Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Благополучно ли они вернулись домой? – спросил Фрэнсис.

– Она пишет, что их изрядно потрясло на ухабах, но, если принять во внимание дождь и состояние дороги, доехали они поразительно быстро. Завтра Теренс уезжает в Лондон. Он встретится с несколькими людьми, которые искали Ри во Франции, и с другими, которые должны вернуться из Ирландии и Уэльса. Но человек, посланный в колонии, вероятно, все еще в море, – сообщила им герцогиня, в глубине души предполагая, что все эти поиски окажутся тщетными, хотя и нельзя исключить, что кто-нибудь что-нибудь знает о Ри Клэр, Люсьен использовал свое влияние, а Теренс – свои связи, чтобы заручиться помощью расквартированных в этих местах войск, которые обыскали всю округу. Но их усилия оказались напрасными. Ри Клэр исчезла без следа, словно растворилась в воздухе.

– Для тебя, Робин, тут есть записка от Стюарта, – сказала герцогиня, но ее сын даже не отозвался.

Она посмотрела на его темную голову, и лицо ее выразило беспокойство. Робин сильно переменился. Он всегда обожал сестру, Ри была ближе ему, чем Фрэнсис. Ее похищение преобразило Робина. Смешливый маленький проказник превратился в ко всему равнодушного, угрюмого мальчика. Он как бы закупорил в себе свое горе, и мать уже отчаивалась, не зная, как ему помочь.

Эндрю неуклюже ковылял по гостиной. Его внимание привлекли затянутые в чулки ноги Робина, он что-то невнятно бормотал, но сразу замолк, когда цепкими пальцами ухватился за колено Робина.

Робин нахмурился и, отведя взгляд от камина, поглощавшего, казалось, все его внимание, вдруг с необычной для него резкостью оттолкнул братишку. Тот сразу же потерял довольно-таки шаткое равновесие и шлепнулся на пол. Услышав громкий рев, все присутствующие повернулись в его сторону.

– Робин! – резко сказала герцогиня. Еще никогда в жизни она не говорила с сыном таким тоном.

Робин пристыженно посмотрел на мать. Его губы задрожали.

– Я сделал это не нарочно, мама. Сам не знаю, как это получилось. Честно, ты уж прости меня, Энди, – извинился он, помогая брату встать на ноги и стараясь осушить его слезы. Он корчил смешные гримасы, щекотал Эндрю под подбородком, но тот, все еще обиженный, продолжал хныкать.

– Чай, ваша светлость, – торжественно провозгласил Мейсон. Брови его слегка поднялись, когда он понял, что его слова заглушил рев юного лорда Эндрю. – Чай, ваша светлость! – повторил он, повысив голос почти до истошного крика. Как раз в этот момент Эндрю, чье настроение, как у всех детей, быстро менялось, решил, что уже достаточно нарыдался, и мгновенно прекратил плач, поэтому крик дворецкого прозвучал особенно громко.

Поймав на себе удивленный взгляд герцогини, Мейсон, едва ли не в первый раз в жизни, явно смутился.

– Извините, ваша светлость, – сказал он, раскаиваясь, что допустил такой промах. Подумать только, он кричал, как какой-то мужлан в таверне. На месте ее светлости человека с такими манерами следовало немедленно уволить.

– Чай подан, – повторил он, на этот раз уже хорошо смодулированным голосом.

– Спасибо, Мейсон, – сказала герцогиня, не обращая внимания на этот срыв и тем самым возвращая Мейсону столь высоко ценимое им чувство достоинства. Одновременно она взглянула на Ричарда и Фрэнсиса, как бы побуждая их смехом разрядить обстановку. – Робин, почему бы тебе не сходить за отцом, – предложила герцогиня.

– Хорошо, мама, – спокойно ответил Робин и, взяв Эндрю за руку, подвел его к креслу матери, откуда теперь уже улыбающийся малыш мог легко дотянуться до накрытого стола.

Дверь кабинета была чуть приоткрыта, изнутри доносились голоса, и Робин остановился, не решаясь своим появлением прервать разговор.

– Ваша светлость, пришло еще одно письмо, и я принес его прямо к вам, – говорил лакей. – Мистер Мейсон подает чай, поэтому я не стал его ждать, ваша светлость. Письмо может быть очень важным, и я подумал, что его лучше отдать вам сразу же.

– Ты поступил правильно, Соумс, так, кажется, тебя зовут?

– Да-да, ваша светлость, Соумс, – смущенно подтвердил лакей, удивленный тем, что такой великий человек помнит имена слуг.

Взяв простой конверт с серебряного подноса, герцог вскрыл его и стал читать. Затем он поднял руку, останавливая лакея, который хотел было удалиться. Лакей терпеливо ожидал, пока герцог читал письмо. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем герцог оторвал глаза от письма; лакей даже усомнился, правильно ли он поступил, принеся его в кабинет.

Когда герцог Камарейский наконец поднял лицо, лакей понял, что его худшие опасения оправдались. Никогда еще этот молодой человек не видел такого жестокого, нечеловеческого выражения в чьих-либо глазах, ибо странные, цвета хереса глаза его светлости сверкали такой необыкновенной решимостью, что у глядевшего на него лакея побежали мурашки по спине.

– Никто не должен знать об этом письме. Никому не говори о нем ни слова, особенно'ее светлости. Запомни, ты не приносил мне никакого письма, тебе все ясно? – холодно спросил герцог.

– Да, ваша светлость. Даю вам честное слово, – заверил нервничавший лакей своего хозяина.

Только тогда герцог впервые заметил обеспокоенное выражение на лице слуги и, повинуясь внезапному импульсу, а это случалось с ним редко, добавил:

– Ты поступил правильно, Соумс.

Эти одобрительные слова сразу же прогнали овладевшее было лакеем уныние, и с широкой улыбкой он вышел из кабинета. Естественно, он не мог предвидеть, что принесенное им письмо станет своеобразным прологом для событий, которые едва не погубят герцога.

Менее чем через четверть часа герцог переоделся и быстрыми шагами вошел в конюшню.

– Оседлайте моего коня, – велел он груму, который стоял у входа, лениво посасывая соломинку. Он едва не поперхнулся, когда увидел внезапно появившегося герцога. Обычно о его приходе всегда сообщалось заранее.

Грум поспешил выполнить повеление своего хозяина. Между тем Баттерик, который зорко следил за всем, что творилось в его владениях, заметил герцога и послал второго грума на помощь первому.

– Ваша светлость, – начал Баттерик с извиняющимися нотками в своем грубом голосе, – извините за задержку. Наверное, мне не передали вашего распоряжения. Я бы никогда себе не простил, если бы заставил вас ждать, ваша светлость. – И с гримасой нетерпения он посмотрел на ряды стойл, ожидая появления коня герцога.

– Я не давал никакого распоряжения, – ответил герцог, чьи мысли были целиком сосредоточены на предстоящем свидании. Стоя рядом с Баттериком, герцог, сузив глаза, смотрел куда-то в пустоту. В простом сюртуке, в бриджах из оленьей кожи и сапогах он выглядел так же сурово, как суров был его взгляд.

Баттерик нервно откашлялся. Он чувствовал себя очень неловко, стоя рядом с его светлостью. Куда запропастился этот копуша, возмущался он, какого дьявола он так долго возится?

– Баттерик, – вдруг спросил герцог, – насколько хорошо знал покойный мистер Табер моих кузенов Кейт и Перси?

При этих словах Баттерик невольно открыл рот от изумления.

– Вы говорите о леди Кейт и лорде Перси? – растерянно переспросил он, ибо вот уже много лет никто в Камарее, включая и самого герцога, не произносил вслух эти два имени. Да они оба были сущими язвами – и леди Кейт, и лорд Перси. В жилах у них течет дурная кровь, и он, Баттерик, благословил тот день, когда они уехали из Камарея.

Выпятив нижнюю губу, конюший подробно ответил на вопрос его светлости:

– Думаю, старый Табер знал леди Кейт и лорда Перси так же хорошо, как все остальные. А он никогда никого не забывал. Я даже помню, – продолжал он, довольный, что сумел заинтересовать герцога, – как он рассказывал вашему деду, старому герцогу, о том, что леди Кейт дурно обращается со своей кобылой. Извините, сэр, простите меня, ваша светлость, но у нее в характере была какая-то червоточина, – сказал Баттерик, складывая большие руки на широкой груди и с удовольствием вспоминая о том, как леди Кейт запретили заходить в конюшню и ездить на столь любимых им лошадях.

77
{"b":"18549","o":1}