Хант не спеша закурил:

– Так вот, Элсберг поедет в Россию и возьмет на себя все руководство по дальнейшему осуществлению операции «Феномен икс». Готов ли мистер Элсберг выслушать соответствующие инструкции?

Рейли молча кивнул. Хант встал из-за стола, прошелся по кабинету. Теперь в глазах его была лишь непреклонная решимость, голос отливал металлом:

– Отныне все усилия должны быть направлены на то, чтобы русские ни в коем случае не смогли до биться реального воплощения идеи стабилизации ра иоактивных изотопов по крайней мере в течение двух лет. Слышите – минимум двух лет! Теперь конкретно о вашей задаче. Скорее всего, работы по созданию соответствующей аппаратуры будут сосредоточены в институте ядерной физики. На нем и следует остановить главное внимание. Зацепка там уже есть – наша Учительница. С ней установите прямую связь. Ваше личное проникновение в институт планируется следующим образом. Советы давно стремятся заполучить у нас кое-что из электронной техники. До сих пор на это было наложено строжайшее эмбарго. Теперь я постараюсь снять ограничения именно с тех приборов, в которых нуждается институт ядерной физики. Учительница уже представила соответствующий список. Так вот, поставкой, установкой, настройкой этих приборов предстоит заняться вам и вашим людям. Приборы будут поставляться в течение длительного времени. Возни с ними будет много. Мы позаботимся об этом. Так что в институте вы обоснуетесь надолго. И главное – сможете контактировать со многими людьми, практически из всех лабораторий. Ну и, естественно, будете иметь возможность оперативно руководить работой Учительницы.

Хант снова закурил, потер ладонью лоб:

– Ваша задача – прежде всего: всячески тормозить работу по созданию каких-либо установок, регулирующих радиоактивный распад. Для этого следует использовать все: дискредитацию самой идеи стабилизации ядер, разжигание недоверия к Колесникову и всему, что связано с инопланетянами, подтасовку экспериментальных данных. Впрочем, там, на месте, будет виднее. Ну, а затем – получение соответствующей информации для нас. Мы должны вырвать этот секрет у русских. Вырвать во что бы то ни стало!

– Само собой разумеется.

– Значит, все ясно?

– Только один вопрос. Ведь там, в лаборатории Готтлиба... Нельзя ли без этого?.. Может, достаточно простого грима...

Хант не дал ему закончить:

– Я полагал, мы обо всем договорились. Или не так?

Рейли обреченно вздохнул:

– Да, да... Все ясно... Можно приступить к подготовке операции?

– Подготовки не будет. У нас нет времени. Самолет в Москву вылетает завтра утром. Готтлиб ждет вас сейчас.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

1

Как всегда, ровно в девять Зорин поднялся к себе в кабинет и раскрыл папку с неотложными делами. Но мысли его были далеко. Сын пропал. От Тани – ни строчки. В газетах – одно известие страшнее другого: призрак ядерной войны вздымался все зримей, все отчетливей. А вокруг – все та же рутина человеческих страстишек. Впереди – как прежде, лишь горечь одиночества.

И никакой возможности вырваться из этого омута собственного бессилия. Никакой надежды на что-то лучшее, светлое, что смогло бы вдохнуть в него прежнюю бодрость, вернуть душевный подъем, какой он пережил минувшей весной. Все будто надломилось в нем, все потеряло всякий смысл.

В горы он больше не ходил. Гимнастику не делал. Вернулась одышка, снова появились боли в груди. И снова, как прежде, стали невыносимыми мелочные капризы больных, бесконечные склоки обслуживающего персонала.

Нет, больше он не выдержит. Надо что-то делать, куда-то ехать, где-то искать сына. Надо наконец дать отдых издерганным нервам.

Но как избавиться от этого проклятого кабинета, от этих бумаг, от этого ненавистного телефона, который снова, в который уж раз, верещит у него на столе.

Он нехотя снял трубку с рычага:

– Да...

– Зорина мне! – потребовал чей-то нетерпеливый голос.

– Зорин слушает, – ответил он, не меняя интонации.

– Папка! Папка, это ты? Это я – Димка!

– Что?.. Что?.. – еле выговорил Зорин, ловя выпавшую из рук трубку.

– Да это я, я! Ты что, не слышишь?

– Слышу, слышу, сынок, – смог наконец вымолвить Зорин. – Где ты? Откуда звонишь?

– Из Минеральных Вод. Прямо из аэропорта. Мы тут оба с Максимом. И голодные, как черти! Так ты там того... Организуй, что можно. Сейчас, сейчас! Это я Максиму. Он спрашивает: нельзя ли Татьяну Аркадьевну к телефону.

– А она... Она в Вормалее.

– Как в Вормалее?

– Ну, это в двух словах не скажешь. Я и сам успел побывать там...

– Алло! Андрей Николаевич, это Колесников. Вы говорите, Таня в Вормалее? Давно? Это связано с... с оставшимися там моими вещами?

– Да, мы нашли их. Вернее, мы разыскали Силкина.

– Вы разыскали дядю Степана?! Значит, он жив-здоров? И все вещи по-прежнему у него?

– Да, теперь Таня присматривает за ними.

– Отлично! Но почему Таня осталась в Вормалее? А как же Вова?

– Вова с ней... Да вы садитесь скорее в такси и приезжайте сюда, что скажешь по телефону... Все хорошо у нас. Все хорошо! – Зорин повесил трубку и, сняв халат, вышел в приемную:

– Лена, я отлучусь на несколько часов.

2

– В общем, досталось мне крепко, – закончил Дмитрий свой рассказ. – Эти костоломы у Рейли не зря едят хлеб. Я думал, уж конец пришел. И вдруг – светлая палата, белые простыни, медсестры, как звезды Голливуда. И сам Рейли: простите, говорит, пожалуйста, ошибка вышла, недоразумение. Завтра вас передадут Советскому посольству. Я, конечно, решил, что это какая-то новая каверза, приготовился ко всему. А наутро смотрю – маши на с советским флажком на радиаторе, а в ней – Максим! А когда он рассказал дорогой, как Рейли от нептуния спасался, я думал, умру со смеху, честное слово! Да и вся эта их поездка в Вашингтон.. Потеха!

– Ну, а каковы ваши дальнейшие планы, молодые люди? – спросил Зорин.

– План один – Вормалей! Мы ведь сюда только на денек заскочили, выяснить обстановку. И завтра же в институт. Да, а что было в институте, папка! Сначала нас и слушать не хотели. Это что еще, говорят, за бред сивой кобылы? Мало нам летающих тарелок! А как мы выложили перед ними нептуний, что тут началось!.. В обыщем, все теперь поставлено на деловые рельсы. Создана I специальная группа под руководством моего шефа, профессора Саакяна. Максим зачислен в штат института. Нам : выделены люди, средства. Вот как все обернулось, папка! ?Считай, победа на всех фронтах.

– Ну, до победы еще далеко, но то, что вы снова на Родине... Как жаль, что мы не можем телеграфировать об этом Тане! Сколько бессонных ночей у нее впереди! Как долго вы собираетесь пробыть в институте?

– Самое большее – день-два, – ответил Максим. – Правда, этот Саакян, кажется, не из тех, кого легко сдвинуть с места. Но в крайнем случае мы вылетим без него.

– Да уж поспешите, Максим. Ведь каждый лишний день, каждый час там, в тайге, для Тани...

– Я понимаю, Андрей Николаевич. Кстати, повторите еще раз, что сказал вам Силкин на прощание. Где они собирались укрыться с Таней?

– Он сказал: «Искать нас надо в моей заимке, за Марьиным болотом».

– Странно...

– Или я что-то переврал?

– Нет, но эта избушка – почти у самого кордона, ее любой мальчишка знает. А ведь вы говорите, они вышли ночью. Какой смысл в такой конспирации, если потом жить, можно сказать, у людей на глазах?

Зорин пожал плечами:

– Я отговаривал их от этой затеи. Но Татьяна Аркадьевна осталась непреклонной.

– Таня поступила правильно. В той обстановке, какая сложилась в Вормалее, это было единственно возможное решение. Но вот заимка, у самого кордона... Припомните, не сказал ли Силкин еще что-нибудь?

– Подождите, Максим. Теперь я припоминаю, что потом он добавил вскользь несколько слов. Он сказал что-то вроде того, что в те места вы еще в детстве не побоялись сходить...