– Трешницу я занял у него на прошлой неделе в магазине, отдать надо.

– Так нешто ты не слышал? Несчастье с ним!

– Что такое?

– Прибили его сильно и хату разграбили.

– Что вы говорите?! Так где он теперь?

– В больнице, где же еще? 1 – В тяжелом состоянии?

– Куда уж тяжелее. В себя не приходит.

– А он заявил в милицию или еще куда-нибудь, что с ним случилось?

– Только ему и заявлять! Говорят тебе, в себя не приходит человек.

– Так могли другие заявить.

– Кто другие? Я вот хотела баба говорит, не лезь не в свое дело.

– Вообще-то верно, – согласился парень. – Милиция, она затаскает. Ну, а родственникам, близким его сообщи ли об этом несчастье?

– Некому и сообщить. Один сын у него где-то в городе, так никто адреса не знает.

– Вот беда-то! Ну, ладно, простите, что побеспокоил.

– Ничо! Бывай здоров, Чалый вышел на улицу:

«Пока особенно беспокоиться не о чем, – решил он, взвесив все, что узнал. – Но надо торопиться. Да, надо!»

3

– Здравствуй, Кузьма Тимофеевич!

Вырин вздрогнул: Чалый будто вырос из-под земли.

– Здравствуй, мил человек.

– Что-то Николай давно не приносил от тебя никаких вестей, – продолжал Чалый.

– Какие теперь вести? Силкин-то в больнице. Говорят, при смерти.

– Да, большое несчастье случилось с Силкиным.

– Несчастье? – усмехнулся Вырин.

– А ты как думаешь?

– Думаю, кто-то специально подстроил это несчастье, хотел на тот свет спровадить старика.

– Вот как! Ты всем так говоришь? – зло прищурился Чалый.

– Зачем всем, только тебе.

Глаза их встретились. И оба выдержали взгляд друг друга. Но у Чалого нервно задергались веки:

– Ты предусмотрительный человек, Кузьма Тимофеевич. Однако приступим к делу.

– С нашим удовольствием. Еще у кого-нибудь что-то

узнать надо?

– Да. Колесников уехал из Вормалея...

– Как же, слышал.

– А бумаги его и кое-что из вещей остались в избе у Силкина»

– Етрина, что ли?

– Ты даже об этом знаешь?

– Так ведь не первый год знаком я с Клавдией-то.

– Тем лучше. Так вот, эти бумаги и «етрина» мне нужны! – властно закончил Чалый.

– Фью-ю! А где их взять-то? Там, в избе у Силкина, говорят, все разграбили какие-то лиходеи...

– «Лиходеи» ничего не нашли, – перебил Чалый. – Силкин все надежно припрятал.

– Понятно... И что же ты хочешь от меня?

– А то не догадываешься? Место, где спрятаны вещи, может указать только Силкин.

– Кому же он теперь укажет?

– Хотя бы Клавдии Никитичне.

– А я тут при чем? Давно ли ты сказал, что будешь сам иметь дело с Клавдией.

– Да, но теперь... – замялся Чалый. Вырин не пытался скрыть нахальной усмешки;

– Теперь тебе не с руки идти в больницу?

– Ладно, мне надоели твои намеки. Надеюсь, ты понял, что от тебя хотят?

– Понял. Но это будет стоить...

– Это будет стоить десять тысяч. Вот! – вынул Чалый пачку сторублевок.

Глаза Вырина сверкнули:

– Ну, за такую сумму я тебе, что хочешь... – протянул он руку к деньгам. Но Чалый снова спрятал их в карман:

– Нет, Кузьма Тимофеевич, сначала место, где вещи лежат, а потом уж денежки.

– Все-таки задаточек пожалуйте, как водится.

– Никаких задатков! – отрезал Чалый. – Узнаешь, где лежат вещи, – десять тысяч твои. Не узнаешь – не взыщи. Все, старик. Действуй!

4

– Вот такие дела, Клава, – закончил Вырин. – Постараться надо. Сумеешь провернуть это дельце, получишь тысячу. Это тебе год работы, сама понимаешь.

– Еще бы не понять! Да ведь как к нему подступиться, к Степану-то? Плохой он больно. В себя не приходит.

– А это и лучше, что плохой. Примаслись к нему, он и того... Откроет душу-то. Да что тебя, учить, что ли?

– Учить меня не надо, Кузя. Только боязно. Боюсь я этого чубатого.

– Боишься? Это ему нас бояться надо. Ведь это он или кто-то из их компании хотели прихлопнуть Силкина. Потому и не с руки самому идти теперь сюда, в больницу, потому и прислал меня. А я прямо намекнул, что знаю, мол, все это. Так он, как цуцик, сжался.

– Ой, Кузя, с огнем ты играешь!

– Волков бояться – в лес не ходить! – усмехнулся Вырин. – А тут дело верное. Давай, Клавдия, постарайся! Сначала ублажи Степана-то. У него ведь тут никого не осталось. А потом: так, мол, и так. Не ровен час... Все под богом ходим... Тогда и вещи пропадут. А я, мол, их приберу и отошлю Колесникову или хоть сыну твоему...

– Да знаю, не учи!

– Здравствуйте, мистер Браун, садитесь, – Хант кивнул на стоявшее у стола кресло. – Стаканчик виски?

– Нет, благодарю вас, я не пью.

– Тогда, может быть, сигару? – он пододвинул ящик с сигарами. – Что-то вы совсем перестали информировать нас о «феномене икс»?

– Не о чем стало информировать. Загадочный объект исчез.

– И ничем не дает о себе знать? – в глазах Хаита блеснула коварная усмешка.

– Н-нет, как будто...

– Нет или как будто? Я люблю точность.

– Видите ли... Мы обнаружили одно не совсем обычное явление. Но связано ли оно с исчезнувшим космическим телом...

– Почему же я должен узнавать об этом «не совсем обычном явлении» через третьих лиц? – в голосе Ханта послышались металлические нотки.

– Я просто не успел... Да и само явление... Почти на уровне помех...

– И все же?

– Как вам объяснить... Один из наших спутников зафиксировал очень слабое гравитационное поле, И это поле вело себя как-то... странно.

– В чем же заключалась его странность?

– Да понимаете, такое поле могло создать только абсолютно неподвижное тело. Или тело, удаляющееся от нас по абсолютно прямой линии. Космические объекты так двигаться не могут, поскольку возмущающее действие солнца и других планет...

– Понятно. Значит, уходящий от нас «феномен икс»?

– Едва ли, господин Хант. Поле существовало всего двадцать минут. И исчезло так же неожиданно, как появилось. Но самое удивительное то, что параметры его непрерывно менялись, менялись так, как если бы это была модулированная волна.

– То есть вы хотите сказать...

– Да, мистер Хант, все это наводит на мысль, что мы столкнулись с чем-то похожим на особый вид связи, связи на гравитационных волнах. Но, повторяю, сигналы были настолько слабыми, почти на уровне помех, что дальше таких предположений...

– Нет, почему же, можно и пойти дальше. Не кажется ли вам, что это могло быть попыткой астронавтов инопланетного корабля (если «феномен икс» был действительно таковым) связаться с кем-то оставшимся на Земле?

– В принципе это не исключено, но, как я уже сказал...

– Да ясно-ясно! А в какой день и в какие часы наблюдалось необычное явление?

– Это я вам скажу. Это было... – Браун полистал свой блокнот. – Вот! Это было в четверг, двадцать четвертого мая, с одиннадцати ноль-ноль до одиннадцати двадцати по Гринвичу.

– Та-ак... – Хант взглянул в последнюю шифровку семнадцатого. – Как раз в те часы, когда Колесников ускользнул из их поля зрения. Остолопы! Упустить такую возможность!

– Что вы сказали?

– Это я так, сам с собой. Ну, что же, мистер Браун, благодарю за информацию. Только давайте договоримся раз и навсегда: о любых явлениях подобного рода докладывать мне немедленно. Мне лично!

– Постараюсь, мистер Хант.

– И еще. Вы не могли бы попытаться расшифровать смысл передачи?

– Что вы, мистер Хант! Нам неизвестны даже принципиальные основы такой связи. Я лишь предположил, что наблюдаемое явление.,.

– Ну, хорошо, хорошо. Так, значит, мы договорились: обо всем подобном докладывать мне немедленно! Всего доброго, мистер Хант.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

– Да, я обещала рассказать кое-что, – сказала Тропинина, откидываясь в кресле. – Вернее, получила на это право, – добавила она, словно в оправдание, – поскольку мой элемент связи недавно отключился. А это значит, что они покинули наконец пределы Солнечной системы.