытывает материальные затруднения, я хочу ему помочь. Вам все ясно?

— Да, генерал.

Старик перевел дух, а затем голова его поникла, темные веки смежились, бескровные губы плотно сжались. Силы покинули его. Живой труп. Но вот глаза снова приоткрылись, а на губах заиграла улыбка.

— Совсем я раскис, — сказал он. — Баба, а не солдат. Что ж поделаешь, нравится мне этот парень. Что-то в нем есть… чистое. Не знаю, может, я плохо разбираюсь в людях… Найдите мне его, Марло. Найдите…

— Попытаюсь. А сейчас вам надо отдохнуть. А то я совсем вас заговорил.

Я быстро встал и направился к двери. А он опять закрыл глаза. Руки безжизненно упали на одеяло. Вот уж действительно, краше в гроб кладут. Я осторожно прикрыл за собой дверь, прошел по коридору и спустился по лестнице в центральный холл.