Литмир - Электронная Библиотека

Первый проблеск утренней зари осветил небо на востоке, когда Элисия выбралась из леса и ощутила под ногами утоптанный проселок. Позади, провожая ее, таяла в утреннем воздухе нежная трель соловья. Золотые лучи солнца прогоняли тень вместе с мелодиями ночи.

Элисия считала, что Грейстон-Мэнор остался далеко, на много миль позади. Едва касаясь земли, оглядываясь по сторонам, она перебежала проселок и, пригнувшись, под прикрытием живой изгороди быстро заскользила вдоль нее.

Девушке надо было спешить, если она хотела укрыться в отдаленном лесу, прежде чем поднимется солнце и безжалостно осветит все вокруг.

Пробравшись сквозь густой кустарник, Элисия собралась было выпрямиться и перебежать поле, но вдруг замерла на месте. До нее донеслись отдаленный скрип колес и мерное постукивание подков по утоптанной глине проселка. Сердце девушки сжалось от страха; она не знала, на что решиться. Солнце вот-вот взойдет, а ей еще надо пересечь поле, однако отчаянный бег на глазах какого-нибудь фермера наверняка обратит на себя внимание, и ее непременно узнают.

Слегка приподняв голову, она поглядела сквозь листву и увидела в нескольких ярдах от себя старую кобылу, тянувшую повозку, полную бурно протестующих свиней. Какой-то мальчишка шел рядом, безуспешно понуждая кобылу двигаться быстрее. Лошадь продолжала двигаться ленивой трусцой, не обращая внимания на усердие погонщика. Элисия узнала в нем Тома, сына фермера, арендовавшего землю у сквайра. Ей никак нельзя было обнаружить себя, но он продвигался так медленно, а ей была дорога каждая минута. Когда повозка поравнялась с ее укрытием за кустами изгороди, небо уже начало розоветь. Она дала ей отъехать подальше и, поспешно выбравшись из-за веток, бегом побежала к лесу, надеясь, что Тому не придет в голову оглянуться.

К тому времени как она добралась до первых деревьев, легкие ее разрывались, а в боку кололо. Элисия в изнеможении прислонилась к стволу огромного дуба и невольно залюбовалась красотой великолепного восхода. Солнечный свет затопил поля, превращая их тускло-серый сумрак в зелень; небо, переливавшееся всеми оттенками розового и оранжевого, становилось ярко-синим. Она была спасена!

С невеселой улыбкой она перебирала мысленно свой путь и последний отчаянный бросок через поле. Маленькой девочкой она часто резвилась на полях и лугах и не могла даже вообразить, что когда-нибудь ей придется нестись из последних сил, вырываясь на свободу.

К середине утра ноги Элисии ныли от неимоверной усталости, а в голове мутилось от голода. Услышав неподалеку журчание ручья, беглянка отыскала тропинку, ведущую к берегу, и наконец опустилась у воды на колени. Зачерпнув ладошкой сверкающую чистую воду, она стала жадно пить. Вода стекала по ее рукам, и длинные рукава платья намокли.

Утолив жажду, девушка расположилась на крутом берегу ручья, поросшем зеленым мхом, и, достав из корзинки красно-белую клетчатую салфетку с едой, развернула ее у себя на коленях. Отломив по кусочку хлеба и сыра, она с удовольствием откусила скудный бутерброд. Покончив с ним, Элисия проглотила ломтик розовой, аппетитной ветчины и завершила завтрак ароматным пирожком, наслаждаясь вкусом сладкой фруктовой начинки. Голодное урчание в животе утихло, и она подумала, что никогда ничего вкуснее не едала.

Отдохнув, она замурлыкала себе под нос давно забытую песенку. Куплеты старинной цыганской баллады как нельзя лучше подходили к ее настроению и судьбе. Лежа на склоне над ручьем, глядя на игру его хрустальных струек, девушка тихонько запела:

Я странник, странник вечный,
Покой мне незнаком.
Луна над головою
Сияет серебром.
Брожу я по дорогам,
По долам и холмам,
Подмигиваю звездам,
Деревьям и цветам.
Я странник, странник вечный,
Пуст вечно мой карман,
Но девушкам-красоткам
Всегда люб Джек-цыган.

Элисия пела негромко, размышляя над словами песни. Быть свободной. Свободной, чтобы бродить и странствовать. Да, теперь она была свободна. Свободна выбирать любую дорогу… Возможно, не совсем то, что ей бы хотелось, но она изо всех сил станет добиваться лучшего… ей ведь некуда возвращаться.

Девушка позволила себе еще несколько минут отдыха, потом устало поднялась на ноги и направилась вдоль течения в поисках удобного места, чтобы перебраться на противоположную сторону и углубиться дальше в лес. Солнце то ярко светило, то пряталось за облаками, которые в течение дня постепенно сгущались. С севера подул холодный ветер. Он раскачивал кроны деревьев, вздымал плащ, в который Элисия тщетно старалась закутаться поплотнее. Ближе к сумеркам она решила, что отошла уже на безопасное расстояние и может подумать о ночлеге.

Лучи солнца слабели, унося с собой остаток дневного тепла, тени удлинились, воздух становился студеным. В сумеречном свете Элисия увидела большое дерево и поспешила к нему, не сомневаясь, что у его подножия растут пышные мягкие папоротники. Так и оказалось. Беглянка присела, вытащила свои припасы и поела немного, не зная, когда сумеет их пополнить. Наверное, ей осталось идти не так уж далеко. К утру она должна добраться до главной дороги.

Элисия вытащила из сумки теплую шаль и, сняв плащ, укутала ею плечи и голову. Потом она снова накрылась плащом и почувствовала себя тепло и уютно. Теперь ей был не страшен холод, который охватит все вокруг с заходом солнца. Оставалось надеяться, что собиравшаяся весь день гроза не разразится посреди ночи.

Девушка свернулась в клубочек, подтянув колени к груди и положив голову на руки, и мгновенно заснула, глухая к шорохам лесных зверьков, рыщущих в поисках пищи, не чувствуя холода, пробиравшегося под плащ.

Проснулась Элисия под мелкий противный дождичек, моросивший со свинцового неба. Дрожа от холода и сырости, она с трудом поднялась с папоротников. Все тело ее одеревенело и мучительно ныло после вчерашнего побега и долгого сна на холодной земле.

Пока она доедала остатки своих запасов, небо посветлело. Солнце не могло пробиться сквозь плотную пелену облаков, лишь сделало их из черных темно-серыми. Вдалеке угрожающе прогремел гром. Элисия торопливо сложила вещи в корзинку и стала пробираться сквозь чащу. В конце концов она достигла ближайшей цели — дороги, которая прорезала лес и шла прямо на Лондон. Завидев впереди перекресток, она поспешила туда. А дождь все усиливался и бил ее по лицу ледяными струями.

Глава 3

Проклятый милый город над рекою,

Не стану целый год тебя терзать,

Твоих глупцов оставлю я в покое,

И твои шлюхи могут мирно спать!

А. Поп

Солнечный свет струился сквозь длинное окно, заливая зеленое сукно стола, на котором только что была отыграна последняя карта. Победитель собирал свой выигрыш.

— Что ж, на этом мои игры закончились. Теперь я полностью обнищал, — с невеселым смехом объявил самый молодой джентльмен, скрывая досаду из-за огромного проигрыша. Одолеваемый мыслями о расплате, он одернул мягкий бархат нового камзола. Чарлз терпеть не мог просить у отца денег в счет будущего содержания, да и сомневался, что столь суровый джентльмен откликнется на очередную неприятную просьбу.

— А тебе, Тривейн, снова удача просто бегом бежала в руки. Впрочем, у тебя так всегда, — громко заметил лорд Денвере, прихлебывая бренди. — Говорят, тебе помогает сам дьявол, и теперь я начинаю в это верить, — проворчал он, подсчитывая в уме свой проигрыш.

Откинувшись на спинку золоченого стула, он обвел взглядом присутствующих. Смятый галстук Денверса съехал набок, голубой парчовый жилет был расстегнут, открывая объемистый живот, нависший над тугим поясом панталон.

9
{"b":"18545","o":1}