– Откуда ты родом, Конни? – спросила Ри, думая, как разительно должна отличаться жизнь юнги от жизни Робина.

– Из Бристоля. Хотя мой папа был ирлашкой.

– Ирлашкой?

– Ирландцем, миледи. Он познакомился в порту с моей мамой и, после того как я родился, уплыл. Больше мы никогда его не видели.

– А давно ли ты служишь юнгой, Конни? – Ри не могла понять, почему он так удовлетворен своей жизнью.

– Около пяти лет, я думаю. Заключил свой первый контракт в шесть лет – после того, как умерла моя мама. По-моему, лучше плавать на корабле, чем быть в работном доме или сиротском приюте. Туда меня и хотел упрятать магистрат, но как-то ночью я сбежал. И уже никогда не вернулся, хотя... – запнулся Конни и, покраснев, поймал на себе заинтересованный взгляд Ри.

– Договаривай, – сказала Ри. – Есть ли такое место, которое ты хотел бы повидать? Ты и так, наверное, видел больше, чем я смогу повидать за всю свою жизнь. Договаривай же, чего ты стесняешься? Мне можно доверить любой секрет, я не проговорюсь. Я знаю все проказы моих братьев, по помалкиваю. Ты не хочешь мне сказать, о чем думаешь? – спросила Ри. В ее голосе звучали такие убедительные нотки, что юный Конни Брейди не мог сопротивляться.

– Ну что ж, – наконец проговорил он все еще со смущенным румянцем на щеках. – Я хотел бы повидать Камарей. Вы так хорошо его описываете.

– Ты его увидишь, Конни, – пообещала Ри, тронутая его признанием.

– Шутите, миледи? – недоверчиво проговорил Конни. – Вы приглашаете меня к себе в Камарей?

– Клянусь честью, – заверила Ри юнгу. – Если я когда-нибудь вернусь в Камарей, – добавила она, обращаясь скорее к себе, чем к Конни Брейди, но он расслышал ее слова и широко ухмыльнулся:

– Ах, леди Ри, в Антигуа капитан отпустит вас. И вы сможете вернуться к себе в Камарей. А через годик, когда «Морской дракон» зайдет в английские воды, я... может быть, буду путешествовать по суше и...

– И заедешь в Камарей. Можешь там жить сколько тебе захочется, хоть месяц, – сказала Ри, и ее глаза заблестели, когда она поняла, что он уже давно задумал побывать у них в поместье.

– И вы полагаете, что ваш брат позволит мне покататься на пони? – робко спросил Конни.

– Позволения Робина тебе не нужно, – сказала Ри и, видя выражение разочарования на юном лице Конни Брейди, поспешила добавить: – Я не знаю, позволит ли тебе Шупилти кататься на нем, но вообще-то он довольно благовоспитанный пони. – Только тут Ри заметила, что в руках у юнги какой-то сверток, и кивком головы показала иа него: – Что это такое, Брейди?

Лицо юнги залилось еще более густым румянцем.

– О, миледи, мистер Кёрби сдерет с меня шкуру за то, что я так задержался. Даже не представляю, что он сейчас думает. Наверное, ждет меня вместе с другими, хочет знать, понравилось ли вам... Я стучался, по вы не ответили, и тогда я вошел. К тому же, – прибавил он, многозначительно поглядев на кота, – он хотел войти, а он не очень-то терпелив.

– Прости, я не слышала твоего стука, – озадаченно наморщив лоб, сказала Ри, разглядывая странный сверток, который Конни Брейди крепко держал в руках.

– Наверное, не слышали, вы же плакали, – не очень тактично выпалил юнга.

– Но ведь это наш с тобой секрет, Конни?

– Да, миледи, это наш секрет, но я думаю, вот это чуточку вас порадует, – сказал он, протягивая сверток.

– Что это такое?

– Откройте, миледи, – попросил Конни, и его глаза возбужденно засверкали. – Я думаю, мистер Кёрби хотел бы сам присутствовать, но он сказал, что это было бы неприлично, и послал меня, велев передать добрые пожелания всей команды. Мы все приняли в этом деле участие, леди Ри. – Он с гордым видом наблюдал, как она разворачивает юбку и блузку, сшитые для нее Хаустоном Кёрби. Пока он шил, вся команда донимала его своими ненужными советами.

Глаза Ри наполнились слезами, когда она притронулась к некоему подобию юбки, сшитой из лоскутов мягкой кожи. Нижний край юбки, сохраняя форму лоскутов, остался неровным. Юбка была, пожалуй, пригодна скорее для маскарадного бала, чем для повседневной носки, и все же это была юбка!

– Вам не нравится, миледи? – с удрученным видом озабоченно спросил юнга, заметив, что в глазах у нее блеснули слезы. – Вот этот лоскут и этот, – тут он показал на два куска коричневой замши, – от моих бриджей. – Его юный голос трепетал от волнения, он пыталея угадать, как отнесется она к этому неожиданному дару команды «Морского дракона». – Вы больше не будете плакать? – спросил он в смятении, не понимая, чем мог ее обидеть.

– О, Конни! – воскликнула Ри, внезапно обнимая его. И к крайнему его удивлению и удовольствию, поцеловала в щеку. – Это самый замечательный подарок, который я когда-либо получала.

При этих словах Конни осклабился до самых ушей.

– Но там есть еще кое-что, миледи, – сказал он, уже не в состоянии сдерживать свое возбуждение.

– Но, Конни, как могли мужчины отдать часть своих бриджей? – полюбопытствовала Ри. – Это же дорого им обойдется.

Ее слова показались Конни Бренди очень смешными, и он громко прыснул.

– Наши люди считают для себя честью пожертвовать бриджи, чтобы вы могли – простите – носить что-нибудь приличное, – объяснил он, слишком поздно осознав, что произнес нечто оскорбительное. – К тому же мистер Кёрби сказал, что капитан с удовольствием возместит нам потерю, учитывая, что у большинства из нас только по одной паре.

– Мистер Кёрби, оказывается, не только превосходный швец, но еще и вышивальщик, приукрашивающий правду, – заметила Ри, представляя себе, как будет недоволен капитан, когда ему представят счет. Она сильно сомневалась, что он осведомлен о щедрости своего экипажа. – А капитан не внес свой вклад в пошив моей юбки? – спросила она, с явным удовольствием проводя рукой по лоскутам причудливой формы, соединенным в искусно подобранный узор разных оттенков коричневого цвета.

– Да, миледи, я помню, мистер Кёрби сказал, что вшил кусок, который дал ему капитан, в какое-то место, не могу точно сказать какое. Но почти все знают, где этот кусок. А вот это сделал для вас мистер Мак-Доналд, – сказал Конни, заметив, что Ри с недоумением разглядывает некое подобие подошв, вырезанных из сыромятной кожи, с прикрепленными к ним длинными кожаными полосками. – Трудно понять, что это такое, но мистер Мак-Доналд говорит, что это сандалии; когда вы их надеваете, то ремешки надо прикручивать к лодыжкам. Заодно они будут держать ваши чулки. Вряд ли вам удобно ходить в ваших сапожках без каблуков.

Затем Ри нашла в свертке тонкую льняную блузку. Блузка была хорошо сшита, вырез груди и рукава отделаны кружевами.

– Блузка просто чудесная, – пробормотала она и удивленно ахнула, увидев связку цветных лент, завернутую вместе с блузкой. Ленты были сверкающе ярких оттенков алого, изумрудного, шафранового, лилового и.сапфирового цветов. – О, Конни, – вскричала она, – где ты нашел эти дивные ленты?

– Это подарок мистера Фицсиммонса, – честно ответил юнга; его большие голубые глаза с восхищением наблюдали за Ри, которая приложила цветные ленты к волосам, игриво ему улыбаясь. – Коббс говорит, что эти ленты предназначались для подарка какой-то девице из Сан-Эустахио. Мистер Фицсиммонс уже давно за ней ухаживает.

– Господи! – Ри улыбнулась краешком рта. – Надеюсь, мистер Фицсиммонс не очень огорчился, расставшись с лентами, которые купил для своей подружки.

– Да нет же, миледи. – Конни даже присвистнул. – Лонгакр сказал, что она не леди, а сам мистер Фицсиммонс говорит, что больше не намерен тратить ни шиллинга на эту потаскушку... – По своей юной наивности Конни Брсйди повторял все, что слышал, но тут он вдруг замялся и с пылаюшим от смущения лицом нерешительно заключил: – Мистер Фицсиммонс говорит, что у нее, наверное, целый сундук этих лент.

– Ну что ж, поблагодари мистера Фицсиммонса за принесенную им жертву, – произнесла Ри, притворившись, будто не поняла сказанного юнгой.

– Хорошо, миледи, – охотно откликнулся Конни, довольный тем, что не обидел леди Ри. – Но мне надо вернуться к мистеру Кёрби, потому что он поднимет настоящую бучу, а я не хочу лишаться своей порции яблочного и апельсинового пудингов. Мистер Кёрби готовит их, как никто другой, пальчики оближешь.