- Серёжа, успокойся, пожалуйста, прервал брата Павел Юрьевич.

   Давай те лучше выпьем, по русскому обычаю. И за встречу. И за детей наших. За их счастливое избавление от рук этих разгильдяев.

   Но едва мужчины успели наполнить рюмки, как в гостиную вошли женщины.

   О! Да какая же ты стала взрослая, Оленька,- изумленно воскликнул

   Сергей, поднимаясь из за стола навстречу девушке.

   -Никогда бы не подумал, что из такого маленького, глазастого грачонка может вырасти такая красавица. И клянусь честью русского офицера, что если бы я это знал, то нашему Юрасику ходить бы холостяках еще лет десять.-

   -Сдается мне, милый Сережа, что холостяковать предстоит тебе,- ответила Сергею Юлия Петровна уже полностью оправившаяся от недавнего потрясения. - Сердце Оленьки принадлежит Юрасику,

   -Ну тогда позвольте мне порадоваться за Юрасика и будем надеяться, что наш род не канет в лету бесследно,-сказал Сергей склонив в легком поклоне голову перед порозовевшей от радостного смущения, девушкой.

   Появление в гостиной  женщин  развеяло тревогу  вызванную спором о судьбе России, а легкое, белое вино помогло Юрасику и Оленьке окончательно освободиться от последствий пережитого страха охватившего их после неожиданной  встречи с солдатами и вскоре весело смеяться над случившимся, в третий или в четвертый  раз рассказывать сидящим за столом о вечернем приключении каждый раз добавляя к своему рассказу все больше смешных деталей. А если бы они все таки попытались отнять у тебя Оленьку? - неожиданно спросил Сергей Испытывающее глядя на племянника.

   -Стрелял бы! - не задумываясь воскликнул Юрасик содрогаясь от прилившей в друг к сердцу горячей волны мужества. - Обязательно стрелял бы! и чтобы ни у кого, а прежде всего, конечно у Оленьки, не возникло ни каких сомнений, с едва скрытой гордостью вытащил из кармана брюк плоский, вороненый браунинг.

   -Хороша игрушка,- подбросив на руке пистолет, сказал Сергей, с улыбкой глядя на племянника. - Я рад за тебя. Не было в нашем роду трусов и думаю, не будет. Хотя боюсь представить, что могло случиться с вами обоими если бы они догадались что ты вооружен. Скорее всего...-

   - Сережа..- предостерегающе воскликнула Юлия Петровна. Сережа не надо больше об этом! Выпейте лучше водки.-

   Но, ни водка, ни притворно громкий смех уже не могли заглушить возникшее вновь острое чувство тревоги от надвигающейся на них опасности. Каждый из сидящих за столом, вдруг ясно ощутил насколько хрупок и не надежен их мир, к которому они привыкли и считали вечным и нерушимым, В любую минуту могли загрохотать в подъезде тяжелые сапоги и ни что уже не спасет их от неминуемой беды. Ни плотные шторы на окнах, ни массивные, дубовые двери, ни дорогие, сверх надежные замки и запоры не послужат им защитой. Они вдруг ощутили себя сидящими на крохотном островке, затерянном в безбрежных просторах мирового океана. Яростно ревет шторм. Огромные волны с гневным ревом накатываются на их последнее пристанище, грозя смыть его и погрести в бездонной пучине несчастных людей. И нет спасения обреченным.

   Вскоре женщины ушли к себе  оставив мужчин одних. Ушла с ними и Оленька, посчитав не приличным оставаться одной в мужском обществе.

   Павел Юрьевич предложил было и Юрасику покинуть общество взрослых и отправиться к себе. Но за племянника неожиданно заступился Сергей.

   -От чего же ему уходить? - спросил он, обращаясь к брату.

   -Юрасик уже далеко не ребенок, если бы не эта, большевистская революция он бы уже носил на плечах погоны русского офицера. Хотя впрочем...- Он откинулся на спинку стула и с усмешкой глянул на племянника сквозь густую пелену табачного дыма, повисшую над столом. - Хотя впрочем, Юрасик сам должен решить остаться ли ему с нами или уйти.-

   -Я останусь! Я! Да я конечно останусь! Я с вами!- торопливо выпалил Юрасик путаясь и смущаясь, чувствуя, как лицо начинает наливаться пунцовой краской стыда. Да и как тут не покраснеть? Его, без пяти минут офицера русской армии все еще считают ребенком. Стыдно господа! Ей Богу стыдно!-

   -Правильно,- кивнул головой Сергей Юрьевич соглашаясь с племянником и одновременно одобряя его решение. - Русский офицер рождается на этот свет офицером, а не выучивается на него, как утверждают некоторые, набитые чепухой головы. --

   Господа! А не выпить ли нам водки, В нашей кампании прибыло. Великолепный повод господа! Выпили за вступление Юрасика в касту взрослых. Поздравили Павла Юрьевича с повзрослевшим сыном. Выпили и за неё, за могучую, великую и не делимую.

   -А мысль о Доне, поверьте господа, не соль уж и безрассудна, - вернулся к прерванному разговору Кадамов старший, поставив на стол опустевшую Рюмку.

   -Кто если не мы русские офицеры? В конце концов, и я на что ни будь сгожусь. И не беда что в отставке. Ведь я тоже офицер. И послужить России-Матушке рад всегда.-

   -Нет, уж вы меня простите господа, но я все, же против войны - заявил Николай Алексеевич терской, привлекая к себе внимание легким постукиванием вилки о хрустальный графинчик с искрящейся на дне водкой.

   -Вы только представьте, господа, русские стреляют в русских. Это же просто абсурд! Это не возможно. А как же национальная идея всеобщего, русского братства? Вместе со своим народом? На мой взгляд, нам не надо спешить. Большевики у власти долго не продержатся. Набьют карманы золотом и камеями и разбегутся. И еще господа, у нас есть царь! Наследник престола! И еще, господа, у нас есть Бог. Он не допустит развала и хаоса в православной стране.-

   -Царь отрекся от престола и в настоящее время находится в плену у большевиков. Наследник тоже в плену. А Богу, милейший Николай Алексеевич, Богу, до нас, русских, нет ни какого дела, мрачно заметил Сергей.

   -Господа, неужели это крах? Крах России?-

   -Обойдется. Россия еще сильна.-

   -Нет, господа. Все во много сложнее . Во много раз.-  Сергей Кадамов закурил. Оглядел собеседников сквозь повисшее над столом облачко дыма.

   -Представьте господа. Разваленная армия. Митингующие рабочие. Воры, налетчики и прочий сброд выпущенный большевиками из тюрем, в считанные дни создали в стране хаос. И я просто уверен господа, что только армия может навести порядок в стране. Да господа, только Армия,- Говорил Сергей спокойно и это спокойствие придавало его словам какую - то магическую силу, способную зажечь пламенем далеко уже не трезвые души сидящих за столом собеседников. И надо ли говорить о том огне, вспыхнувшем в еще не искушенной душе Юрасика. Он уже готов был, прямо сейчас, бежать, лететь, мчаться. На Дон. Туда, где ,по словам Сергея, будет решаться в кровопролитных боях судьба великой России.

   Кадамов старший уже не твердой рукой вновь наполнил рюмки водкой, не забыв на этот раз и Юрасика что было расценено им как доказательство того, что он принят в среду взрослых.

   -Господа,- встав из-за стола, Павел Юрьевич поднял рюмку.

   -Господа. Я предлагаю выпить за нашу несчастную, но все еще великую и горяче любимую нами Россию!- И дым, дым, дым. От многих десятков выкуренных папирос. И не видать уже ни чего за сизой, клубящейся пеленой.

   Через два дня Сергей Кадамов исчез. И в доме о нем словно забыли. С тревогой прислушивались к чужим голосам в подъезде. К топоту чьих-то ног. К доносившимся с улицы выстрелам. Но судьбе было угодно беречь их дом. Мимо их окон летели пули. Рядом с их домов убивали русские русских и им уже не верилось, что было время, когда не было многоголосых митингов, расстрелов, погромов.

   А жизнь продолжалась. В церквях, под колокольный звон, крестили вновь народившихся и отпевали вновь представившихся рабов Божиих. Первых было меньше. Вторых больше. Убивали не только большевики. Убивали эсеры и анархисты. Убивали и расплодившиеся в огромном числе, разные террористические группировки. Убивали ради великих идей, ибо идеи без крови существовать не могут. Чем величественней, чем громадней идея, тем больше крови она требует. Но убивали и без идейные. В подворотнях и тихих переулках таилось обласканное новой властью, выпущенное из тюрем жулье. И вновь гремят выстрелы. Вновь льётся кровь. Но уже не за идеи, а за право владеть тугим кошельком, одеждой и еще всем тем, что можно найти в карманах у убитого. Вот в такое суровое время в одной из церквей старенький  как и сама церковь, священник обвенчал Юрасика и Оленьку. А с древних, потемневших от времени икон смотрели на них скорбно святое семейство. Верно, знали святые о страшном пути коим предстояло пройти по жизни их любимым чадам. Вечером на торжестве в честь бракосочетания молодых, в квартире Кадамовых собрались самые близкие друзья их семьи, Священник батюшка Илларион с матушкой Анастасией и бывший адвокат, а при новой власти служащий банка, Анатолий Анатольевич Крымов с супругой. После традиционного " горько молодым" и до дна выпитых рюмок за столом , отдаленно напоминающим по количеству тарелок и тарелочек и всевозможных вазочек и графинчиков дореволюционное изобилие, завязался откровенный, совсем не свадебный разговор. Говорили о ценах, на базарах, взлетевших до самых небес. О непонятных и от этого непонятия еще более зловещих комиссарах. О выпущенных из тюрем большевиками бандитах совершающих дерзкие налеты на дома и квартиры, уважаемых в городе господ и не редко оставляющих после себя стынущие в лужах крови, обезображенные трупы.. Слухи, слухи. Темной бесконечной рекой катились они по улицам Петрограда. - А. Слышали...? С этого слова начиналось утро. И дальше следовал такой набор ужасов, что сердце испуганного обывателя сжималось в тугой, маленький, слабо трепещущий комочек и от леденящего душу страха перехватывало дыхание.